до описываемых событий в 1097 году, всадники крестоносцев вынуждены были спешиться, что принесло им, неожиданно, большой успех. Таким образом, была в значительной степени реанимирована роль пехоты, почти полностью отставленной на второй план в Англии, Германии и Франции. Выяснилось, что воюя на востоке, разумнее всего разделять войска по древним греческим правилам, что военное искусство, во времена агонии римского мира, стало на ложный путь развития.
Пехота католической армии стоявшей под Хиттином состояла из нескольких основных групп, создававшихся по национальному принципу. Перед кавалерией Конрада Монферратского, по сигналу сипучих тосканских рогов, быстро строились итальянские пикинеры.
Основную особенность их вооружения составляла легкость. Мечи короткие и острые, приспособленные для колющих ударов, наконечники копий узкие и снабженные крючками, древки копий длинные и тонкие. Щиты очень небольшие по размерам и круглые по форме. Шлем подобно перевернутой чаше покрывал всю голову. Панцири чешуйчатые, с нашитыми на них металлическими кольцами или бляхами.
Рядом с пехотой Монферрата стояли три сотни наемников с Иберийского полуострова. Все они вооружены были пращами, презирали вообще всякие доспехи, полагались на длинные обоюдоострые мечи. Шлемы у них были маленькие, сплетенные из сухих жил, страшным в их руках оружием были метательные копья, изготовленные целиком из железа.
Меж шеренгами пикинеров располагались стрелки вооруженные луками и самострелами. Луки делались из тисового дерева и имели в высоту до пяти футов, то есть в рост среднего человека. Стрелы оперялись крылышками из оленьей кожи и с двухсот метров пробивали кожаный доспех с металлическими нашлепками, плохо выкованную кольчугу и гамбизон. В 1139 году Лотранский собор вынес решение запретить арбалеты и самострелы из-за бесчеловечности этого оружия, но они остались в большом употреблении. Заряжался он медленнее, чем лук, но зато стрельба из него была и вернее и дальше.
И тамплиеры и госпитальеры вооружали свою пехоту в основном гвизармами и годенаками, топорами насаженными на длинное древко и миндалевидными норманскими щитами. За поясом каждый пехотинец имел стилет футовой длины, с лезвием в виде шила, незаменимый в ближнем бою.
Лагерь христиан был охвачен суетой, особенно всех растревожила внезапность с которою приказано было изготовиться к бою. Заканчивая короткий энергичный военный совет, граф де Ридфор выразил надежду, что стремительность и неожиданность их действий, хотя бы до некоторой степени смутит противника.
Трубили рога, лаяли собаки, носились вестовые. Из сарацинского лагеря быстро рассмотрели спускающие по пологому склону шеренги пикинеров с длинными щитами и там тоже началась суета приготовлений. Саладин был даже рад тому, что его воины пойдут в бой успев помолиться, но не успев поесть.
— Карно! — крикнул де Ридфор проводив своих гостей. Он собирался отдать приказание — одеваться.
Но старому слуге напоминания были не нужны. Он уже стоял за спиной великого магистра, держа вместе с двумя пажами кольчугу графа. Кольчуга эта была последним словом военной экипировки в тот момент. Она была изготовлена по методу имевшему наименование «ячменного зерна». Это когда каждое кольцо куется отдельно, причем на одном его конце делается отверстие, а на другом выступ. Выступ этот пропускается в отверстие соседнего кольца, а затем оба кольца склепываются. Изготовлена кольчуга великого магистра была в знаменитых мастерских в Шомбри.
Вслед за кольчугой графу были одеты наколенники, каждый из них состоял из пяти частей кованого железа. Средняя, выпуклая часть свободно скользила при сгибании и разгибании по нижней и верхней частям. Верхняя и нижняя наглухо крепились к кольцам кольчуги. Средняя удерживалась на специальных шарнирах.
