Терешка, когда ему приходилось подавать мяч, теперь отступал подальше, даже если бил и не Иван.
К обеду, раскрасневшиеся, веселой шумной толпой гости вошли в дом Родиона.
– Что в этой книге, дядя Ваня? – спросила Дуня у Бердышова.
– Стихи!
– Видишь ты! О чем же?
– Мне сказали: «Читай». Я купил книги, – говорил Иван. – Буду потеть вместо тайги… Городские любят, когда складно сложено. Кто влюбится, читает своей… Вот смотри, вырастешь, ищи себе грамотного…
Он стал читать стихи ей и Татьяне. Стихи были про любовь и разлуку.
Вечером в избе Родиона собрались соседи. Женщины – празднично разодетые, в белых кофтах с расшитыми рукавами. Худенькие, приодетые девчонки в сарафанах сидели на лавке.
– Бабы наши ожили на Амуре и осипли на рыбалках, голосу ни у одной не стало, – говорил Родион.
– А девки хорошо поют, – оказал Сильвестр. – Еще рыбу не ловят!
– У нас невесты еще не выросли, – пояснял Родион. – Есть из новоселок, а наши еще маленькие, но поют хорошо.
– Мы сами еще молодые! – подхватил Спирька.
– А подрастут, можно сватать, – добавил Родион. – Находи нам женихов хороших. Только бы не бандистов. Ищи загодя!
Грянула гармонь. Девчонки затянули песню.
– Петровна, у тебя ладный голос, подтягивай!
– Гуляй, кума!..
– Девчонки еще молоденькие, а славно танцуют, – сказал Спиридон.
– Подрастут – и можно сватать! – твердил Родион.
В избу ввалились великаны братья Овчинниковы.
– Ну че, гулеваним? Давай, давай, – бубнил Санька Овчинников.
Заплясали бабы, замелькали платочки. Петровна проплыла по избе.
Легкая и стройная, в белых рукавах и сарафане, в толстых чулках и ботинках, Дуня вышла на середину избы. Она подняла голову и, разводя руками, легко проплыла по избе.
– Вот Ваньку выбери!
Дуня повела плечами, улыбнулась.
– Гляди – Дунька! Молоденькая, молоденькая, а какой змеей вильнула!
– Парень, ожгла? Куда теперь денешься?
– Эх, ма-а, забайкальские казаки! – пустился в пляс Бердышов.
По тому, как ловко и с каким притопом Иван прошелся по кругу, видно было, что мужик он еще молодой и бравый. Он надулся, вытаращил глаза, лицо его побагровело.
– Гляди, Ванька чего вытворяет!
– Эй, бурхан пляшет!
– Брюхан, истинно брюхан…
Бердышов и Дуняша, взявшись за руки уж после того, как стихла музыка, отделали несколько коленцев, как бы не желая уступать друг другу конец танца.
Иван вдруг схватился за голову и грузно пошатнулся на сторону. Дуня засмеялась.
– Ты что?
– Вы, дяденька, маленечко меня не придавили, – отстранясь, вымолвила она.
Иван взял ее за руки и развел их, клонясь к ее шее.
Дуняша вырвалась и отбежала.
Иван, пошатываясь, отошел к столу.
– Хоть бы и я тигру показывал? А что? – говорил Спирька.
– Усов меньше стало. Кто-то повыдергал! – сердился Родион. – Куда тигра без усов!
– Тебе бы бороду повыдергать! – пробасил Овчинников, желавший отвести от себя подозрения.
– Хотя бы, – безразлично ответил Спиридон. – Что, без бороды не проживу?
– Ты думаешь, эта тигра нам легко досталась?
– Скорей всего, что китайцы выдернули, – сказал Сильвестр. – Мы только в шутку об этом говорили, но ничего не делали.
– Какие шутки! – с досадой воскликнул Родион.
