– Что ты хочешь, негодяй? – вдруг послышался голос Советника. Он перебрался через реку и, кажется, спешил на выручку.
– Куда ты лезешь? – отвечал Полоз.
Катя глянула через бойницу.
– Я вам говорю, что она моя! – сказал Советник. – Погодите, пустите! Я пойду к ней. У вас нет на нее никакого права.
– Куда вы пойдете, дверь заперта!
– Не толкайте меня… У меня в кармане револьвер.
– Не толкать?
– Да, да.
– А хочешь водки?
На некоторое время все стихло.
– У меня револьвер, – угрожающе повторил Советник.
– А у меня золото… Хочешь спирта?
– Дай! – любезным тоном сказал Советник.
– Какой ловкий! Но сначала…
– Что сначала? – истерически воскликнул Советник. – Я застрелю тебя и возьму сам.
– Ты никогда не осмелишься сам стрелять в человека! – уверенно сказал Полоз. – Ты не из того теста! Ты даже изнасиловать не решился бы, если пришлось бы отвечать.
– Ну, дай… дай.. Обещаю…
Что-то забулькало, и Советник тихо и удовлетворенно засопел.
– Слушай, давай разобьем дверь бревном, – сказал Полоз, – как мы читали в учебнике истории… У меня есть золото. Я тебе дам фунт. Есть весы? У них в амбаре есть. Мы там возьмем. Я дам золото, но пусти меня к ней первого.
– Скоро сюда придет полиция, – отвечал Советник.
– Тогда надо скорей…
Катя стояла у двери, внимательно слушала и дрожала, как в ознобе.
Они долго еще спорили и отошли. Катя все время помнила смуглое широкое лицо с крутыми щеками, как тесанное из камня, и что на скулах разъехались глаза, косившие в разные стороны, и черные волосы. Лимон, Цитрон, Анархист – звали его. Он говорил: «Долой всякую власть».
– Ну, скорей! – закричал Полоз с нетерпением. – Теперь я буду президентом, а она республикой. Потом – ты!
Они подняли бревно, которое недопилили отец с Сашкой. Дверь дрогнула под тяжелым ударом.
– У меня нож, и я себе перережу горло! – крикнула Катерина.
– Красоточка! – ласково ответил Полоз. – Речь про тебя, но не с тобой.
– Ты думаешь, что ты избежишь ласк и объятий? – воскликнул быстро опьяневший Советник. Он протер очки и сказал серьезно: – Давай-ка еще раз.
– Мы хотим разбить твою дверь!
– Зарежусь!
– Еще хуже оскверним тебя, – сказал Полоз. – Ты не знаешь обычаев свободного общества!
В углу стояла банка с керосином, но спичек не было.
«Схитрить?» – подумала Катя. Она согласна была сжечь себя с амбаром вместе, но как-то надо достать огонь.
– Мы не хамы и не неучи. Мы – образованные люди! Ха-ха! Шкарлатина! – заорал Советник.
Где-то неподалеку раздался выстрел. Полоз страшно обругался, обматерился. Катя увидела в бойницу, что он сел на крыльце, а потом согнулся, улегся под свайкой и хватал воздух ртом.
– Ты, бешеная баба! Что ты наделала! – закричал кому-то Советник.
От избы с ружьем в руке шла Ксенька.
– А ты уйди! Уйди скорей! – сказала Ксеня. – От греха уйди.
– Подыми ружье! – ответил он. – Ты же в живот целишься.
Хлопая ладонь о ладонь, очищая их от опилок и улыбаясь, он пошел к избе уверенными шажками.
Ксения стреляла в Полоза с чердака. Советника она не хотела убивать. Сама себя не помня, она спрыгнула с чердака, сняла оттуда заряженное ружье.
– Уйди!
Ее ружье было опущено, но он шел прямо на нее. Ксенька почувствовала опасность.
– Ты меня обманешь, обманешь, – забормотала она в страхе, всхлипывая и отступая к дверям.