Потом были прилажены наплечники. Они были выполнены в виде выпуклых кусков железа и ремнями крепились к кольчуге. Процедура одевания происходила перед шатром. Де Ридфор позволял Карно и пажам заниматься своими доспехами, при этом не спуская глаз с долины, которой предстояло стать местом боя. Стрелки уже выдвинулись в первую линию. Левый фланг, находившийся под командованием графа де Бурже несколько задерживался. Госпитальеры всегда были медлительны.
— Де Бриссон, пошлите кого-нибудь к великому провизору, пусть поторопится.
Де Труа стоял рядом с великим магистром, молча наблюдая за происходящим.
Конюхи подвели к графу коня, возбужденно похрапывавшего сквозь отверстия в кожаном наглавнике. Шанфройн был изготовлен из листов плотного пергамента наклеенных друг на друга еще сырыми. Их накладывали на формовку воспроизводящую лошадиную голову. Продольная железная полоса проходила от макушки до ноздрей. Отверстия для глаз были защищены с боков железными раковинами. Наушники, по последней моде совершенно замкнутые, представляли собой цилиндры с обрезанным в виде свистка верхним отверстием. В таком облачении конь был защищен не только от стрел, но и от копий. Де Ридфор ласково потрепал его по влажным, живым ноздрям.
— Ая-акс, Ая-акс!
Обернувшись к де Труа граф сказал.
— Сегодня мой конь повторит подвиг того, легендарного.
Де Труа не понял о чем идет речь.
— Ну, того, что изображен на нашей печати. Два великих магистра побывают сегодня на его крупе.
— Вы говорите загадками, мессир.
— Отнюдь. Именно Аякс участвовал утром в схватке у ручья.
— Вы опасаетесь, успел ли он восстановить силы?
— И этого тоже.
Из первых рядов, выдвинувшихся шагов на полтораста, долетел до шатра крик.
— Они выходят, выходят!
— Вижу, — сказал, как будто отвечая общему голосу де Ридфор.
Саладин принял вызов, хотя на его месте было разумнее отойти и дождаться Ширкуха.
Де Труа оглянулся и от неожиданности вздрогнул. Оказывается за шатром великого магистра уже стояла плотным строем белая, хранящее удивительное молчание стена, с лесом поднятых вертикально копий. Легкий ветер трепал ленты, которыми были украшены острия. Неожиданность заключалась в том, что тяжелая железная кавалерия сумела подойти и построиться совершенно бесшумно. Шагом и молча.
— Карно, шлем! — скомандовал де Ридфор.
Старый слуга и тут оказался на высоте. Шлем был наготове. Он был, несомненно, византийской работы. Тулья из вороненого железа с прикрепленными восемью сходящимися позолоченными полосами, место соединения их было покрыто золоченым шишаком. Низ шлема был оббит золоченою же полосой, украшенной, изображениями животных.
— Этот подарок баварского герцога мы отставим, он хорош для праздного выезда. Принеси мне тот, простой.
Настоящий, «рабочий» шлем был выкован из единого куска железа и закрывал всю голову упираясь нижним краем в плечи. Для зрения были сделаны прорези в виде щелей. Сзади к шлему была прикреплена бармица, железная сетка прикрывавшая плечи.
— Ну что ж, де Труа, — сказал великий магистр прежде, чем окончательно скрыться под железом, — прощайте, может статься мы не увидимся с вами больше.
— Прощайте, мессир.
— Чем же вы собираетесь заняться, когда мы начнем спускаться туда? — железный палец показал вниз в сторону ручья.
— Я поднимусь еще чуть-чуть вверх, у меня есть несколько вопросов к одному человеку. Думаю пришло время их задать.
Де Ридфор мрачно усмехнулся.
— Меня уже не интересуют его ответы.
Подвели поближе коня. С помощью трех пажей граф взгромоздился в седло. Что-то сказал маршалу ордена барону де Кижерю отделившемуся от сплошной белой стены. После этого выехал перед шеренгою стальных статуй в белых плащах, поднял свободною руку, перекрестился и крикнул.
— Гроб Господень, защити нас!
