бросали на штурм свои танки и мотострелков. Однако украинская пехота успела отрыть окопы и засела в траншеях, а выковырять его оттуда без мощной артиллерийской поддержки - задача почти невыполнимая. И, кроме того, уже на второй день наступающие части начали испытывать недостаток боеприпасов - боевые подразделения вырвались далеко вперед, а коммуникации 'красных' оказались под ударами отрядов самообороны. Украинские снайперы постреливали из крупнокалиберных винтовок из-за непроходимых минных полей по транспортным колоннам. А свернуть с трассы не было никакой возможности - с обеих сторон бетонного шоссе плотные минные поля. Попытки подавить снайперов видимых результатов не давали, кроме огромного расхода боеприпасов. Автомобильные колонны потеряли десятки грузовиков в первый же день войны.
Вереницы 'зисив' и 'газик' шли на юг бесконечной чередой, выбор целей для стрелков был широк. И снайперы не торопились. Где-то в зеленой гуще зарослей или деревьев сверкал вспышка выстрела, - звук доносился уже потом, - и очередная грузовик вспыхивала ярким пламенем. Это когда пуля попадала в бензобак или двигатель. Тогда считалось, что водителю повезло, успевал выскочить из охваченной пламенем кабины. Кстати, водители мгновенно отреагировали на эту угрозу: теперь дверцы кабин с их стороны были открыты, чтобы выскочить без излишней задержки. Да и снайперы обнаружили человечность - по водителям почти не стреляли. Хуже было, когда пуля - каждая толщиной с палец взрослого человека, попадала в ящики с боеприпасами или двухсотлитровых бочку с топливом. Тогда водителю редко удавалось выскочить целым и невредимым. Броневики, которые сопровождали колонны, открывали шквальный огонь по чащей. Только, как правило, враждебные стрелки делали один выстрел, а затем замолкали в дежурную колонны. Попытки же эвакуировать подбитые машины срывались скоординированными действиями других снайперов: теперь они били по ремонтникам, водителям тягачей, по саперам, пробовали снимать мины, установленные на обочинах. Под конец первого дня войны тыловые службы наступающих дивизий и бригад понесли ощутимые потери и пришлось бросать подбитые машины на произвол судьбы. Единственным спасением стала скорость. Подбитые машины просто сталкивали прочь с дороги. И обочины украсились остовами сгоревших и взорванных грузовиков. На некоторых участках они украшали сплошной траурной каймой обочины автомагистралей.
Все это не могло не сказаться на темпе наступления и на настроениях солдат в передовых и особенно в тыловых частях. Ползли слухи и на передовой все чаще прислушивались к частым перестрелок в тылу.
На второй день войны перед советскими командирами в полный рост вставала проблема защиты транспортных артерий. До этого, как показал первый день войны, 'освободители' оказались мало подготовленными. Но меры против непредвиденной угрозы приняли немедленно, уже со второго дня сопровождение колонн был усилен. Теперь на три-четыре транспортные машины было по одному пушечном бронеавтомобили БА-6 или БА-10. Каждую колонну сопровождали шесть-девять 'зисив' с зенитными установками в кузовах. А поскольку прочесать обочины дорог, прилегающие кустарники и лес не было возможности из-за сплошных минные поля, на трассу заранее высылались выносные посты, как правило, бронеавтомобиль с пехотным отделением. Они вели предупредительный огонь по кустарнику и лесных дебрях из пушек и пулеметов. Принятые меры дали результат и потери грузовиков за два последующих дня ощутимо сократились.
Советское командование с облегчением вздохнуло. Убедившись в действенности принятых мер, в советских штабах сосредоточили все внимание на передовых частях. А майор Якубович с удовольствием потирал руки - сработал его нехитрый расчет. Можно было переходить ко второй части плана прикрытия.
Весь первый день войны его отряд самообороны действовал вместе с армейскими частями, сдерживая наступление бронированных колонн противника. Планы были разработаны заранее, однако в бою единственно верный план тот, который предполагает, что всего предусмотреть нельзя. И нужно быть готовым к любой неожиданности. А что они будут, майор Якубович не сомневался нисколько. И обнаружен в нескольких километрах от линии государственной границы передовой аэродром, был первой такой неожиданностью. Решение начальника пограничной заставы о его уничтожении майор считал верным - самолеты взлетали и заходили на посадку прямо над базой его отряда, расположенной была на островках в дебрях полесских болот. Опасность, что 'красные' могут обнаружить ее из воздуха и уничтожить бомбами была достаточно велика, и майор без колебаний позволил осуществить диверсионной группе пограничников рейд на северный берег Припяти.
Результат рейда с лихвой покрыл расходы, если так можно говорить о погибших. Угроза с воздуха на некоторое время исчезла. Но ненадолго. С уходом частей прикрытия отряд приступал к своей основной работе.
... Ночь была прохладной и, как большинство ночей на войне, таинственно-тревожной. В небесной вышине, под бледнея звездами, которые смотрели сквозь густое сплетение ветвей, все шли и шли советские бомбардировщики. На окутанную тьмой землю волнами накатывал скучный стонущий гул. С юга, куда ползли по небу невидимые, трудно загружены самолеты, порой доносился тугой, успокоившийся расстоянием отзвук взрывов. А на востоке, как бы отвечая на далекий грохот бомбовых оползней, отзывалась огнем по 'красных' наша артиллерия. Несколько раз где-то на юге в районе Вильче, возвышалась трескотня пулеметов. И опять тишина.
На шоссе несколько раз мелькнули синие полоски света, которые падали с затемненных фар грузовиков, шедших к фронту или возвращались обратно. Впрочем, из засады уже хорошо просматривалось шоссе. Когда машины проходили, оно снова пряталось в сером рассветном влажном покрывале.
Климов кашлянул пару раз в рукав, прочищая горло. Хотя и проглотил таблеток, но не сильно полегчало, в горле першит так же и в голове стоит тонкий надоедливый звон. А, возможно, это от утренней сырости, днем, когда солнце начнет припекать - начало сентября, еще холода? - Его болезнь пройдет?
Рядом, за кустами, послышалось бормотание. Виктор взял карабин, пошел ходом сообщения. За гребнем в холм было врезанное перекрыто бетонными плитами укрытия. Сейчас в нем отдыхали бойцы группы. Виктор открыл крышку. В блиндаже было довольно шумно, в дальнем углу на нарах храпел верзила, сапоги сорок шестого размера торчали пятками вместе, носками вверх, вполне по уставу. Ваня Рябченко даже спал по стойке 'смирно', только руки с переплетенными пальцами покоились на груди.
- ... Это вам не охота в вашем любом заповеднике, где каждый заяц знакомый и лично симпатичен. Советские пограничники не зайцы, заметьте, они волки. - Сергей Полищук сидел на сбитых из жердей нарах, а вокруг него трое молодых ребят из отряда Якубовича. Учил. - Поэтому чувствуйте себя волкодавами, если хотите выжить. А для этого вы вооружены лучше своего врага ...
- Ваня, не храпит. - Виктор толкнул Рябченко в бок. - Слушай, не храпит, 'краснопузикив' перепугает.
- М-на, г-на ... пусть привыкают. - Носки гигантских сапог шевельнулись и это было единственным движением.
- Командир, это он просто так задумался. - Подмигнул Сергей.
И снова вернулся к своим собеседникам. Пока было тихо и супостат НЕ донимал, он проводил учения с
