- А мне бы не надоело. - Вдруг нахмурился Петровский. - Сколько можно на одном везении выезжать из всех передряг. Сегодня повезло, завтра, а послезавтра - на песке догорать будешь ...
Молодчий удивился. Он знал, что среди его учеников поговаривали, будто Николай Петровский некий везунчик судьбы, в рубашке родился. Александр и сам верил в льотчицький талант, счастливую звезду - и в свою звезду тоже, - знал на собственном опыте, что бывают всякие случаи. Но везение Петровского получалось совсем не из случайности. Молодчий не раз летал с Петровским и каждый раз был поражен удивительным чутьем, интуицией еще недавно 'гражданского' летчика. Его не нужно было учить, не нужно было подсказывать - он определял и схвачував все сам.
- Ты это чего? - Он толкнул Николая в плечо. - Ты это оставь, слышишь! Какое у тебя везение? Да ты же пилот от Бога! Чтобы кто еще так машину чувствовал, полет ... такого я не знаю! А я летунов своего возраста видел!
- Да нет, я не жалуюсь на судьбу, не думай. - Поморщился Петровский. - Никак после своего крайнего вылета отойти не могу. Повелся на дармовщинку, и мог за это заплатить чужими жизнями. Стыдно!
- Глупости! - Отмахнулся с досадой Молодчий. - Как ты не можешь понять: да мы с тобой счастливые люди, Коля! Мы нашли применение своим способностям, а это не каждому дано! Нам дала работу война, это так. Лучше, конечно, если бы работу нам дало мирную жизнь, но выбирать не пришлось: идет война, и мы выбрали своей профессией защиту своей Родины ... Мы офицеры и граждане своей страны ...
- Да, война - это наша работа.
... Середина августа. Жара не спадает, солнце так же долго висит неподвижно в зените, распаляясь металл, бетон и камни до такого состояния, что к ним не прикоснуться. Дожди кратковременные, на четверть часа затянет тучами небо, побрызгайте небесная водичка, чуть сдерживая солнечный жар, и снова дневное светило продолжает обжигать все вокруг. Вплоть небо выцвели, стало белесым, как прана- перепраний летный комбинезон. Все живое прячется в тень, замирает и ждет, пока раскаленная белый шар скроется в море и оттуда, из морской дали, потечет на раскаленный каменный островок приятная прохлада.
На каменистой поверхности острова ни движения, только огромные антенны радиолокационной станции оборачиваются неустанно, процеживая воздушное пространство над Черным морем. На бетонной площадке вертолет начал раскручивать свои лопасти и трое офицеров придерживают от того рукотворного витрюган фуражки: ветер несет песок и мелкие камешки, но все же это приятнее, чем обжигая жара.
- Я пройдусь над платформами, а вы предупредите очередную смену, а то еще собьют генерала к чертовой матери. - Генерал-лейтенант Крутень крепко пожал руки провожающим и легко вскочил в салон.
Двое провожающих офицеров - командир радиолокационного поста и командир зенитной батареи приложили правую до козырьков фуражек, отдавая честь. (Получилось довольно забавно, учитывая то, что оба придерживали левые свои головные уборы) Но генерал этого уже не видел - двери скользнули по рельсам и С-34 {23} энергично поднялся в выцветшее добела небо. Через несколько минут рокочущий гул его двигателя и шум лопастей стихли. Темная пятнышко вертолета растаяла в голубой дымке над Черным морем чуть позже.
Евграф Николаевич Крутень смотрел в круглое иллюминатор на водную поверхность, проносилась внизу. Остров Змеиный остался позади. За какие две минуты слева появилась нефтяная платформа. В голубом прозрачном дымки на север виднелась еще одна. Эти платформы построили всего лишь два года назад, именно для их защиты и разместили на острове батарею зенитных ракет и станцию наведения. Правда, пост радиолокационного наблюдения был здесь построен давно и принадлежал морякам, и они потеснились и по-братски разделили с авиаторами этот небольшой кусочек каменистый суши. Этой ночью зенитчики сбили две девятки советских Ил-4, которые пытались нанести бомбовый удар по нефтяных платформах. Вражеским самолетам не дали даже подойти на расстояние прямой видимости цели, сбили еще на подлете, километрах в сорока от ближайшей платформы. Но этот налет выявил существенные недостатки в организации обороны.
