— Это видели.
— А какая она?
— Паровоз такой, как маленький пароход, только бежит по рельсам по земле. А так же с трубой и с машиной. Был у вас пароход?
— Нет, у нас парохода никогда не было, — отвечал камчатский матрос.
— А как вы не боитесь под вулканами жить? — спросил Алеха.
— Привыкли…
— А что у вас тут хорошего?
— Рыба очень хорошая. Морозов сильных нет.
— Почему же?
— А вот у нас печки стоят, — кивнул камчатский матрос на вулканы. — В земле много огня. Есть места, бьет из-под земли кипяток крутой с паром.
— Как из самовара! — пояснил Козлов.
— Почему у вас хлеб не растет?
— Мукой торгуют американцы. Продаем им пушнину.
— Значит, много зверей?
— Это есть… А как же паровоз ходит?
— Проложены железные полосы — рельсы, под колеса две колеи железные, длинные, от города до города, и паровоз по ним бегает быстро.
— Дорого же стоит поехать? Вот, примерно, могут с Камчатки провести такую дорогу?
— Это еще не скоро.
— А есть дорога железная в портах, на ней вагоны маленькие, чтобы человеку не надрываться. Он ее катит сам, по рельсам. А правда, что у вас помещиков нет?
— Этого нет.
— У них земля плохая. Поэтому и помещиков нет. Господам она не нужна. Была бы хорошая земля — и помещики нашлись бы, — заметил Конев.
— И рабами не торгуют?
— Этого нет. Тут не Азия! Может, где коряки продают друг друга.
— А крепостные есть?
— Кто при пушках? Артиллеристы называются. Салюты надо было делать, так посылали за ними на покос.
— Мы видели, как неграми торгуют. Вывозят на базар и продают.
— Негры у нас бывали, китобои. Вон ту батарею на дрова разобрали, это давно было. На побережье их все знают и женщин прячут. Идет корабль, а коряки говорят, идет негр.
— Вот на опись пойдете, так смотрите, дикари за баб могут убить… — сказал другой камчатский матрос. — Вырежут сердце и съедят. Для храбрости. Помогает будто.
— Зачем-то офицеров созывают, — заметил Алеха.
— Капитан приглашает, — сказал Шестаков.
— Он не отступится, хоть и заикаться начал.
— Видишь, ждали получить инструкцию, а ее нет. Пойдем в Амур теперь без позволения. Ты не слыхал, что за река?
— Почему не слыхал? Земля там лучше.
— Да, говорят, место лучше, чем на Камчатке.
— Ну, это не диво, — сказал Конев.
— А сколько же вам тут платят, на Камчатке? Вы как считаетесь, при портовой команде?
— Да, мы при портовом боте. Еще плотничаем. Только нынче леса нет. У нас леса есть, а все кривулины. Бревна не выберешь. А ход рыбы все лето, ловим ее. А на «Бабушке», вон на той сопке у входа в бухту, у нас секрет спрятан. Когда идет корабль, оттуда сигналят и нас обряжают в форму.
— А то как же одеты?
— Сами делаем кожаные рубахи. Или материал выдают.
— А харчи?
— Муку выдают и масла коровьего раза два в год.
— На охоту отпускают?
— На это запрета нет. Всю зиму ходим. Командиру порта принесем шкурок. И все! Он не обижает. Ему тоже надо одеть семью. Человек на жалованье живет. Сухари дают морские. Всегда плесневелые. Плесень смахнешь, пересушишь, бабы толкут, испекут.
— У нас одного сманили в порту, — сказал Алеха.
— И ушел?
— Ушел.
— Кто же сманил?
— Какой-то человек его уговорил. Говорит по-нашему. Один глаз черный, большой, а другой маленький, голубой, и заплыл, как у свиньи. А сам в шляпе, как барин.
— Наказывали за него?
— Нет.
— Капитан словно бы плакал, — тихо сказал Подобин, садясь подле Шестакова.
— Быть не может, — сказал Веревкин. — Я никогда не слыхал, чтобы капитан плакал. Моего товарища наказывали, набили ему подушку на горбу, вот он просил пожалеть.
— Бывает, что офицеры ревут, — ответил Подобин. — У них так и называется, мол, рыдать… Какая если неприятность, они громко плачут, чтобы друг дружке было слышно.
— Почему же так?
— Принято в высшем обществе. У нас адмирал Литке раз рыдал. Ревел белугой. А великий князь, его высочество, хоть раз в неделю обязательно расплачется.
— Ты с великим князем служил?
— В одной вахте. Вот за этот ремень его привязывал, как дите…
— Что же он плакал? Скучно, может?
— Нет, это просто так.
— Значит, чтобы заметно было, как им обидно что-то.
— Муштровали его?
— Спуска не было.
— Нет, это Геннадий Иванович не рыдает, а только от злости заикается. Свои бумаги не получил, — сказал Подобин.
— Он пакет получил.
— Видно, не тот.
— Он же такие деньги истратил.
— Вот человек говорит, на Амуре земля не то, что на Камчатке.
— Вот я письмо получил, — сказал Подобин. — Дети подрастут, и я вернусь со службы. Тут год пойдет за два. Через пять лет свое отслужу.
— Ты еще не старый. Неужели так долго служишь? Награды у тебя были?
— Были и награды. Я рассудил, все равно служить. Дома не живу, все в плаваньях. Лучше тут. А водка тут у вас есть?
— Нет, этого нет.
— А как же?
— Спиртом торгуют. Американцу дай лису и получи, сколько хочешь. Пей всю зиму. Я с собой прихватил фляжку, если надо. У меня спрятано… Я недорого уступлю…
Глава сорок четвертая
В КАЮТЕ КАПИТАНА
