невольники были отосланы спать, вокруг царила торжественная тишина, прерываемая через равные промежутки времени часовыми, монотонными голосами перекликавшимися между собой.
Дон Санчо вернулся с сестрой, закутанной так же, как и он, в длинный плащ. Донна Клара ничего не говорила, но, подойдя к мажордому, любезно протянула ему правую руку, которую тот почтительно поднес к своим губам. Хотя офицеры велели солдатам старательно караулить не только дом, но и окрестности, те, напуганные темнотой и мрачной таинственностью окружающего их леса, неподвижно стояли за деревьями, только перекликаясь каждые полчаса, но не отваживаясь отходить даже на несколько шагов от своего убежища. Причины этой трусости были просты; хотя мы уже говорили, напомним о них для большей ясности.
В первое время после высадки буканьеров на Санто-Доминго отряды, которые губернатор посылал в погоню за ними, были вооружены мушкетами, но после нескольких встреч с французами, встреч, в которых французы разбили их наголову, страх солдат перед авантюристами сделался так велик, что как только их посылали против этих людей, которых они считали почти демонами, как только они попадали или в леса, или в ущелья гор, или даже на равнину, где, как они могли предполагать, буканьеры сидели в засаде, они начинали почем зря палить из мушкетов для того, чтобы предупредить неприятеля и заставить его удалиться. Благодаря этим искусным маневрам авантюристы действительно уходили и становились неуловимыми. Губернатор, заметив этот результат, наконец угадал причину неудач; тогда, для того, чтобы устранить возобновление подобного факта, он отнял у солдат мушкеты и дал им колья. Спешим прибавить, что эта перемена пришлась вовсе не по вкусу храбрым солдатам, которые видели себя вновь подверженными ударам своих грозных врагов.
Мажордом и два лица, которым он служил проводником, не будучи вынуждены принимать других мер предосторожности, кроме как идти тихо и не разговаривать, успели выйти из дома с противоположной стороны от того места, где солдаты раскинулись биваком. Пройдя линию часовых, беглецы пошли скорее и скоро достигли чащи, среди которой были спрятаны три лошади в полной упряжи, — спрятаны так хорошо, что, не зная, где они находятся, их ни за что нельзя было найти. Для большей предосторожности, чтобы не дать им заржать, мажордом завязал им веревкой ноздри. Как только три путешественника сели на лошадей, Бирбомоно обратился к дону Санчо:
— Куда мы едем, ваше сиятельство?
— Вы знаете, где расположились буканьеры, которых мы с вами встретили сегодня? — вместо ответа спросил молодой человек.
— Знаю, ваше сиятельство.
— Как вы думаете, найдете вы это место в темноте? Мажордом улыбнулся.
— Нет ничего проще, — сказал он.
— Отведите же нас к этим негодяям.
— Хорошо, только, ваше сиятельство, не гоните вашу лошадь, мы еще слишком близко от дома; малейшая неосторожность с нашей стороны, и может быть поднята тревога.
— Вы думаете, они осмелятся преследовать нас?
— Поодиночке, конечно, нет, но так как их много, они решатся, тем более, что, как я слышал, они уверены в том, что буканьеры никогда сюда не приходили; это удваивает их храбрость, доказательство которой они не прочь были бы дать за наш счет.
— Справедливое рассуждение. Распоряжайтесь нашими действиями как сочтете нужным; мы поступим так, как вы советуете.
Беглецы отправились в путь. Кроме мер предосторожности, которые необходимо было принять, путешествие это не имело в себе ничего неприятного, в ясную душистую ночь под небом, усеянным блестящими звездами, среди восхитительного пейзажа, малейшие подробности которого позволял угадывать прозрачный воздух.
Через час после езды умеренной рысью поехали быстрее, потом перешли на галоп. Донна Клара, склонившись к шее своей лошади, жадно устремив глаза вперед, как будто досадовала на медленность езды, которая, однако, приобрела лихорадочную быстроту погони. Иногда она наклонялась к брату, который ехал рядом с ней, и спрашивала прерывающимся голосом:
— Скоро мы приедем?
— Скоро, имей же терпение, — отвечал молодой человек, подавляя вздох сострадания к сестре.
Уже звезды гасли на небе, становилось свежо, горизонт покрывался широкими перламутровыми полосами, легкий морской ветерок доносил до путешественников свое терпкое благоухание; ночь прошла. Вдруг в ту минуту, когда всадники выезжали из пустого леса, в котором они уже целый час ехали по тропинке, проложенной дикими быками, на равнину, мажордом, ехавший на несколько шагов впереди, вдруг остановил свою лошадь и, обернувшись назад, вскричал голосом, прерывавшимся от волнения:
— Остановитесь, ради Бога!
Молодые люди остановились, дрожа, не понимая причины этого приказания. Мажордом наклонился к ним.
— Смотрите! — шепнул он, вытянув руку в сторону равнины.
Они прислушались. До их слуха донесся быстрый галоп, приближавшийся с каждой секундой; почти тотчас они увидели сквозь завесу листьев несколько всадников, мчавшихся во весь опор. Ветер сорвал шляпу с головы одного из всадников.
— Дон Стенио! — с испугом вскричала донна Клара.
— Мы едва успели! — воскликнул дон Санчо.
Глава XXIX. Ход событий ускоряется
Всадники продолжали бешено скакать, не замечая беглецов. Один из них, однако, при вскрике донны Клары сделал движение, чтобы удержать свою лошадь, но предположив, без сомнения, что ослышался, после минутной нерешительности последовал за своими спутниками, к большому счастью для себя, потому что дон Санчо уже выхватил пистолет, решив прострелить ему голову.
Несколько минут беглецы оставались неподвижны, склонив головы и с тоской прислушиваясь к галопу лошадей, топот которых быстро удалялся и скоро замер вдали, смешавшись с шумом ночи. Тогда они перевели дух, и дон Санчо опять вложил в луку седла пистолет, который до сих пор держал в руке.
— Да! — прошептал он. — Мы избежали большой опасности, только густой кустарник помешал им увидеть нас.
— Слава Богу! — прошептала донна Клара. — Мы спасены!
— То есть, мы спасаемся, сестра, — заметил молодой человек, будучи не в состоянии удержаться от маленькой насмешки, как ни серьезны были обстоятельства.
— Они несутся как на крыльях ветра, — поспешил успокоить мажордом. — Нам нечего их опасаться.
— Вперед! — воскликнул дон Санчо.
— Да, да, вперед, — прошептала донна Клара.
Они выехали из чащи, служившей им таким надежным укрытием, на равнину. Небо прояснилось, и хотя солнце было еще за горизонтом, однако природа уже отходила от своего ночного сна: птицы просыпались под листьями, их тихое щебетание было как бы прелюдией к утреннему пению, мрачные силуэты диких зверей виднелись в высокой траве, влажной от росы, хищные птицы распускали свои могучие крылья, как будто хотели полететь к солнцу и приветствовать его восхождение; словом, это была уже не ночь, но еще и не день.
— Э! Что я вижу там, на вершине горы! — сказал вдруг дон Санчо.
— Где? — спросил Бирбомоно.
— Там, прямо.
Мажордом приложил руку к глазам и внимательно пригляделся.
— Ей-Богу! — вскричал он через минуту. — Это человек.
— Человек?
— Совершенно верно, ваше сиятельство, и насколько я могу разглядеть, это кариб.
— Черт побери! Что же он делает на этом пригорке?
— Об этом мы легко узнаем через минуту, если только он не улизнет от нас.
— Поедем же к нему скорее, ради Бога!
