К этому тоже привыкают. Лучше держать все открытым, чем дать дьяволу шанс единой минутой уединения. Так говорят Люсили. Я положил мешок и сел на него, думая только об одном. — Чья это идея? С чего все началось? — Это Люсили, — неуверенно сказала она. — А кто до них, не знаю. Люди только начинают выполнять это. Кто-то купил склады… нет, был голод… нет, не знаю, — сказала она, изо всех сил стараясь вспомнить. Она села рядом со мной. — Вообще-то, вначале многие не хотели этого, — она оглянулась. — И я не хотела. Я хочу сказать, по-настоящему не хотела. И те, кто верил, и те, кто делал вид, что верит — все так или иначе пришли сюда, — она махнула рукой.
— А что случилось с теми, кто не захотел жить в бараках?
— Люди злились на них. Они теряли работу, школы не принимали их детей, в магазинах отказывались учитывать их рационные карточки. Потом полиция стала забирать их, вот как сегодня — вас, — она вновь оглянулась вокруг, — Все случилось очень быстро.
Я отвернулся от нее, но обнаружил, что вновь уставился на всю эту сантехнику. Потом вскочил.
— Я должен идти, Нола. Спасибо за помощь. Да, как же я доберусь до корабля, если полиция забирает всех одиночек?
— О, вы просто скажите парню у ворот. Там люди ждут возможности выйти в вашу сторону. Всегда кто-нибудь ждет, чтобы куданибудь пойти.
Она вышла со мной. Я переговорил с человеком у ворот, и Нола пожала мне руку. Я встал у маленького стола, Нола тоже. Потом она подошла к какой-то женщине и они вместе пошли в барак. Страж ворот подтолкнул меня к появившейся группе, собиравшейся выходить.
— Север! — крикнул он. Мне достался маленький толстый человечек с испорченными зубами, который всю дорогу молчал. Мы эскортировали друг друга две трети пути в космопорт, а потом он свернул на фабрику. В одиночестве я испуганно промчался оставшуюся часть пути, чувствуя себя преступником. Я поклялся никогда больше не ходить в этот сумасшедший город.
На следующее утро, едва рассвело, в бронированном автомобиле, с эскортом из шести двухместных патрульных машин прибыл сам мистер Костелло!
Как было здорово вновь увидеть его! Он был таким же, как раньше: большой, красивый и добродушный. Он был не один. Весь угол на заднем сиденье занимала самая красивая блондинка из всех, которые когда-либо лишали меня дара речи. Она почти не говорила, только временами поглядывала на меня и слегка улыбалась, потом смотрела то в окно автомобиля, чуть покусывая нижнюю губу, то на мистера Костелло и совсем не улыбалась.
Мистер Костелло не забыл меня. У него была такая же бутылка красного вина, что и раньше, он предался воспоминаниям, словно был моим дядюшкой. Мы совершили что-то вроде экскурсии. Я рассказал о прошлом вечере, о визите в Центральные Бараки, и он очень радовался. Он был уверен, что мне там понравилось. А я все время прикидывал, нравится мне это или нет.
— Думайте об этом! — сказал он. — Все человечество — союз одиночек. Вы знаете о принципе кооперации, интендант?
Поскольку я думал слишком уж долго, он сказал:
— Вы знаете. Два человека, работающие вместе, могут произвести больше двух, работающих поодиночке. Верно? А что будет, если тысячи, миллионы работают, спят, едят, думают, дышат вместе?
То, что он говорил, звучало здорово. Мистер Костелло взглянул через плечо, и его глаза слегка расширились. Он нажал на кнопку, и водитель мягко остановил машину.
— Взять его, — сказал мистер Костелло в микрофон, который был перед ним.
Две патрульные машины помчались по улице и с двух сторон зажали какого-то мужчину. Тот метнулся вправо, потом влево, но патрульные схватили его и сбили с ног.
— Бедняга, — произнес мистер Костелло и нажал на кнопку «Вперед». — Некоторые из них упрямо не желают учиться.
Я решил, что он слишком это переживает. Не знаю, как блондинка. Она просто не смотрела в ту сторону.
