затаскали меня до изнеможения. Технари потрясены были, как эти мерзавцы такой вирус выдумали. После этого на «Эммах» начали делать несколько дублирующих систем. Тому, что в нужный момент заработало ручное управление, вообще никто не мог найти никакого разумного объяснения. Как всегда, решили, что вмешался его величество случай. Ну, из тех, которые один на сто миллионов. Мне самому потом начало казаться, что так оно и было. Остальное же — галлюцинации на почве перенапряжения от активного общения с женским полом. Но были люди, которые читали все отчеты и имели на сей счет отдельное мнение. Ко мне прибыли гонцы из Асгарда. И предложили посвятить мою бесполезную жизнь светлым идеалами служения человечеству.
— И ты, бесшабашный шалопай, согласился.
— А ты знаешь кого-то, кто отказался?
— Не знаю.
Действительно, ни один супер еще не отказался от приглашения в Асгард. Все понимали, что это судьба, от которой не уйти.
— В дорогу, гвардия! — крикнул Герт. — Император ждет нас с победой.
Сутки на Акаре равны двадцати восьми часам. Солнце уже готово было спрятаться за горы, когда мы вышли к перевалу.
Мы почти достигли его высшей точки, когда Антон прикрикнул:
— Стой!
Все встали как вкопанные. Это правило и привычка — выполнять такие резкие команды товарищей беспрекословно, ибо без веских причин никто командовать не будет. Сказали: стоять — так стой, пока тебе не пояснят, в чем же, собственно, дело.
— Техноактивность, — объяснил Антон.
— Что там может быть? — спросил Герт.
— Там, ниже, за гребнем, кажется, установлена следящая система. Сейчас попробую очертить границы ее действия.
Антон уселся на колени, сложил руки на груди и прикрыл глаза.
— Если мы пересечем перевал здесь, нас засекут, — наконец заключил он. — Нужно взять вправо и пробираться через ледник.
— Опять этот чертов ледник, — вздохнул Маклин.
— Да, это тебе не Африка, — усмехнулся Уолтер.
У рагнитов не было врагов на Акаре. Все подступы к планете контролировались орбитальным защитным комплексом, проскользнуть через который незамеченным — задача весьма проблематичная. Но, видимо, для порядка они понаставили на поверхности планеты следящие устройства, и, если бы не Антон с его сверхъестественным чутьем на техногенные проявления, мы бы точно засветились.
Крюк обошелся нам в два потерянных часа с не слишком приятным путешествием по рыхлому снегу и сложной переправой через бурную реку. Когда мы остановились на ночлег, Акара уже утонула во тьме. Место мы выбрали под каменным навесом, с воздуха оно не просматривалось.
Я лежал на твердой земле, положив ранец под голову. Сон не шел. Над головой нависала массивная базальтовая плита, на черном небе светили знакомые созвездия, правда, несколько искаженные. Тускло блестел серп луны, которая по размерам была чуть больше нашей. На душе царили грусть и ощущение безвозвратно уходящего времени. До Земли несколько светолет — эту мысль я начинал наконец осознавать. Так же, как и то, что мне уже никогда не увидеть свой дом
Я закрыл глаза, и сразу же навалились воспоминания сегодняшнего дня, возвращался ужас, который я пережил, когда меня каменной хваткой сжал синий туман. Что это могло быть? Ничего похожего в моем опыте не было. Интуиция тоже ничего не подсказывала, кроме того, что я столкнулся с какой-то первозданной, неописуемой жутью.
И вскоре я почувствовал, что жуть эта где-то очень близко. Будто чьи-то стальные пальцы сжали мое горло, пробуя его на прочность. Потом меня немного отпустило, но на шее осталась невидимая удавка. И с каждым часом она будет затягиваться все туже…
ШАНЬ-ТЯНЬ. 26 МАРТА 2138 ГОДА
Если вчера вечером дул пронизывающий холодный ветер, то утром он стих, заметно потеплело. На небе — ни облачка. Вершины переливались в свете солнца, будто на картинах великого Рериха. Художник считал, что именно в горах человек достигает единства с Космосом. Видимо, так оно и есть. Но я вдруг понял, что меня смущало еще вчера. На Акаре чувствовалась какая-то порча. Ком грязи на белой простыне. Отвратительная клякса на чистом листе бумаги.
Это ощущение нарастало все сильнее с приближением к форту. В чем тут дело? Какими бы неприятными существами ни были рагниты, их присутствие не могло наложить такой отпечаток.
По мере продвижения вперед путь становился все сложнее, а горы — все более безжизненными Дважды приходилось применять альпинистское снаряжение.
Мы пробирались между двумя тесно сошедшимися гигантскими плитами, когда я увидел его. Мелькнувший на гребне горы неясный силуэт — похоже, человек. Произошло все настолько быстро, что я не мог гарантировать, что мне не почудилось. Я попытался применить инсайтпрощупывание. Мне показалось, что на гребне действительно кто-то только что был, но окончательной уверенности у меня не было.
— Ничего не видел? Не чувствуешь? — спросил я Маклина, шедшего рядом со мной.
— Вроде нет. А что случилось?
— Мне показалось, что на гребне кто-то только что был.
— Серьезно? Может, скажем Герту и организуем коллективное прощупывание?
— Не знаю. Пожалуй, не стоит. Мне могло показаться. А скорее всего, это было какое-то астральное образование.
Супер видит астральные, то есть тонко энергетические формы, которые порой нетрудно издалека спутать с материальными объектами. Похоже, это произошло и со мной.
Еще через полчаса в узком ущелье мы уперлись в глухую стену. Дальше пути не было.
— Вот напасть! — зло воскликнул Герт. — Скала обвалилась. Как быть? Карабкаться по отвесной стене?
— Убьем на это весь день и потеряем значительную часть запаса времени, — возразил Ковальский. — Надо искать обход.
— Надо. Уолтер и Аргунов — вправо. — Он разъяснил маршрут. — Посмотрите, есть ли там проход. Уолт — старший. Маклин и Антон — обойдете с другой стороны. Мы ждем вас здесь. Годится?
— Годится, — кивнул я.
На Акаре нам нельзя было пользоваться радиосвязью, чтобы не быть обнаруженными сверхчувствительными приборами рагнитов Поэтому, найдя проход, нельзя было радировать об этом. Все только «через ноги».
Я сбросил ранец, захватил с собой только необходимое альпинистское снаряжение и разрядник. Опять началось осточертевшее карабканье по горам. Пейзаж в этом месте был суровый, места труднопроходимые — скалы, разломы, пропасти.
На камнях расползались лишайники и жесткая трава. Когда я сдуру попытался удержаться за казавшиеся крепкими стебли растений, они остались в руках вместе с комом земли. На булыжниках рос желтый мох с едким неприятным запахом Вдали под ледником голубело чистое горное озеро.
— Уолт, смотри, что я нашел! — окликнул его я, показывая на скалы. К тому времени мы уже порядком отдалились от того места, где нас ждали товарищи.
— Ничего себе! — присвистнул Уолтер. — Первобытная культура.
Глаза его лихорадочно загорелись. Он легонько погладил поверхность скалы, на которой виднелись изображения человеческих фигур и животных, выполненные, как мне показалось, в несколько авангардистской манере. Наскальная живопись.
— Может, здесь все-таки есть местная цивилизация, и наши разведчики ее проморгали? — предположил я, вспомнив силуэт, который недавно видел на скале.
— И рагниты проморгали? Им же тоже ничего неизвестно.
Все — и их, и наши — тесты на разумную психоактивность дали отрицательный результат… Скорее всего, рисунки древние.
