— У меня? Не в порядке? Да что вы! — Я попытался придать своему голосу побольше бодрости. Всегда боялся прослыть унылым типом, погрязшим в самокопании. Никогда не относился к тем, кто охмуряет девиц, давя на их жалость.
— Но я же чувствую, что вы не в своей тарелке.
— Немного устал. Бессонная ночь. У нас было серьезное убийство.
— Серьезное убийство? Бывают несерьезные?
— Не бывает... Аля, мне бы хотелось встретиться с вами, — взял я сразу быка за рога.
— Где?
— Ну, мы могли бы где-нибудь посидеть, — протянул я, прикидывая, в какое заведение в городе может начальник уголовного розыска пригласить даму без страха разориться в прах и заложить золотой зуб, установленный в прошлом году вместо выбитого мощным кулаком Анвара Файрутдинова — знатного городского разбойника.
— Бросьте, я ненавижу кабаки.
— Если вас это не смущает, мы можем посидеть и поговорить у меня дома, — сказал я, сам поражаясь своему нахальству.
— Хорошо, маркиз, ждите меня в полночь в вашем фамильном замке. Буду.
— Если хотите, я заеду за вами.
— Не надо. Где вы живете?
— Суворова, шестнадцать, квартира десяти.
— Мне до вас всего три остановки.
— Когда ждать?
— О маркиз, я уже лечу. Получив такое приглашение, женщина не может медлить ни секунды.
Она появилась через сорок минут. Очки у нее были еще больше прежних, разбитых в автокатастрофе. Легкий синий костюмчик из тонкой материи не подходил для сегодняшней прохладной погоды. Аля никак не походила на человека, недавно побывавшего в аварии и только сегодня вышедшего из больницы. Лишь бинт на руке напоминал об этих печальных обстоятельствах.
— Вы аккуратист, Виктор. Для дома, в котором отсутствует женщина, у вас удивительный порядок.
— Привычка. Не люблю беспорядка.
— Понятно. У следователя все бумаги должны быть разложены по папкам. Так?
— Почти так.
— Для меня уборка квартиры всегда в тягость.
— Кстати, могу накормить вас обедом.
— Нет, спасибо. Если только чашечку кофе.
— А не испить ли нам кофею? — спросил граф. Помните этот анекдот?
— В детстве слышала.
Я отправился на кухню, покопался в своих скромных запасах, выудил из ящиков банку шпрот, гусиного паштета, коробку конфет «Вечерний звон», немецкий ананасовый кекс в вакуумной упаковке, два апельсина — хватило, чтобы вполне пристойно сервировать низкий столик на колесах. Потом я принялся за приготовление кофе. Я люблю этот процесс. Растворимый кофе — это уродец технической цивилизации. Кофе следует варить в турке, лучше всего на углях, что в городской квартире весьма затруднительно. Зерна нельзя молоть в электрической кофемолке, ингредиенты должны быть выверены как в аптеке. Я с закрытыми глазами мог приготовить кофе по-румынски с сахарной пудрой и ложкой какао, по-ирландски — с виски, по-венски — с шапкой из сбитых сливок, по-варшавски — с горячим молоком, знал еще несколько десятков рецептов. Остановился на «Экспансии» — этот рецепт я узнал из одноименного романа Юлиана Семенова. Секрет его состоял в добавлении ложечки меда и ползубчика чеснока.
— Просто изумительно, — заявила Аля, попробовав кофе.
— Это я умею.
— А я плохо готовлю, — продолжила Аля перечисление своих недостатков.
Мы сидели, неторопливо болтая обо всем и ни о чем. Я про себя поражался своей легкомысленности. Специфика работы накладывает определенный отпечаток на весь образ жизни. Сотрудникам МВД, особенно оперативных служб, рекомендуется избегать лишних знакомств, ограничить круг общения. А я пригласил домой женщину, которую видел всего два раза и о которой почти ничего не знал. Но я почему-то испытывал к Але доверие, хотя в жизни привык мало кому доверять.
