– Ты ничего не понимаешь! – Матт сжал кулаки, и было видно, что он теряет терпение. – Этот мир падет, завалится! Сидя на своей ветке, ты не видишь, что корни твоего дерева гниют на глазах. Мало кто понимает ситуацию, все ослепли, у всех перед глазами только разноцветные пункты. Мы должны как-то противодействовать созданной здесь телевизионно-пивной псевдокультуре. Ты не задумывался, почему они поят нас пивом и кормят дешевыми массовыми увеселениями? И то и другое содержит в своей основе одно и то же – оглупление! Посмотри на окружающих тебя людей! Что они видят? Жизнь, заполненную пивом и бессмысленными увеселительными программками. Изучают то, к чему их принуждают. Мастерят, потому что скучают. Но постоянно сознают, что их знания и приобретенные мыслительные способности никогда не будут использованы для дела. Человек перестал быть необходимой составляющей мира.
– Отнюдь, – вставил Снеер. – Он по-прежнему необходим. Как потребитель. Без него все теряет смысл.
– Уже давно потеряло. Все, что ты видишь вокруг, – один огромный цирк, комедия, которой дирижирует группа нулевиков на потребу не сознающей этого толпы. Все это один гигантский блеф!
– Преувеличиваешь!
– Ничуть. Вскоре убедишься сам. Убедятся все, даже самые тупые в этом городе поймут, что являются объектами бессмысленных манипуляций.
– Послушай, Матт! – не сдержался Снеер. – Наша администрация достаточно мягка. Сносит бог знает что, порой прикрывает глаза на крупные махинации и не очень чистый бизнес. Однако, боюсь, она не доймет тех, кто хочет вызвать всеобщее замешательство или недовольство. А именно на это, насколько я понял, направлена ваша конспирация.
– Не в том дело, Снеер. Забудем о нашем разговоре, – вздохнул Матт. – Знаешь новый анекдот о нулевиках? Их еще называют «кругляками».
– Не слышал.
– Их… собираются перекрестить в эллиптиков.
– Почему?
– Потому что они понемногу расплющиваются[8].
– Перед кем?
– Ну, знаешь! – Матт недоверчиво покрутил пальцем у виска. – Ты что, и вправду не улавливаешь сути?
Снеер действительно не понимал ни анекдота, ни смысла всех этих намеков.
«Матт влип в какую-то глупую детскую аферу, – думал он, уже возвращаясь в отель. – Не удивительно, что его переразрядизировали. Надо парня вытаскивать. В принципе он неглупый человек. Сделаю ему хотя бы тройку и какую-нибудь приличную работу».
Снеер знал, что может рассчитывать на некоторых довольно влиятельных чиновников, благодаря ему занимавших неплохое положение в администрации Арголанда. Организовать работу для трояка не было для них проблемой.
«При условии, что этот кретин перестанет заниматься заговорами против порядков в агломерации!» – раздраженно подумал он о друге.
По сути дела Снеер вовсе не был на сто процентов уверен, что в Арголанде все обстоит так уж благополучно. Пожалуй, Матт в определенной степени прав: либо свобода, либо строго регламентированный порядок. А может, и то и другое – ненастоящее?
Снеера осенило в тот момент, когда, направляясь к отелю, он стал случайным свидетелем происшествия у здания Банка.
Среди болтающихся там, как обычно, торгашей и хамелеонов крутился невзрачный маленький человечек. Снеер заметил, что, как и другие местные комбинаторы, он тоже незаметно задевал прохожих. Подошел он и к Снееру, держа в полураскрытой ладони маленький пластмассовый кружочек для акустических записей.
– Почти даром! – тихо произнес он хриплым шепотом. – Платишь как за чистый диск.
– Благодарю, – буркнул Снеер, не задерживаясь.
Не успел он пройти и двух десятков шагов, как услышал позади топот и звуки борьбы. Оглянулся. Двое гражданских тащили маленького торгаша к стоявшему в боковой улице автомобилю. Остальные махинаторы – как ни в чем не бывало – продолжали свою деятельность.
