удалении от шумного городского центра. Изящное ограждение, сработанное умельцами-кузнецами под знаменитую ограду Летнего сада. Ухоженная территория с трехэтажным, современной архитектуры зданием посередине. Вокруг лечебного корпуса в живописном беспорядке натыканы фонарные столбы — двоюродные братья арбатских. Вечнозеленые и вечно напоминающие про Деда Мороза пушистые елки подступили вплотную к красного кирпича стенам, укрывая от любопытных взоров окна первого этажа. Ультрасовременная машина «Скорой помощи» ждала своего часа во дворе, прямо напротив узорчатых парадных ворот. Шофер «Скорой помощи» мирно курил в компании двух дюжих камуфлированных охранников. Еще двое охранников прогуливались у ворот. Здесь же, у ворот, скучал высокий, прилично одетый «штатский». Акела выскочил из джипа, остановившегося в трех шагах от парадных ворот, оглянулся, отыскал глазами «Жигули» с Кречетом за рулем. «Жигули» поотстали, что вполне естественно — куда им угнаться за джипом-вездеходом.
— Коршун! — окликнул Акела скучающего по ту сторону чугунной ограды мужчину в штатском.
— Акела?
— Да, я.
— Извини, темно уже, не признал тебя сразу.
— Все в порядке?
— Все. Как Слон с утра позвонил, так и приехали. Вот и кукую здесь, на воротах. Никаких инцидентов и прецедентов, тишина.
— А где ребята?
— Филин и Аист усилили охрану палаты. Вместе с ними там теперь шестеро, муха не пролетит.
— Добро. Слушай-ка, уладь в темпе формальности, мне проехать нужно. И врачей напряги — со мной двое немощных.
— Ага, пять минут!
Коршун трусцой припустил к больничному зданию.
Короткий звуковой сигнал заставил Акелу обернуться. Сигналил Кречет. «Жигули» затормозили рядом с джипом, и Кречет давал понять, что ждет дальнейших распоряжений.
Акела подошел к «жигуленку», наклонился к приоткрывшейся дверце.
— Значится, так, Кречет, вызванивай срочно группу Сокола, вызывай ребят сюда, срочно. Машину оставишь в больничном дворе, перейдем в джип, и ждите с Ястребом моего возвращения. Я быстро. Минуту с медициной поговорю и вернусь.
— Я не понял, машину так просто во дворе бросить?
— Отыщи Коршуна, он все устроит.
— А чего его искать-то? Вон он, к воротам бежит.
— Открывай ворота! — крикнул на бегу Коршун. — Охрана! Не спать! Шевелитесь, живо, люди ждут!...
...Ястреб и Кречет успели покурить с Коршуном, потрепаться на общие темы (не касаясь событий текущего дня) и уже собрались обсудить актуальный вопрос «где б пожрать по-быстрому», как вернулся Шопов.
Настроение у Антона Александровича было приподнятое. Оно вообще стало улучшаться по пути из Подмосковья в Москву. Впервые за сегодняшний день он почуял запах победы. И победы не в подковерных игрищах, не в шахматной партии интриганов, а реальной, конкретной победы! Победы, о которой он и не мечтал. Он отыщет любовницу Кости, выволочет из-под одеяла смазливого кидалу, достанет из-под кровати чемодан с деньгами! Так будет! Он в этом уверен! Подобное предвкушение успеха Акела испытывал всего лишь два раза в жизни. В ранней юности, когда уверовал, что действительно очень скоро случится невероятное и он избавится наконец от позорной фамилии. И второй раз, когда, руководствуясь лишь гласом подсознания, в девяносто первом году уговорил Евграфова остаться в стране и открыто, одним из первых, выступить против путчистов.
— В машину, орлы, поехали! Пока, Коршун, сохраняй бдительность! Кречет, ты Соколу дозвонился?
— Да, Акела, Сокол и его люди вот-вот должны подъехать.