Зенитные ракеты были детищем генерала Крутеня. И в войне с Советским Союзом они уже доказали свою высокую эффективность, сведя на нет огромное численное превосходство вражеской авиации. Именно его ракеты загнали советские самолеты на малые высоты, где они не могли действовать с достаточной эффективностью и стали легкой добычей скорострельных зенитных автоматов. И к концу сорок второго года украинским ПВО {24} отбила у 'сталинских соколов' охоту углубляться и дальше, чем на сорок-пятьдесят километров от линии фронта ...
Вертолет, пройдя над платформами, взял курс на Одессу. Здесь на генерала ждал АНТК-14 'пчелка' - легкий двухмоторный самолетик-авиетки {25} для восьми пассажиров и двух пилотов. Его разработали еще в тридцать девятом году украинские инженеры совместно с немецкими коллегами на базе 'Шторха'-Бусола и в сороковом году Киевский авиазавод выпускал эти самолеты большой серией.
Взлетев из одесского аэродрома, самолет взял курс на Винницу, в штаб ВВС {26}. Защита воздушного пространства над территорией Украины - прямая обязанность авиационного командования. Нужно было внести изменения в организацию и состав ПВО Одесского района, в частности, на острове Змеиный и нефтяных платформах.
... В салоне вместе с генералом был только его адъютант, но капитан уже давно знает повадки своего начальника, поэтому сидел рядом с пилотской кабиной, не мешая генералу думать. Самолет идет на малой высоте, но видно далеко-далеко. Желтые пшеничные поля окутанные голубовато-сизой дымкой, зеленеют леса и дубравы, будто в зелени шубы одеты. Осколками разбитого зеркала сверкают многочисленные озерца. Так, с высоты птичьего полета земля еще прекраснее, чем вблизи. Совсем другой, удивительный мир!
А Крутень смотрел в иллюминатор в вспоминал не такое уж далекое прошлое. Вспоминать было что ...
Да, тот трагический вылет 6 июня 1917, когда, потратив топливо, разбился 'Ньюпор' капитана Крутеня с нарисованным на борту русским воином в Шишаки и кольчуге, многие восприняли, как весть о гибели известного русского аса, создателя современной теории воздушного боя. 'Такая ему судьба выпала' - говорили, поднимая заупокойную рюмку. Но Евграф Николаевич никогда не считал, что судьба, это нечто, властвует над человеком, не зависит от нее самой. Каждый сам выбирает себе дорогу, цели и борется за нее, утверждая себя в жизни. Он выбрал судьбу офицера, военного летчика и был верен своему выбору, каким бы трудным он ни был. Судьба тогда покорилась несгибаемой воле капитана Крутеня, и смерть отступила.
Верный друг и товарищ Иван Орлов тот раз спас своего командира. Изуродованная тело капитана на своем 'Ньюпор' доставил прямо в военный госпиталь и немедленная операция спасла жизнь Крутень. А сам Иван после этого прожил недолго - погиб в воздушном бою с крылатым тевтонов. И долго Евграфа преследовала мысль, что верный друг и товарищ взял на себя его судьбу, закрыл своим телом от безносый.
Но и для Крутеня приговор врачей был жестоким - отныне Евграфу Николаевичу уже никогда не подняться в воздух. Прикованный к постели инвалид - вот такая судьба теперь прославленного аса. В лучшем случае - инвалидная коляска. Однако Крутень посмеялся над такой судьбой, хоть поначалу душил отчаяние. Но тихое спокойное жизнь была не для него. Он продолжал свое дело.
Жестокие январские дни восемнадцатого года Крутень пережил на госпитальном постели. Дикий вандализм большевистских захватчиков, погромы карателей Муравьева в прекрасном Киеве; вряд ли это могло привлечь сердце нормального человека. Крутень, что сначала с пониманием и даже сочувствием воспринял известие о большевистском перевороте в Петрограде, с ужасом слышал рассказы о диких убийства, грабежи и надругательство над киевлянами пришельцев с севера, всяких 'революционных' матросов и солдат, на улицах 'матери городов русских'. Он справедливо винил - и не один только капитан Евграф Крутень - в этой вакханалии авантюристических деятелей, агрессивных пацифистов, непутевых руководителей Центральной Рады. А потом, как апофеоз падения империи - оккупация родной Киев кайзеровскими войсками. Позор и стыд! Он воевал с ними! Поэтому приход к власти в апреле восемнадцатой генерала Павла Скоропадского был воспринят Евграф Николаевичем, как хороший признак скорых перемен к лучшему. Правда, то лучшее будущее наступило не скоро. И были впереди еще почти два года необъявленной войны Советской России против вновь Украинского государства, Второго Гетманата. А
