исцелениях, совершенных уже Фридрихом Гвальдо, и посылал за ним своего камердинера, чтобы позвать к нашему болеющему младенцу!
– И шарлатан дерзко отказался прийти! Я слышал эту историю, князь, и должен выразить недоумение, что светлейший при его уме и познаниях, пренебрегая настоящей медициной и учеными врачами, обращается к уличному врачевателю, не имеющему даже диплома доктора! – возмутился врач.
– Вы забываете, – вмешался граф Строганов, – что Гвальдо оказался совсем не Гвальдо, а Калиостро – масон высших степеней, обладающий тайнами столь непостижимыми, сколь и могущественными, что и доказал сегодня. Напротив, так называемые натуралисты не вникают глубоко в суть вещей и только во мраке блуждают.
– Медицинский факультет, к которому имею честь принадлежать… – начал было доктор.
Но его перебили и стали рассказывать, дополняя и поправляя друг друга, по порядку, что произошло в капитуле. В деталях, однако, показания очень различались, что вызывало споры. Доктор слушал очень внимательно.
– Ну, как же вы объясните все это вашей наукой? – заключил рассказ Строганов.
Доктор, не смущаясь, приступил к анализу явлений.
– Конечно, некромант прибег к курениям, чтобы опьянить и вызвать волнение в крови у присутствующих, что приводит к освобождению живущих в органах человека духов. Они и производят в мозговых корках фантомы.
– Да мы не в мозговых корках, а перед носом своим все видели ясно! – возразил Куракин.
– И чем вы объясните поднятие свечей в воздух?
– Не свечей! Только пламя поднималось!
– Я видел, что шандалы за рукой магика по воздуху ходили!
Доктор пространно начал объяснять поднятие пламени – извлечением флогистона из воздуха. Но это разъяснение было темнее самого явления.
– Но как вы растолкуете, что Калиостро на глазах наших супругу свою пронзил мечом в шею и всю кровь из раны собрал в сосуд…
– Я не видел сосуда. Он собирал кровь большой губкой, – сказал кто-то.
– И рана была нанесена не в шею, а между лопатками! – утверждал другой.
– Нет, он рассек женщине мечом грудь! Я видел, как трепетало сердце! – возражал третий.
– Это не важно! Мы все видели, что труп был брошен в гроб и закрыт крышкой!
– Да! Да! Совершенно ясно видели!
– А потом над крышкой поднялась тень убитой! Это, достопочтенные братья, все видели?
– Все! Все!
– Но ведь это доказывает, что женщина в самом деле была убита! Где же ее тело?
– И где сам Калиостро?
– Где оба?
– Но вы же осматривали ложу? – спросил врач.
– Осматривали тщательно и весь дом, сад и двор. Никого не найдено.
– Ну, а в гробу вы не смотрели?
– В гробу? Смотрели в гробу? Кажется, не смотрели! Да! В гробу не смотрели!
– Ну, вот видите, сколь поверхностным было ваше обследование! – сказал торжествующе врач.
– Мы сейчас посмотрим! – сказал Куракин. Члены капитула направились к дверям ложи, но вошли не сразу, а потоптались, пропустив вперед доктора, который сам вдруг занервничал и побледнел. Занавесы на окнах были подняты. Утренний свет уничтожил всю таинственность. Тем не менее члены капитула нерешительно ходили вокруг прикрытого покровом гроба, переговаривались и все не решались коснуться. Решили было уже позвать служителей, когда в ложу смело вошел юный князь Кориат с повязкой на голове. Решительно приблизился к гробу, сдернул покров и, взяв крышку, приподнял ее.
Члены капитула с трепетом заглянули внутрь: гроб был пуст.
Князь Кориат, казалось, не верил своим глазам. Вдруг он отшвырнул крышку, схватился руками за голову и выбежал из ложи.
Доктор приблизился к гробу и тщательно осмотрел его, отыскивая следы крови. Но ничего такого не нашел. Только на дне оказалась какая-то исписанная бумага. Все удивились. По ритуалу гроб стоял совершенно пустой. Елагин осмелился протянуть руку и извлек листок.