— Ждать не будем, нагонят в пути. Заводи мотор, Ястреб!
— Куда поедем?
— В гости к девице Илоне, Ястреб.
— А как Витя, как тетя Рая?
— Врачи сказали, Витя продрыхнет до утра, а у Раисы Сергеевны сердечный приступ. Я просил поместить ее в палату рядом с Евграфовой, чтоб охрана на всякий случай была рядом, мало ли что...
— Пожрать бы чего, Акела, а? Смотри, темень какая на улице, а мы с утра не жрамши.
— Не жрамши, зато живы, Кречет!... Ладно, Ястреб, езжай через Третьяковку, там окошко в «Макдоналдсе» круглосуточно работает, возьмем по гамбургеру...
— Акела!
— Ну что еще?
— Ты чего, Акела? Не слышишь, что ли? У тебя в кармане трубка звонит.
— О е!.. — Акела достал из кармана пальто трубку. — Але, Шопов слушает.
— Антон, это я, Евграфов.
Граф говорил слабым, еле слышным голосом смертельно уставшего человека.
— Слушаю вас, Вадим Борисыч.
— Ошибаешься, Антон, это я тебя слушаю.
— Не хотелось бы по телефону...
— Мало ли кому чего не хочется.
Акела тяжело вздохнул. Ястреб и Кречет притихли — передалось волнение хозяина. Ястреб сбавил скорость, Кречет достал пачку «Примы», жестом предложил Акеле сигарету, но тот только отмахнулся.
— Вадик, я напал на след Кости, уже совсем скоро он и деньги будут у тебя и...
— Антон! — перебил Евграфов. — Ты чего-то не понимаешь в этой жизни, честное слово. Я звоню тебе сегодня утром, сообщаю, что Костя обвинил тебя, тебя, Антон, в слежке за ним. Костя исчезает, вместе с ним исчезают деньги. Ты не появляешься, Тимофей как сквозь землю провалился. Вова находит тебя по телефону, ты ему хамишь. Что происходит?
— Я искал Костю...
— А я просил тебя его искать?
— Нет, но...
— Никаких «но»! Я тебя уволю, Жопов, я тебе больше не верю, Жопа, я тебя...
Он еще что-то говорил, но Акела убрал трубку от уха. Взглянул на своих молчаливо ожидающих соратников-подручных. Бывают в жизни моменты, когда внезапно, вдруг, нестерпимо захочется кинуться под танк с гранатой, когда не слабо броситься грудью на амбразуру. Лежит человек мордой в грязи, терпит, мучается, просчитывает траекторию свистящих над головой пуль, а потом вдруг так ему обидно станет, так погано, что вскакивает он на ноги и... Ура! В атаку!...
Никому и никогда, ни разу в жизни Акела не спускал шутки или даже случайные оговорки, связанные со своей настоящей фамилией. Никому и никогда! Ни разу в жизни!
— Ребята, у меня появилась гениальная идея. Как полагаете, есть смысл послать на хер Евграфова, ежели мы поимеем отступного три миллиона в баксах, а?
— А ты уверен, что Костя сейчас у девки и все так просто? — осторожно ответил вопросом на вопрос Ястреб.
— Уверен. Нутром чую, след воняет баксами. Отвечаю.
— Тогда давай, делай как знаешь, — кивнул Кречет. Акела поднес трубку к уху.
— Але, Вадик, ты еще здесь? Слушай, осточертело мне под твою дудку, шизофреник долбаный, плясать. Понял?! И по этому поводу есть у меня до тебя одно заманчивое предложение: а не пойти ли тебе, друг мой милый, на хер строевым шагом, а?
Глава 5
Последняя ночь вампира
Матово-серый джип Шопова выехал за ворота, мелькнул в свете фонаря и растаял во тьме. Владимир Владимирович, личный секретарь Евграфова, отошел от больничного окна и снова уселся в мягкое
