— Ибо я проспал приблизительно лет сто, — продолжал старик, поднимаясь на ноги. — Не веришь? Тогда оставим это, еще будет возможность проверить. Время, знаешь ли, вещь относительная. Для одного оно течет быстро, а для другого ползет улиткой. Это очень затрудняет общение. Как можно разговаривать друг с другом, если тебя прямо на ходу обгоняют. Что за день был вчера, коллега?
— Воскресенье, — ответил Герман. — Так, во всяком случае, все утверждают.
Старик бросил на него быстрый взгляд, затем согласно кивнул:
— Вот видишь. Что я тебе говорил. — Он потянулся и широко зевнул. — Пойдем поглядим, коллега, не найдем ли мы чего-нибудь на завтрак.
Герман прошел за мужчиной в другую комнату. Он был польщен обращением «коллега», хотя оно показалось ему не совсем точным. Да, конечно, он был в каком-то смысле бродягой, но разве таким, как этот старик?
В углу лежали и стояли бутылки разной формы; на донышке некоторых из них еще оставалась капля- другая вина, в других плескались остатки пива. Старик опорожнял все по очереди. Герман молча наблюдал за ним.
— Как тебя, собственно, зовут? — утолив жажду, спросил старик.
— Герман.
— А мое имя Альберт, но тебе нет нужды его запоминать. Все кличут меня Эйнштейн, даже в полиции. Если я кому понадоблюсь, нужно только спросить Эйнштейна. Не желаешь глоточек?
Герман покачал головой.
Эйнштейн смерил его сквозь очки оценивающим взглядом.
— Верно, полагаешь, что ты еще слишком молод для порядочного глотка, а? Позволь сказать тебе одну вещь, Герман. Я не намного старше тебя, спорим? Сколько тебе лет?
— Девять, — ответил Герман, что не совсем соответствовало истине.
— Ну вот, что я тебе говорил. — Эйнштейн глубокомысленно кивнул. — А мне в действительности только восемнадцать, я еще молодой парень. По мне этого не скажешь, потому что… Просто я жил быстрее, понимаешь, коллега? Гораздо быстрее. Время ведь относительно.
— Правда? — спросил Герман, которого эта мысль захватывала все больше и больше. — Как же такое возможно?
Эйнштейн обстоятельно откашлялся.
— Не найдется ли у тебя сигаретки для меня, коллега? — прохрипел он.
Герман отрицательно помотал головой.
— Не куришь, так? — спросил Эйнштейн. — Ну, конечно, я тоже не курю… во всяком случае, когда сплю. Во сне я не курю. Разве не относительно все, что существует? У тебя есть деньги?
— Только на карманные расходы.
— Сколько?
— Шесть марок, — пробормотал Герман.
— Этого хватит, — решил Эйнштейн.
— На что хватит?
Эйнштейн несколько секунд размышлял, затем пояснил:
— Мне кажется, ты богатый. Я тоже мог бы быть богатым. Мы оба могли бы быть богатыми — если бы ты захотел, конечно.
— С шестью-то марками? — В голосе Германа сквозило сомнение. — И это вы называете богатством?
— Все относительно, — повторил Эйнштейн. — На шесть марок, Герман, можно купить много денег. Сотни, а возможно, и тысячи. Не хотелось бы тебе, коллега, получить тысячу или пару тысяч марок?
Разумеется, Герман этого хотел, однако не слишком-то верил, что это возможно.
— Нельзя же за гроши купить сотни и тысячи, — усомнился он, — тогда зарабатывать деньги было бы проще простого. Тогда бы никто не работал.
— Разве я работаю? — возразил Эйнштейн. — Нет, Герман, я уже давным-давно забросил это дело. Ни один разумный человек этим не занимается. Тебе доводилось когда-нибудь слышать о процентах, коллега?
Герман неуверенно кивнул. Слышать-то это слово он слышал, причем не один раз, однако что оно точно значит, не знал.
Эйнштейн продолжал:
— Я объясню тебе, Герман. Проценты означают, что тому, у кого есть деньги, не нужно ничего делать. Деньги размножаются совершенно самостоятельно. Их становится все больше и больше. Они возникают буквально из ничего. Это похоже на фокус, не правда ли? Но этот фокус непременно срабатывает. Я бы продемонстрировал тебе это, Герман, если бы случайно не растратил вчера весь свой капитал. А на пустом месте дело не начнешь.
— А каким же образом они размножаются? — спросил Герман. — Разве такое бывает?
Эйнштейн сдвинул очки на лоб.
— Профану понять это очень трудно. Но тебе повезло, я как раз крупный специалист в этой области. Так что я попытаюсь как можно доходчивее разъяснить тебе суть дела, однако ты должен внимательно следить за ходом моих рассуждений. Итак, предположим, что я банк, а ты это ты. Теперь ты даешь мне, скажем, сто марок. Ты их оставляешь на один год в банке, стало быть, у меня. По прошествии года я возвращаю тебе сто марок и даю еще десять марок в придачу. В следующий раз ты вручаешь мне уже сто десять марок. Спустя год ты получаешь от меня, то есть от банка, уже одиннадцать марок сверх вложенной суммы, поскольку на сей раз дал мне больше, нежели в первый раз. Через два года, таким образом, у тебя на руках уже сто двадцать одна марка. И так может продолжаться бесконечно, а главное, само по себе. И называется это процент и процент с процента. Классное изобретение, ты не находишь?
— Пожалуй, — согласился Герман, — только вот тянется вся эта история уж больно долго.
Эйнштейн опять глубокомысленно кивнул:
— Ты, коллега, разумеется, прав. Суть именно в этом. Вот почему я стал путешественником во времени, как я тебе уже говорил.
— Кем стал? — изумленно спросил Герман.
— Путешественником во времени, — повторил Эйнштейн. — Никогда об этом не слышал? Очень современная профессия. Берет начало с той поры, когда жил мой однофамилец, профессор. Одни люди путешествуют с места на место, туда и обратно. Они перемещаются в пространстве. Путешественник же во времени перемещается в прошлое или в будущее. Например, в минувший год, на сто лет назад или в следующее тысячелетие.
Герман, разинув рот, уставился на старика.
— Вам действительно уже случалось бывать в будущем?
— Конечно, — кивнул старик, — не одну дюжину раз.
— Ну и каково там? — полюбопытствовал Герман. Эйнштейн скривил губы:
— Ничего особенного. Можно даже сказать, скучно.
— А не могли бы вы… — Герман запнулся. — Не могли бы вы разочек взять меня с собой?
Старик почесал голову, на лице его появилось озабоченное выражение.
— Ну конечно, только знаешь ли… боюсь, ничего не выйдет. Ты наверняка слышал, как долго приходится тренироваться астронавтам, прежде чем они полетят в космос. У нас, путешественников во времени, подготовка еще сложнее. Я потратил на специальные занятия несколько лет. Боюсь, ты просто свалишься замертво, если я возьму тебя с собой. Я не хочу брать на себя такую ответственность. Мне тебя жаль, потому что ты, Герман, на самом деле отличный парень.
— Ах так… — разочарованно протянул Герман. — Да вы просто меня разыгрываете.
Эйнштейн снова опустил очки на нос и с обидой взглянул на мальчика:
— Ты, может быть, думаешь, что я лгу? Тогда извини, Герман. В таком случае нам не о чем больше разговаривать.
Он встал и собрался было уйти.
— А вы все-таки докажите! — упрямо крикнул Герман. Эйнштейн остановился и медленно повернулся.