«Великому наместному мастеру и всему капитулу…» – прочел он французский текст.
– Это какое-то послание нам! – сказал взволнованный Елагин. – От кого бы это?
– Позвольте, ваше превосходительство, я прочту! – сказал князь Гагарин.
– Нет, князь, послание адресовано мне, так я и прочту!
«Честь, мудрость, единение! Благотворительность, благоденствие! Мы, Великий Кофт во всех восточных и западных частях земли, основатель и гроссмейстер египетского масонства, облекли властью и назначили для блага человечества, для осияния светом стран севера исполненного силы и мудрости мужа, полномочного посланника нашего графа де Калиостро, который явился к вам, братья, и к наместному великому мастеру вашей провинции, представил патенты и сертификаты, и письма, и знаки, и слова, возвещая о предстоящем прорыве из мрака и тьмы к лучезарному свету. Вы же приняли избранного мужа не по-братски и не проявили должного уважения к великому сану, нами на него возложенному, позволили о нем оскорбительные суждения и легкомысленно захотели испытать его силы, дарования, могущество и власть. Он совершил деяния, изумившие вас (но это лишь ничтожная пылинка его мудрости), а затем укрылся в убежище, откуда видит вас, а вы его нет; слышит, а вы этого не можете; касается вас, вы же его не коснетесь.
Из этого убежища он известил нас, Великого Кофта, о бессмысленном вашем поведении. И мы протянули руку и положили это послание в смертную урну. Читайте, капитул и мастер, читайте! Узнайте, что вы потеряли бесчисленное сокровище, бесценный клад – золота, перлов, драгоценных камней, – бывшее совсем рядом: сами отказались от великого откровения.
А теперь слушайте, капитул и мастер! Вы не увидите этого мужа, пока не раскаетесь чистосердечно и не попросите нас, Великого Кофта, о прощении!
И еще слушай, наместный мастер восьмой провинции, за дерзкие слова в адрес нашего посла ты скоро будешь наказан! Слушай ты, отец больного младенца, только наш посол в силах исцелить его! И слушай ты, называющий себя врачом, Великому Кофту известно, что совершено тобою в левом павильоне, в голубой комнате в полночь, при трех яблоках и ананасе! Бойся обличения, невежда, именующий себя врачом! Дано на Востоке всех Востоков, в Медине, Мемфисе и Иерусалиме, при гробах Магомета, Хирама и Христа!»
Внизу стояла странная печать, разделенная на четыре части крестом. В каждой части были мистические изображения: змея, пронзенная стрелой; павлин с жезлом; ягненок с крестом; еврейская буква «алеф».
ГЛАВА XII
В столовой ложе
Если послание Великого Кофта, по мнению писавшего, должно было окончательно убедить капитул в могуществе Калиостро, то это было ошибочное предположение. Прежде всего слушателей, превосходно владевших французским языком, поразили синтаксические ошибки послания, а Елагина, его читавшего, и орфографические. Потом всех возмутил напыщенный и оскорбительный тон, и особенно обращение во втором лице к Елагину и Голицыну. Впечатление, произведенное опытами некромантики, было испорчено.
– Шарлатанство! – решительно сказал Куракин.
– И кто сей Кофт, пишущий одновременно из Медины, Мемфиса и Иерусалима? – спросил Строганов.
– Но как очутилось послание в гробу? – заинтересовался Гагарин.
– Он сам его написал предварительно и, пользуясь темнотой и общим смятением, сунул в гроб, – решительно заявил Елагин. – Я узнаю его харчевенный слог. И опять прихожу к заключению, что он из поваров, как мои рыцари Розе-Круа! В высшей степени нагло играть с нами такие штуки и потом еще обращаться так дерзко ко мне, великому наместнику, мастеру, статс-секретарю, сенатору и кавалеру!
– Тон письма действительно и шарлатанский и дерзкий. К тому же оно и безграмотное, – решил
