отняла руки от лица и посмотрела на Луи с таким выражением горячей любви, что граф задрожал от счастья и упал перед ней на колени.
— О-о! Я люблю тебя, — задыхаясь проговорил он. Девушка нежно смотрела на возлюбленного.
Вдруг она бросилась ему на руки, спрятала лицо на его плече и зарыдала. Граф, не зная, чем объяснить такое состояние, растерялся. Он усадил Анжелу в кресло, сел рядом и взял ее за руку.
— Зачем эти слезы? — нежно спросил он. — Расскажите мне, что случилось.
— Я уже не плачу, — сказала Анжела, силясь улыбнуться сквозь слезы.
— Дитя мое, вы от меня что-то скрываете, у вас есть какая-то тайна.
— Тайна — это тайна моей любви. Ведь я почти не говорила вам о своей любви.
— Увы, я тоже вас люблю, — печально проговорил он, — но эта любовь внушает мне какой-то страх.
— Отчего же? Ведь вы меня любите?
— Да, я вас очень люблю, ради вас, ради вашей любви я готов пожертвовать всем…
— И что же? — спросила она.
— Увы, надо мной тяготеет проклятие. Любовь несет мне гибель, я это чувствую.
— Разве есть большее счастье, чем умереть за того, кого любишь?
— Но ведь я изгнанник, разбойник, лишенный покровительства закона.
Она вскочила с кресла. Лицо ее дышало гордостью, на лбу появились складки, ноздри трепетали и глаза блестели.
— Вы лучший из людей, дон Луи! — вскричала она. — Вы мечтаете о возрождении порабощенного народа. Что мне за дело до того, как называют вас низкие люди! Разве не придет тот день, когда вам воздадут по заслугам?! — Затем, немного успокоившись от своего волнения, она нежно улыбнулась графу и продолжала: — Вы изгнанник, это правда… Но ведь истинное назначение женщины заключается именно в том, чтобы поддерживать людей, преследуемых судьбой. Борьба, которую вы предпринимаете, будет опасна. Ваш проект безрассуден по своей дерзости и необыкновенно широким замыслам… Быть может, вы не устоите в этой борьбе. Вам нужен не советник, не брат, вам нужна подруга, которая вас понимает и для которой ваше сердце не составляет тайны… В ту минуту, когда вами овладеет отчаяние и вы, подобно побежденному титану, будете готовы отступить назад, она ободрит и скажет: «Побольше мужества». Я стану этой верной, преданной подругой, я готова посвятить вам всю свою жизнь. Дон Луи, я вас никогда не покину, если вы погибнете, то и я погибну вместе с вами, сраженная тем же ударом.
— Благодарю, дитя мое, но я не чувствую себя достойным такой преданности. Подумайте только, на что вы себя обрекаете… Подумайте о той тихой, спокойной жизни, которую хотите покинуть, чтобы обручиться с горем, может быть, Даже со смертью.
— Что мне за дело до этого! Разве я побоюсь смерти, если буду с вами? Я вас люблю.
Дон Луи колебался.
— Подумайте, — проговорил он, спустя некоторое время, — подумайте о том ужасном горе, которое вы причините своему покинутому отцу, любящему вас такой нежной любовью. Ведь у него никого не останется.
— Замолчите, замолчите! — вскричала она раздирающим душу голосом и закрыла его рот своей рукой. — Не говорите мне о моем отце… Зачем вы о нем напоминаете? Зачем растравляете мою рану? Я люблю вас, дон Луи, я люблю вас. С сегодняшнего дня вы составляете для меня все — родителей, богатство, друзей. Понимаете ли вы — все! В тот день, когда я в первый раз встретилась с вами, страшным и могущественным, как ангел-губитель, в моем сердце зародилось неясное предчувствие, что моя судьба должна соединиться с вашей. Когда я встретилась с вами вторично, мое убеждение окрепло еще более, но тогда я оставалась в тени и не была нужна вам. Но теперь все изменилось. Вас обманули, вас предали, вас покинули люди, в своих интересах поддерживавшие вас раньше. Страна, которой вы несете освобождение, хочет от вас отречься. Мой отец, которому вы спасли жизнь, стал вашим непримиримым врагом из-за того, что вы отказались служить его алчному и постыдному честолюбию. Надеясь на любовь, как на крепость, я отреклась от своего отечества, покинула отца и, будучи настоящей дочерью мексиканских вулканов, в жилах которой течет не кровь, а лава, забыла даже стыдливость, свойственную девушкам, и открыто порвала со всем прежним миром, вызывающим во мне одно только отвращение. Возмущенная бесчисленными изменами, которыми опутали вас со всех сторон, я пришла с целью облегчить вашу жизнь. Я не строю никаких иллюзий относительно будущего, я отлично сознаю, что вы можете погибнуть через три-четыре дня. Но когда наступит роковой час, когда буря разразится над вашей головой — я буду с вами и поддержу своим присутствием, ободрю своей безграничной любовью и умру вместе с вами!
