рассказами у вечерних костров. При этом я обнаружил, что многое вычитанное в книгах безнадежно устарело. Я приложил немало сил, чтобы не выглядеть харикским неучем, а теперь оказалось: все мои познания устарели.
В один прекрасный день мне пришла в голову мысль, что те же страхи и заботы тревожили моего отца, когда он в моем возрасте отправился в столицу. Мне не приходило в голову равняться с отцом, но я помнил, что столица его не прикончила. Я решил оставаться самим собой и надеяться на лучшее. А если кто вздумает обозвать меня деревенщиной – сам дурак!
Закончив ужин, я побрел к ближайшему ручью за водой для посуды. Морозный ветер щипал меня за нос и уши, так что я ссутулился от холода и не поднимал глаз от земли. В сумерках корни и булыжники делали тропинку опасной – если не для жизни, то для самолюбия, поскольку о спотыкающемся на ровном месте в лагере узнают прежде, чем я успел бы вернуться. Я благополучно добрался до ручья, набрал воды и уже повернул обратно, когда заметил у тропы женскую фигуру. Я вежливо поклонился:
– Добрый вечер, миледи…
– Кто ты такой? – прищурив голубые, как лед, глаза, спросила она.
Должно быть, я напоминал рыбу, вытащенную из воды, стоя с разинутым ртом. Меня поразил не вопрос, а тон. За властностью голоса явно скрывался страх.
Страх, в общем-то, был понятен, потому что с первого взгляда она казалась робким созданием. С виду почти ребенок, хрупкая и невысокая, с прозрачной кожей, сквозь которую только что кости не просвечивали, она выглядела фарфоровой статуэткой.
Огромные голубые глаза дополняли бы впечатление полной беззащитности – если бы не огонь, горевший в них. Ярко-рыжие волосы падали ей на плечи, окаймляя хорошенькое личико, обещавшее со временем стать по-настоящему красивым. Она, конечно, уже не была ребенком, но и назвать ее взрослой было невозможно. Она оставалась подростком, а я только что вышел из этого возраста и потому испытывал смутное сочувствие.
Я наконец закрыл рот и тут же снова открыл, чтобы ответить:
– Меня зовут Лахлан. Я из Быстрин, что в провинции Харик.
Она так замотала головой, что волосы хлестнули но бледной шее.
– Нет, не так! В моих видениях ты звался иначе.
Я поднял брови.
– В видениях? Первый раз слышу, чтобы кто-то видел меня во сне!
– В видениях, – повторила она, нахмурившись и опустив взгляд, прижала пальцы к виску, – я вижу всякое. Вижу в снах и в видениях. Тебя я видела воином – ты был старше и немного толще. Ты сражался с демонами в Хаосе.
– То, что ты видишь, – оно из прошлого или из будущего? – спросил я.
Она слабо пожала плечами, словно зеленый шерстяной плащ на ее плечах был соткан из шерсти Кроча и сковывал ее движения.
– Иногда прошлое, иногда будущее, и я не всегда могу их различить. Про тебя тоже не знаю.
Как мне ни хотелось верить, что в образе рейдера в Хаосе она видела меня, но в ее описании я не мог не узнать отца.
– Ты видела прошлое, – признался я. – Это был мой отец.
– Нет, нет. Глупости! – она метнула в меня взгляд, пронзивший насквозь. – Ты думаешь, я не знаю, что вижу?
– Но ты же сама сказала…
– Ты ничего не понимаешь! – она резко повернулась и убежала по тропинке.
Я бросился было за ней, но вспомнил, что забыл ведро. Вернувшись за ним, я снова поспешил ей вслед, но, как ни торопился, не смог ее догнать. Немного одурев от всего этого, я вернулся к костру и присел рядом с Рорком.
– Странное дело, – пробормотал я.
– Да? – отозвался Рорк, отодвигаясь, чтобы уступить место Крочу, который норовил втиснуться между нами. – И что же случилось?
– Там, у ручья, мне встретилась девочка. Она, должно быть, из Города Магов – я пару раз заметил ее в караване после отъезда оттуда. Маленькая, рыжая…
Рорк кивнул, почесывая пса за ухом.
– Это Ксоя. Она в самом деле присоединилась к нам в Городе Магов. Они отослали ее домой.
– В самом деле? Почему?
– Она – талант-дичок, прирожденная колдунья, – с легкой улыбкой Рорк пояснил:
– Это все равно что воин с врожденным умением сражаться. Если такого хоть немного обтесать, как правило, получается очень неплохой боец.
Я понимающе кивнул:
– Колдунью не так-то легко обтесать, да?
– Вот-вот! – Рорк разломал пополам сучок и подкинул его в костер. – Хаскелл рассказывал, что мать Ксои умерла, когда та была совсем маленькой. Ее отец, богатый купец, взял вторую жену, тоже из купеческой семьи. У новой жены были две дочери от первого брака, чуть постарше Ксои…
– И они обижали ее, – подхватил я.
