— Ну, — спросил он у авантюриста, — выбрали вы кого-нибудь себе в командиры?
— Да, — лаконично ответил делегат.
— Кто же это? — с интересом спросил молодой человек.
— Об этом вы узнаете от товарищей, мсье Шарль, — ответил тот. — Мне поручили пригласить вас присутствовать при избрании и лично утвердить его результаты.
— Это верно, — улыбнулся де Лавиль, — я забываю, что пока еще не сложил с себя обязанностей командира и должен передать их тому, кого вы изберете вместо графа. Я к вашим Услугам.
Выборный молча поклонился, и оба вышли на двор.
Когда они показались на крыльце, все колонисты приветствовали их появление громкими восклицаниями восторга, замахали шляпами и платками.
— Капитан, — произнес выборный, — я сейчас прочту вслух эту грамоту, и мы все подтвердим ее клятвой. Вы же со своей стороны поклянитесь заботиться о благе колонии и относиться ко всем колонистам с равной справедливостью.
Молодой человек снял шляпу, протянул руку к толпе и твердо сказал:
— Клянусь вам в этом!
— Да здравствует капитан! — с энтузиазмом вскричали колонисты. — Читайте же, читайте грамоту.
Началось чтение.
После каждого отдельного пункта колонисты в один голос произносили:
— Клянемся!
Эта сцена поражала своим величием: энергичные, бывалые авантюристы, с бронзовыми решительными физиономиями, клялись перед лицом неба безгранично повиноваться своему командиру; окружающая их дикая пустынная обстановка делала наших героев похожими на флибустьеров XVI века.
После присяги вновь раздались восторженные крики, завершившие церемонию избрания вождя авантюристов.
После этого взрыва приветствий точно по волшебству воцарилось молчание.
Выборный снял свою шляпу и почтительно поклонился молодому человеку. Тот в смущении не знал, что ему делать.
— Шарль де Лавиль, — начал выборный громким и отчетливым голосом, — все мы, французские колонисты Гетцали, приступив к выборам нового командира, остановили свое внимание на вас. Вы соединяете в себе все те достоинства, которыми должен отличаться наш будущий командир. Вы служите для нас ярким воспоминанием о нашем покойном предводителе. Просим вас стать во главе гетцальской колонии и надеемся, что вы будете продолжать славное дело, начатое графом де Лорайлем.
Затем колонист взял в руки документ, определявший обязанности всех колонистов при найме их на службу покойным графом, и развернул его…
Выбор пал на достойнейшего — Шарль де Лавиль был единственным человеком, способным довести до благоприятного конца французскую экспедицию и доставить благоденствие колонии авантюристов, осиротевшей после смерти графа де Лорайля.
ГЛАВА VIII. Гонец
Казалось, после выборов жизнь в колонии пошла своим обычным порядком, по крайней мере внешне все оставалось по-прежнему. Но на деле все обстояло далеко не так. Со смертью графа де Лорайля авантюристы сразу лишились многих надежд, только этот человек мог руководить ими благодаря решительному, предприимчивому характеру.
С его утратой все изменилось, внезапно возникло множество затруднений.
Непоколебимая воля графа, его незаурядная личность внушали мексиканским властям хотя бы чисто внешнюю благосклонность к переселенцам. Вообще же мексиканцы с большим неудовольствием смотрели на колонии, возникавшие на их территории, но, боясь мести человека, который сумел внушить им страх, они потихоньку окружили его целой системой всевозможных мелких затруднений, чтобы сделать положение французов нестерпимым. Последним приходилось напрягать все силы, но они не могли помешать постепенному ухудшению своего политического положения.
Несмотря на отдаленность от морского берега, вести о событиях, происходивших далеко за пределами колонии, доходили до ее членов, хотя и со значительным опозданием.
Эмигранты проходили через Гетцали целыми отрядами. Все они направлялись в Калифорнию, так как эта страна представлялась им землей обетованной. Эти люди мечтали о неистощимых золотоносных россыпях Калифорнии, об огромных богатствах, заключающихся в ее недрах.
Золотая лихорадка — эту опасную, привязчивую болезнь англичане удачно назвали
Со всех концов света бросились на роковую землю европейцы, азиаты, африканцы, американцы, австралийцы — авантюристы всех мастей. Подобно мрачным тучам саранчи заполнили они ее уголки и сами были поглощены ею после тяжелейших страданий.
Это был какой-то «крестовый поход», движимый низкими человеческими стремлениями. «Золота, золота!» — лозунг его участников.
Люди покидали отечество, семью, все, что имели дорогого, лишь бы достигнуть одной цели — собрать как можно больше золота.
Отряды золотоискателей непрерывно, один задругам следовали через колонию, взоры авантюристов были упрямо устремлены к горизонту. «Калифорния, золотые россыпи», — так отвечали они на все вопросы.
Ради этого королевского металла они не брезговали никакими средствами, никакое препятствие не могло их остановить, они были готовы на все, их не пугали ни самые отвратительные преступления, ни бесчестные измены, ни низкие подлости.
К несчастью для колонии, эти авантюристы, проходившие через ее территорию, принадлежали к самым невежественным, свирепым и развращенным социальным группам Мексики.
При виде их у французов, имевших своей первоначальной целью разработку золотоносных россыпей, проснулось желание вернуться в покинутое ими Эльдорадо и получить желанную часть добычи.
Человек даже самой сильной воли не может безнаказанно слышать постоянно раздающиеся возле него крики «Золото! Золото!». Это сочетание нескольких звуков обладает какой-то неимоверной, совершенно непостижимой притягательной силой, которая усиливает алчность и пробуждает в душе самые дурные инстинкты.
Колонисты Гетцали были истинными искателями приключений, большинство из них покинуло Европу под влиянием только одного желания — быстро обогатиться на той таинственной земле, о которой они наслышались столько чудес.
Повинуясь воле графа, который пользовался громадным авторитетом, они примирились с тем положением, которое он для них создал, и в силу привычки мало-помалу забыли о прежних стремлениях, стали считать их химерами, неосуществимыми мечтами.
Последующие события — а вести о них проникли в колонию — упрочили славу Калифорнии и снова возбудили алчные стремления наших авантюристов.
Шарль де Лавиль со страхом следил за нравственным разложением колонии. Он отлично понимал, что главный враг — старый зародыш авантюризма, все еще дававший себя чувствовать и заставлявший колонистов ненавидеть всякое мирное, спокойное существование. Под влиянием бессознательной страсти к приключениям они жаждали бурной, полной приключений жизни, отрицая всякое топтание, как им казалось, на месте.
По какой-то странной причуде человеческого сердца эти люди, страстно мечтавшие о золоте и подвергавшие себя неимоверным опасностям ради его достижения, начинали относиться с презрением к драгоценному металлу, лишь только он попадал в их руки. Они, не считая, бросали его на столы игорных домов и сорили им во всевозможных притонах. Казалось, что золото, добыча которого была сопряжена с такими трудностями, жгло им пальцы, и они стремились отделаться от него как можно скорее.
Это наблюдение особенно верно по отношению к французам. Золото в их глазах получило ценность главным образом благодаря тем трудностям, с какими связано его приобретение.