Если женщина действительно любит и находится под влиянием истинной страсти, то она бывает так очаровательна, что даже самый закаленный человек испытывает что-то вроде сладострастного головокружения. Разум его покидает, и он ничего не видит, кроме той любви, которую внушает и которой гордится.
— Но ведь вы плакали, Анжела, у вас и сейчас еще текут слезы.
— Да, — воскликнула она, — я плакала и продолжаю еще плакать. Неужели вы не догадываетесь о причине этих слез, дон Луи? Я плачу потому, что я слабая женщина, чьему сердцу пришлось перенести тяжелую борьбу, прежде чем я приняла решение последовать за вами, теперь я презираю все… Все эти мелочные требования чахлой цивилизации, все эти глупые приличия, заставляющие скрывать искренние чувства и играть глупую комедию… Вот почему я плакала и продолжаю плакать теперь. Но, мой возлюбленный, я плачу столько же от радости, сколько и от стыда. Эти слезы — признак победы, которую ты одержал надо мной…
— Анжела, — отвечал ей граф, — я не обману вас ни в вашей любви, ни в вашем доверии.
Она бросила на него взгляд, выражающий полное самоотречение.
— Мне ничего не надо, кроме вашей любви, — тихо проговорил Луи, — что мне за дело до всего остального. Но мне важно, чтобы та, которая отдала мне все, не уронила бы себя в общественном мнении…
— Что же вы хотите сделать?
— Дать вам мое имя, единственное, что у меня осталось. Хотя вы будете подругой разбойника, — прибавил он с горечью, — никто не посмеет назвать вас моей любовницей. Клянусь, в глазах всех вы будете моей законной женой.
— О! — радостно воскликнула она.
— Отлично, брат, — сказал Валентин, входя в хижину, — я берусь пригласить священника, который благословит ваш союз. Истинного пастыря христианской церкви.
— Благодарю вас, Валентин…
— Зовите меня братом. Теперь я ваш брат, так как я брат Луи. Вы благородное существо, и я высоко ценю вашу любовь к нему. А теперь, — прибавил он с улыбкой, — мы будем соперничать друг с другом в любви к человеку, к которому оба привязаны.
Глаза графа наполнились слезами. Он не находил слов выразить волновавшие его чувства. Он мог только протянуть Руки этим двум преданным ему существам.
— Теперь, — весело сказал Валентин, желая переменить тему разговора, — побеседуем лучше о делах.
— О делах?
— Господи, — засмеялся охотник, — мне кажется, у нас с тобой немало важных вопросов, которыми следует заняться.
— Да, — отвечал дон Луи, — но можем ли мы делать это в присутствии дамы?
— Об этом-то я и не подумал. Я мало знаком со светскими приличиями, но думаю, мне простят…
— Позвольте, господа! — заявила Анжела. — Женщина часто бывает хорошей советчицей, а при настоящих обстоятельствах, мне кажется, я буду вам особенно полезна.
— Нисколько не сомневаюсь, — вежливо сказал охотник, — но…
— Но вы этому нисколько не верите, — своенравно прервала его девушка, рассмеявшись над этим замечанием Валентина, — впрочем, решите сами…
— Мы слушаем вас, — сказал граф.
— Отец мой сейчас занят важными приготовлениями, его цель — раздавить вас раньше, чем вы