— Мне было пятнадцать лет, когда родители переехали сюда, — вдруг погрустнела Аля. — Отца назначили директором строительного управления. Помню, как мне не хотелось жить здесь. Я плакала. Пару месяцев ходила как в воду опущенная. Мне здесь сразу не понравилось.
— Тмутаракань, конечно. Тут с вами трудно не согласиться.
— Дело не в этом. Мы жили раньше в еще худшей дыре. У меня не было друзей и подруг, разлука с которыми сильно меня огорчила. Просто... просто я сразу почувствовала: тут что-то не в порядке.
— Что вы имеете в виду?
— Вам никогда не приходило в голову, что здесь живет мутная ЗЛОБА.
— Вы читаете мои мысли. Живет. Злоба. Мутная. Кому как не мне знать это. Столько самой различной сволочи, сколько здесь, мало где встретишь. Чего греха таить, мне здесь не нравится. Не прикипел я душой к местным просторам.
— Да нет, я не о том. Мне иногда кажется, что под боком существует какая-то черная, возможно, осмысленная СИЛА. Именно она наполняет людей ненавистью, собирает обильную кровавую жатву.
— Какой слог, Аля. Он вызывает невольное уважение.
— Напрасно смеетесь, — поджала губки Аля.
— Да не смеюсь я. По-моему, вы все усложняете. «Тень сатаны лежит на этом краю»... Все гораздо проще. Я не знаю, что такое вселенское зло. Зато я знаю, что такое зло в конкретном человеке. Я знаю, что это такое — тупые, опухшие от пьянства, позабывавшие все на свете подонки, для которых что кровь, что водица... Знаю, что такое дети алкашей-родителей, не видящие белого света, с младых лет готовые порвать горло кому угодно. Я знаю, что такое наркоши, способные на все, ради частички своего больного, ублюдочного счастья. Знаю, что такое бес жадности, вынуждающий людей забывать все Христовы заповеди.
— Частности. Все действительно сложнее. И страшнее...
— Я не философ, я — сыщик. Я привык к частностям. И привык бороться с ними... Виктор Козлов, старший зоотехник совхоза, имел привычку отлавливать в лесу детей, насиловать, а потом еще живых палить в костре. Можно что угодно говорить о высоких материях борьбы добра со злом. Но все элементарно. Просто он был генетический отброс, ошибка природы, человек с мутным сознанием, извращенной сексуальностью. Зверь... Ключник — четыре судимости за злостное хулиганство и причинение тяжких телесных повреждений. Наконец, зарубил топором пятерых собутыльников — обиделся, что недолили ему «красненького». Тоже мразь и выродок. Он таким родился, и никакие космические силы тут ни при чем. А Сулейман — боевик, один из главных наемных убийц московских чеченских бригад. Не слышала о таком?
— Нет.
— На нем было около пятидесяти убийств. Эдакий «терминатор», человек необычайной физической силы, когда его взяли под Москвой, умудрился выбить дверь в СИЗО, «отключить» конвоиров и сбежать. Один из корешей пригласил его на свадьбу. Сулейману приглянулась невеста, недолго думая, изнасиловал ее почти на глазах у супруга, а потом убил его, выколов ножом глаза, чуть ли не отрезав голову. В прошлом году прошла информация, что он скрывается в одном из домов в поселке Пречистый. Ему было от кого скрываться. Он числился в федеральном розыске. Кроме того, минимум пять московских бандгруппировок искали его, чтобы выпустить кишки. Нас он встретил огнем из автомата. А когда наш командир спецназа Семеныч поднимал пистолет, чтобы всадить ему пулю в лоб, эта скотина ползала на брюхе и целовала землю, прося пощады. Не дождался... Сулейман был просто животным. Подлой гиеной..., Все очень просто, Аля. В мире есть подонки, не имеющие права называться людьми, а есть обычные люди, которым эти твари мешают жить. Все остальное — пустые фантазии.
— Есть абсолютное добро и зло.