— Вы мэр? — спросил я его.
— Нет-нет, — ответил он. — Я что-то вроде посредника. Немного — то, немного — это. Я могу вывести этот мир из трудного положения.
— Из трудного положения?
— Интендант, — доверительно сказал он, — теперь я гражданин Боринкуина. Эта земля приняла меня, и я ее люблю. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей. Цена меня не волнует. Эти люди нашли истину, интендант. Это внушает мне благоговение, делает меня смиренным.
— Я…
— Говори, парень. Я твой друг.
— Я ценю это, мистер Костелло. Да, что я хотел сказать… Я видел Центральные Бараки и все остальное. Это не укладывается в моей голове. Я не знаю, хорошо это или нет.
— Придет время, придет время, — сказал он сильным и мягким голосом. — Никто не должен принуждать людей уверовать в истину, верно? В настоящую истину! Человек должен найти ее сам.
— Да, — согласился я. — Да, наверное, это так и есть. Иногда трудно было ответить ему. Автомобиль остановился между зданиями. Женщина стала еще сдержаннее. Мистер Костелло собственноручно открыл ей дверцу. Она вылезла. Он легонько ударил, по кнопке трайдео.
— Работай хорошенько, Люсиль, хорошенько. Я буду смотреть. Она серьезно посмотрела на него, мимолетно улыбнулась мне, потом к ней подошел какой-то мужчина, и они вошли в здание.
Мы поехали дальше. — Это самая красивая женщина, какую я видел, — произнес я. — Вы понравились ей, интендант, — сказал он. Я задумался. Это казалось невероятным. — Хотели бы вы заполучить ее? — спросил он. — О-о-о, еще бы, — протянул я. Но она не захочет. — Интендант, я обязан вам и хотел бы отплатить. — Вы ничего не должны мне, мистер Костелло! Мы выпили еще немного вина. Большая машина медленно скользила по дороге в космопорт.
— Мне нужна помощь, — сказал, наконец, мистер Костелло. — Я знаю вас, интендант. Вы как раз тот человек, что-мне нужен. Говорят, вы математический гений.
— Ну, не совсем, мистер Костелло. Только цифры, статистика, переводные таблицы и тому подобное. Я ничего не понимаю в астронавигации или теоретической физике. Но у меня лучшая работа, на какую я мог рассчитывать.
— Нет, не лучшая. Буду откровенен. Сами понимаете, мне не нужно большей власти на Боринкуине, чем я получил. Но люди давят на меня. Они хотят порядка, мира и аккуратности. Они хотят быть такими же красивыми и аккуратными, как один из ваших многочисленных отчетов. Я могу прекрасно организовать их, но, чтобы держать их в руках, нужны такие аккуратные мозги, как у вас. Мне нужна статистика: от дат рождения до дат смерти, я хочу знать их, чтобы вырабатывать политику. Мне нужен учет калорий и рационирование для правильного распределения продовольственных запасов. Я хочу… в общем, вы знаете, чего я хочу. Раз дьявол обнаружен…
— Какой дьявол?
— Трапперы, — мрачно сказал он.
— Они действительно вредят горожанам? Он взглянул на меня, явно шокированный.
— Они уходят из города, проводят целые недели наедине с собой, со своими вредными мыслями. Это блуждающие, дикие клетки в организме человечества. Их нужно уничтожить.
Я не мог не вспомнить о своем товаре.
— А как же торговля мехом? Он посмотрел на меня так, будто я сморозил адскую чушь. — Мой дорогой интендант, — терпеливо объяснил он, — не поставите же вы прибыль от нескольких шкурок выше бессмертной души народа?
Я никогда не думал об этом с такой точки зрения. Мистер Костелло настойчиво продолжал: — Это только начало, интендант. Боринкуин — только трамплин. Этот великий союз — Человечество — станет известен по всей Вселенной!
Он закрыл глаза. А когда открыл, трубного голоса уже не было, он говорил прежним дружеским тоном.
— Вы и я, мы покажем им, как это сделать, а, парень? Я наклонился вперед, чтоб разглядеть верхушку сверкающей иглы нашего корабля.
