добычи.
Успокоенный тишиной в селении, шпион принялся торопливо перевязывать свою рану, радуясь в душе, что снег скрывает под собой кровавые следы, оставленные им.
— Ну, — пробормотал он вполголоса, — больше я ничего не узнаю сегодня. Дух Зла охраняет этих людей.
Он осмотрелся вокруг в последний раз и уже хотел уйти, как вдруг белая тень, скользя по снегу, словно призрак, промелькнула неподалеку от него.
— Это еще что? — пробормотал индеец, которым овладел суеверный страх. — Неужели
Индеец наклонился вперед, вытянул шею и, как бы влекомый сверхъестественной силой, следил глазами за странным видением, неясные контуры которого уже терялись вдали среди мрака.
— Это существо не ходит, — пробормотал он в ужасе, — оно не оставляет следов на снегу. Не дух ли это, враждебный черноногим? Тут кроется тайна, и я хочу знать ее.
Побуждаемый любопытством, индеец забыл страх и смело бросился вслед за тенью.
Через несколько минут загадочное видение, тень или дух, остановилось и посмотрело во все стороны с очевидным недоумением.
Индеец едва успел притаиться за стеной хижины, но светлый луч месяца, проскользнув между облаков, на миг осветил лицо того, за кем он гнался.
— Цвет Лианы! — пробормотал он, едва сдержав крик изумления.
Действительно, это была она.
После минуты колебания девушка подняла голову, храбро подошла к хижине и твердой рукой подняла бизоновую шкуру у входа.
Она вошла внутрь и опустила за собой занавеску.
Индеец одним прыжком очутился у хижины, воткнул в стену свой нож по самую рукоять, повернул его раза два или три, чтобы расширить отверстие, потом приложил ухо к этой своеобразной слуховой трубе и стал прислушиваться.
В селении царила мертвая тишина.
Не успела девушка сделать хоть один шаг в хижине, как перед ней мгновенно поднялась тень, и чья-то рука опустилась на ее плечо.
Она машинально отступила.
— Чего вы хотите? — спросил грозный голос.
Вопрос был задан по-французски, и молодая индианка не могла понять его.
— Отвечайте — или я вас застрелю! — продолжат тот же грозный голос.
Щелкнул взведенный курок пистолета.
— О-о-а! — ответила девушка наудачу своим тихим, мелодичным голосом. — Я друг.
— Очевидно, это женщина, — пробормотал первый голос, — все равно, будем настороже. За коим чертом понадобилось ей прийти сюда.
— Эй! — вскричал вдруг Меткая Пуля, разбуженный этими разговорами. — Что тут происходит? С кем вы это общаетесь, Ивон?
— Да не знаю, право… кажется, с женщиной.
— Ха-ха-ха! — засмеялся охотник. — Прошу покорно! Смотрите не выпустите ее.
— Будьте спокойны, — ответил бретонец, — держу крепко.
Цвет Лианы стояла неподвижно, не делая ни малейшего усилия, чтобы освободиться.
Меткая Пуля встал, ощупью направился к огню и, присев на корточки, принялся раздувать его.
Это оказалось минутным делом; огонь тлел под золой, сухие ветви, подброшенные в него, мгновенно вспыхнули, яркое пламя взвилось и осветило хижину.
— Ба-а! — вскричал охотник в изумлении. — Добро пожаловать, девушка; что вам здесь нужно?
Индианка покраснела и ответила, опустив глаза:
— Цвет Лианы пришла навестить своих бледнолицых друзей.
— Странный час вы выбрали для посещения, дитя мое, — заметил канадец с насмешливой улыбкой. — Впрочем, все равно, — продолжал он, обращаясь к бретонцу, — отпустите ее, Ивон, этот враг, если только это враг, не очень опасен.
Бретонец повиновался, хотя и очень неохотно.
— Подойдите к огню, девушка, — сказал охотник, — вы окоченели от холода; когда вы отогреетесь, то сообщите мне причину вашего присутствия здесь в такой поздний час.
Цвет Лианы грустно улыбнулась и села у огня.
Меткая Пуля сел возле нее.
Индианка окинула быстрым взглядом внутренность хижины и увидела графа, погруженного в сладкий сон на ворохе мехов.
Вся жизнь Меткой Пули прошла в прериях, он знал краснокожих вдоль и поперек, знал, что две отличительные черты их характера — осторожность и благоразумие. Никогда индеец не решится на какой- либо поступок, не оценив предварительно все его последствия; без уважительной причины он не сделает ничего, что противоречило бы индейским нравам и обычаям.
Итак, охотник подозревал, что цель прихода девушки очень важная, хотя не мог угадать по бесстрастному выражению ее лица, какой тайный мотив руководил ее действиями.
Краснокожих расспрашивать очень трудно. Хитростью и уловками от них ничего не добьешься — настолько это подозрительные натуры, всегда сдержанные и замкнутые в самих себе. Самый искусный судебный следователь наших стран не добился бы от них ни малейшего сведения и после самого строгого допроса индейца был бы вынужден признать себя побежденным.
Даже с теми, кто хочет высказаться, надо поступать до крайности осторожно: как только задашь им несколько вопросов, их недоверие пробуждается прирожденная подозрительность берет верх, и губы смыкаются; сколько бы ни убеждали их говорить и насколько бы это ни было в их собственных интересах — все бесполезно.
Меткая Пуля прекрасно знал подозрительный нрав краснокожих. Разумеется, он не подал вида, что ждет от девушки каких-нибудь объяснений.
Знаком он приказал Ивону ложиться спать, что тот не замедлил исполнить после того, как охотник подмигнул ему успокоительно.
Девушка печально сидела у огня и грелась, искоса поглядывая на канадца.
Меткая Пуля закурил трубку и, отчасти скрытый в густых клубах дыма, казался полностью поглощенным своим приятным занятием.
Так они оставались друг против друга, не произнося ни слова.
Наконец Меткая Пуля вытряхнул об ноготь большого пальца левой руки пепел из своей трубки, заткнул ее за пояс и встал.
Не приписывая, по-видимому, значения этому действию канадца, девушка следила исподтишка за каждым его движением.
Она увидала, что он взял несколько шкур, отнес их в темный угол хижины и положил на полу, как бы для того, чтобы приготовить постель.
Когда канадец счел ложе достаточно мягким, он бросил на него покрывало и хладнокровно вернулся к огню.
— Мой бледнолицый брат приготовил постель, — произнесла Цвет Лианы, взяв его за руку, когда он уже брался снова за свою трубку.
— Да, приготовил, — ответил он.
— Зачем четыре постели для троих?
Меткая Пуля взглянул на нее с отлично разыгранным изумлением.
— Разве нас не четверо? — возразил он.
— Я вижу только двух бледнолицых охотников и моего брата, для кого же четвертая постель?
— Для моей сестры Цвета Лианы, полагаю, — ведь она пришла просить гостеприимства у бледнолицых друзей?
Девушка отрицательно покачала головой.
