— Хорошо; бить всех без пощады, Железная Голова, слышишь? Надо проучить мерзавцев по заслугам, — с невозмутимым хладнокровием продолжал Польтэ.
— Будь спокоен, брат, не уйдет ни один, — твердым голосом отозвался Медвежонок.
Оторопев от многоголосицы, когда они думали, что имеют дело всего с одним противником, испанцы даже не пытались защищаться; они сочли себя погибшими, когда услышали имена Тихого Ветерка и Медвежонка Железная Голова, грозная слава которых леденила их ужасом.
— Мы сдаемся! — крикнул офицер. — Пощадите во имя святой Троицы, сеньоры!
— Бросайте оружие! — приказал Польтэ. — Четыре человека сюда, чтобы подбирать копья этих мерзавцев!
Тихий Ветерок, Медвежонок и два слуги пошли по направлению к Польтэ, который, притаившись за кустом, хохотал до упаду от славно сыгранной с испанцами шутки.
— Сколько у тебя человек с собой? — спросил его Тихий Ветерок.
— Я один; эти собаки застигли меня врасплох, когда все трое моих слуг отправились на охоту. Все равно, — прибавил Польтэ, протягивая руку двум флибустьерам, — вы можете считать, что поспели вовремя: мое положение становилось не то чтобы опасным, но достаточно затруднительным.
— Великолепная мысль: одному оцеплять целый испанский отряд! — восторженно вскричал Тихий Ветерок. — Это верх смелости!
— Шутишь, брат; у меня не оставалось иного выхода из западни, в которую я угодил. Все равно, когда я услышал твой голос, у меня прямо от сердца отлегло… Но нельзя давать времени опомниться этим трусам.
Флибустьеры вышли из-за кустов и приблизились к отряду, держа ружья наготове, со взведенными курками, чтобы при малейшем подозрительном движении неприятеля мгновенно дать залп.
Но все предосторожности оказались излишними: испанцы даже не помышляли о сопротивлении.
ГЛАВА V. Что произошло на равнине между испанцами и Береговыми братьями и как они расстались
Испанскую границу охраняли от постоянных вторжений французских буканьеров отряды по пятьдесят человек под командой одного альфереса5 специально с этой целью сформированные. Сначала им дали ружья, но вскоре ружья заменили копьями.
Причина этой перемены оружия, на первый взгляд лишенной всякой логики, заключалась именно в страхе, который внушали французские буканьеры своим врагам; как только испанские солдаты оказывались на равнине, они принимались палить из ружей в воздух и не прекращали этого занятия, пока не истощали все запасы пороха; цель же пальбы состояла в том, чтобы предупредить буканьеров о своем присутствии и таким способом заставить их идти в другую сторону, что, разумеется, те и делали, не из страха, но чтобы не прекращать охоты.
Подобная предосторожность, заключавшаяся в том, чтобы вооружить копьями солдат, посылаемых против неприятеля с превосходными ружьями, который славился своим искусством в стрельбе и попадал в пятистах шагах в стебелек апельсина на дереве, компрометировала и солдат, и правительство, которому они служили.
Действительно, чего можно было ожидать от такого войска при стычках и что думать о гуманности правительства, которое холодно и спокойно посылало этих бедняг на верную смерть?
Полусотня, возглавляемая альфересом, выстроилась в десяти шагах от леса, на открытом месте, но со всех сторон окруженном густым кустарником, который воображение испанцев от страха населило невидимым неприятелем.
Копья и сабли кучей лежали перед ними на земле.
Между тем Польтэ шел немного впереди своих товарищей.
Он насмешливо посмотрел на испанцев и после минутного молчания, от которого у побежденных мороз пробежал по коже, решил наконец заговорить своим прежним шутливым тоном.
— А-а! Кабальерос, — воскликнул он, — вы решились сдаться?
— Долг велит нам слагать оружие перед превосходящими силами, — смиренно ответил альферес.
— Но теперь, — продолжал Польтэ с насмешливым видом, — вы признаете, что были не правы?
— Как видите, мы сдались немедленно.
— Я вижу, — грубо вскричал Польтэ, захохотав прямо в лицо альфереса, — что вы олухи и трусы!
— Милостивый государь! — вскричал офицер, подняв голову.
— Уж не думаете ли вы опять задирать нос? Предупреждаю вас, хвастливые выходки теперь неуместны. Вы сдались шести человекам, — прибавил он с невероятным нахальством. — Правда, — заключил он с гордостью, — эти шесть человек — Береговые братья и каждый из них стоит десяти испанцев.
— Проклятие! — с яростью вскричал офицер.
— Довольно жалоб и покоряйтесь добровольно, государи мои, — сухо сказал буканьер. — Сеньор альферес, велите вашим людям связать друг друга.
— Но какие же ваши условия?
— Никакие; вы сдались без всяких условий; я поступлю с вами как мне заблагорассудится.
Что оставалось делать несчастным солдатам, попавшим в эту западню? Одно средство только и представлялось: полной покорностью смягчить своих грозных победителей; так они и поступили.
Через пять минут весь отряд был крепко связан им же самим. Только офицер, из уважения к его чину, оставался на свободе.
Польтэ поднял шпагу и, подавая ее альфересу, сказал с убийственной иронией:
— Возьмите, сеньор кабальеро, я не позволю себе лишить вас оружия, которым вы так хорошо владеете.
При этой жестокой обиде молодой офицер сделался бледен как смерть; по его телу пробежала нервная дрожь. Он схватил шпагу дрожащей рукой, взмахнул ею так, что со свистом рассек воздух, и плашмя ударил буканьера по щеке.
Польтэ заревел как тигр, кинулся на молодого человека и уложил его на месте ударом топора.
— Благодарю, — прошептал офицер, — по крайней мере, я умру смертью солдата!
Его тело передернуло от последней предсмертной судороги, и глаза сомкнулись.
Молодого альфереса не стало.
Кровавый эпизод, который так трагически завершил комедию, навеял грусть на лица присутствующих.
— Ты погорячился, — сказал буканьеру Тихий Ветерок.
— Правда, — откровенно признался Польтэ.
— Это был храбрый молодой человек.
— Он это доказал; я не сержусь на него.
— Очень кстати, — ответил Тихий Ветерок, невольно улыбаясь странной логике Польтэ.
— Теперь поговорим о деле, — вмешался Медвежонок.
— О каком?
— О том, что привело нас сюда.
— Правда, я и забыл; о чем идет речь, брат?
— Прежде всего о завтраке, — сказал Тихий Ветерок, — мы умираем с голоду; где твой букан?
— В двух шагах. Следуйте за мной.
— С нами есть испанцы, — заметил Медвежонок.
— Пленники?
— Нет, мы им возвратили свободу.
— Где же они?
— Там в лесу, за деревьями.
— Как быть? — вскричал Польтэ. — Ах! Знаю теперь, — прибавил он спустя минуту, — ступай за освобожденными пленниками, Тихий Ветерок. Ты, Медвежонок, оставайся со слугами здесь и карауль этих негодяев, а я пойду и через четверть часа вернусь. Вместо того, чтобы нам идти к букану, он придет к нам.
— Славная мысль!
Польтэ взял ружье под мышку и удалился большими шагами, тогда как Тихий Ветерок направился
