каждые сто шагов были поставлены беседки в винийском стиле.
Проходя мимо одной из них, бывший легат остановился. Подслеповато прищурившись, он попытался понять, что заинтересовало его в сидящем в тени на скамье человеке. В это место парка был разрешен свободный вход для мыслителей, монахов, ученых, поэтому увидеть здесь чужого можно было часто. Но Вариан был уверен, что этот человек ему знаком. Да, точно! Тогда он был в голубой тоге, сейчас в монашеском плаще. Но несомненно это был именно тот философ, когда-то повстречавшийся легату на тракте и сравнивший Синесиса с царем-предателем!
Его тоже не пощадило беспощадное время. Но, видимо, остроту взора, в отличие от экс-легионера, философ сохранил.
– О! Простите меня великодушно, легат! Я нарушил ваш покой. – Глубокий старик в рясе, опираясь на грубый посох, попытался подняться. – Стража сказала, что я могу погулять здесь. Извините, я сейчас уйду.
– Нет, нет! Сидите! – Сколько Вариан потратил сил и средств, стараясь найти этого мудрого человека! Все без толку. И вот такая неожиданная встреча. – Я рад вас видеть. Часто вспоминаю наш с вами разговор в той таверне. Знали бы вы, как наша беседа изменила мою жизнь. Да что мою…
Вариан не заметил, как усмешка промелькнула в глазах собеседника.
Старики пустились в воспоминания. Что может быть естественнее? Незаметно летели минуты, складываясь в часы. Два умных человека всегда найдут о чем поговорить. Даже если один из них и не человек вовсе…
– Ты уверен? – Кагр сидел у постели своего верного соратника. Вариан умирал, это было невыносимо больно – смотреть, как увядает тот, кого король мог с уверенностью назвать своим другом.
– Это путь… – Сухой кашель оборвал речь экс-легата. – Ты же прочел те тексты, что я тебе отправил? – все же сумев преодолеть слабость, договорил Вариан. Сейчас он мог себе позволить фамильярность.
– Прочел. Они мудры. И все величие Винийской империи, вполне возможно, основано на них.
– Четыре величайших импера… – Король отвернулся, не в силах смотреть на мучения друга… – императора. Их достижения, их власть стояла на этом принципе!
– Я понял, мой друг. Но…
– Ради меня…
Первый раз в жизни старший Синесис прервал своего короля, но сейчас старик чувствовал – его время уходит. И все, ради чего он жил, возможно, рухнет, пусть не сейчас, а через несколько поколений, но рухнет. Это нестерпимым грузом лежало на душе умирающего.
– Хорошо. Ради тебя. Ты не подводил меня никогда, не подведу тебя и я. Клянусь, я сделаю так!
Кагр взял бывшего легата за руку. Вариан улыбался. Слезы текли по щекам короля: он смотрел на улыбку уже мертвого друга и не стыдился своих слез – монарх-Объединитель…
Я не убивал Вариана Синесиса, скорее, наоборот, продлил ему жизнь, чтобы он смог дотянуть до встречи с королем. Мне было искренне жаль, что ушел этот человек. Его душа не попала ни в рай и ни в ад. Герой ушел на новый виток перерождения. Я уверен, в следующей жизни он возродится Великой душой.
Четырнадцатого ноября этого же года был коронован новый монарх Нигрисиса – Дан Первый.
Нет, Кагр не умер. Нет, он не покинул политическую сцену. Он стал протором[18]. Или если перевести с древневинийского: «стоящим за троном». Впервые за многие столетия, этот титул вновь был провозглашен кем-то в мире Принциса. Это означало, что все управление Аркахом Объединенным переходит в руки нового короля. А Кагр сохраняет за собой право абсолютного вето и возможность отменить любой указ сына. Мудрая система, что позволила винийцам в течение почти трех веков не менять резко структуру управления. К тому же протор был вправе в любой момент вернуть себе корону и выбрать иного преемника, если решит, что первый не справляется с правлением.