«Понимаю! – хмыкнул Снеер, наблюдая за случившимся. – Понимаю, что за порядок в Арголанде. У нас попросту тщательно контролируемый балаган, в котором создается видимость и порядка и свободы».
Сформулированный таким образом – парадоксальный на первый взгляд – алгоритм функционирования Арголанда неожиданно оказался плодотворным для объяснения многих явлений – как тех, с которыми Снеер уже сталкивался в городе, так и тех, с которыми ему еще предстояло познакомиться в ближайшем будущем.
«Таково единственное логичное объяснение многих кажущихся несообразностей, с которыми человек сталкивается в повседневной жизни, – продолжал он свои рассуждения, оказавшись в жилой кабине. – Просто трудно поверить, чтобы администрация, располагающая столь тонкой системой контроля и управления людьми, не могла справиться с отрицательными явлениями и нелегальной деятельностью всяческих комбинаторов и жуликов».
Сцена у Банка свидетельствовала о том, что служба порядка намеренно не замечает одних, но немедленно реагирует на появление других подозрительных типов. Вывод отсюда напрашивался сам собой: некоторые мошенники властям просто необходимы, их деятельность вкалькулирована в схему функционирования системы, быть может, даже играет на руку администрации, в чем-то помогает, создает какие-то специфические общественные либо хозяйственные ситуации.
Многие явления выглядят совершенно иначе, если взглянуть на них сквозь призму этого принципа. Взять хотя бы рейзерство: может быть, не столь уж важно, имеет ли высокий чиновник администрации либо директор какой-то организации нулевой или же, скажем, второй разряд. Однако коли выдвигаются требования, касающиеся разряда, – значит, кандидат на данное место должен любой ценой добиться требуемого нуля. Если б не рейзеры, многие из таких кандидатов не имели бы шансов пробиться. А ведь среди них есть, например, сыновья или братья высокопоставленных особ, важных «кругляков»! Формально никому нельзя делать исключений, перекладина установлена одинаково высоко для всех. Подрейзеренный нулевик – фактически двояк – справляется лучше или хуже со своими обязанностями, но никто – формально – не может упрекнуть его в несоответствии разряду. С другой стороны, если б компетентным контрольным органам пришла охота покопаться в банковских записях, они б запросто выявили, кто и когда пользовался услугами рейзера. Поэтому рейзерованный чиновник послушен и не противоречит начальству, им легко управлять, оказывать на него необходимое давление, ибо он сделает все, чтобы только не копались в его прошлом и не проверяли разрядизации.
Настоящий нулевик, у которого интеллект в мозгах, а не на Ключе, чихал на все давления и персональные системы. Он справится сам, никто не упрекнет его в интеллектуальной импотенции, а контрольное тестирование не грозит деразрядизацией. Такой работник, действительно способный и самостоятельный, оказывается нежелательным элементом в иерархии общественных институтов либо научных центров.
Как и рейзеры, другие «спецы» тоже должны выполнять какую-то – позитивную с точки зрения властей – роль в Арголанде. К примеру, хамелеон: если б не он, откуда неработающему четверяку взять желтые пункты для выплаты гонорара рейзеру либо чекеру? И так далее… Вся эта подкожная общественная инфраструктура действует при негласном одобрении администрации, то есть так или иначе – в интересах властей. Как знать, не полезны ли для чего-то выжималы, вампиры, обдиралы? Может, для функционирования данного общества необходимо, чтобы наряду с сознанием физической и социальной безопасности люди временами ощущали некую угрозу? Определенное количество бандитов – заранее запланированное и поддерживаемое на нужном уровне – может выполнять роль щуки, запущенной в пруд с карасями. Такая щука убирает слабых, больных индивидуумов, а остальных принуждает к внимательности, осторожности, движению, бегству, заставляя развивать мускулы вместо того, чтобы обрастать жиром.
«Отличная аналогия! – решил Снеер, лежа на кушетке. – Наш Арголанд – именно такой пруд с карасями. Есть в нем рыбы покрупнее и поменьше, более важные и менее значительные. Система разрядизации с