Именно тексты, в которых описывалась подобная передача власти, обсуждал Вариан Синесис с тем, кого он встретил в беседке. Именно о них шла речь у одра умиравшего лорда Запада. Я мог вздохнуть спокойно. Против нового короля никто не посмеет даже рыпнуться, пока за его спиной маячит могущественная тень отца. А потом, потом будет поздно – власть Дана станет непререкаемой. Все это, конечно, имело смысл только в случае, если удастся отбиться от Самиантра. Но в решении этой проблемы я надеялся на крылатого.
Пора было заняться еще одним вопросом, буквально выводившим меня из себя. Вопросом парусных кораблей!
Я давно отчаялся, что Арнитиус построит то, что мне нужно. Похоже, забросил идею «Грааля» и сам мастер. Но это не было поводом опускать хвост. Перед своим низвержением я подкинул несколько идей и мотиваторов его подмастерьям. Сейчас я внимательно наблюдал, кто же из них наиболее перспективен для моих целей.
Лучше всего легли мои намеки на неокрепший тогда разум самого юного помощника знаменитого корабела. Найденная им берестяная грамота рассказывала о далеких морях, о бушующем океане и о невиданных землях, которые находятся где-то там, далеко за западным горизонтом: там дикари знают только один металл – золото и поклоняются кровавым богам, там непрекращающимся потоком льется кровь жертв на алтари… Этот текст был плодом больного воображения неизвестного автора глубокой древности. Но он очень удачно лег на подростковые фантазии тогда еще мальчишки на побегушках в мастерской Арнитиуса.
Никогда юный Рисус не прекращал мечтать о том, как когда-нибудь его нога ступит на неведомые земли. Как привнесет он свет истинной веры в черные души дикарей. Хороший, честный и такой романтичный юноша. Он идеально подходил для воплощения моего замысла. Было у Рисуса еще одно достоинство: ум, не такой острый, как у Ламира тин Каера, но точно незаурядный.
Когда я понял, почему Арнитиус не может построить требуемое судно, я прыгал от ярости несколько часов! Все оказалось донельзя просто. Лежало на самой поверхности! Мастер не мог понять, что для морского парусника нужна очень большая осадка по сравнению с привычными ему конструкциями. Он даже не задумался в этом направлении, потому как не смог перешагнуть стереотип: корабль обязательно должен заплывать в мелкие реки. К тому же глубины у основных портов Аркаха и континента вполне позволяли подойти кораблю даже с пятиметровой осадкой почти вплотную к берегу. А если догадаться о длинных пирсах, то вообще можно было забыть об осадке как о сдерживающем факторе.
Натолкнуть на идею глубоко сидящего в воде судна мне его не удалось. Как о стену горох, он игнорировал все намеки! Но нашелся тот, кто внял. Но когда Рисус пришел к старому мастеру со своей идеей, то был с позором изгнан и лишен звания подмастерья. Вот такие выверты иногда выдает судьба. Юноша принес корабелу ответ, над поиском которого тот провел почти всю свою жизнь, и что в итоге? Изгнание и поругание. Неисповедимы пути человеческого разума…
Рисус метался в поисках того, кто поможет ему построить корабль мечты. Но мало кто слушал двадцатиоднолетнего подмастерья, которого к тому же выгнали с предыдущего места работы. К кому он только не обращался: к купцам, к лордам, попытался даже получить аудиенцию у адмиралов и самого короля. Без толку. Слишком велико было влияние слова лучшего корабела на острове, никто не хотел давать деньги тому, кого прогнал Арнитиус. Слухи среди мастеров распространяются быстрее пожара в степи.
Я подглядел чертежи Рисуса. Надо сказать, в них было много дельного, он в должной мере развил идею каботажных парусников. Фактически парень хотел построить что-то очень близкое к каравелле, только с косыми «бермудскими» парусам да с пропорциями длины к ширине не один к трем, а скорее один к четырем с половиной. Ну и внутренняя конструкция – шпангоутов и прочих силовых элементов – была проработана лучше, нежели на древних судах Земли. Это уже благодаря моим чертежам «дромонов». Его судно было рассчитано из длины в тридцать два метра и соответственно имело водоизмещение в пятьсот пятьдесят тонн! Он не побоялся поставить более высокие мачты и увеличить осадку, поднять высоту бортов, а в остальном этот проект очень напоминал уже знакомые многим корабли верфей Арнитиуса. Самые большие
