— Вы хотите убить обезьяну?
— Ты хочешь добраться до дома?
— Не знаю, — ответил я и задумался над этим вопросом.
Капитан тем временем распахнул внутреннюю дверь выходного отсека:
— Палмер, что тебя грызет? Я ответил:
— Капитан, я, наверное, не допущу, чтобы вы это совершай. Здесь должен быть другой выход. Не стоит убивать невинного чернорабочего.
— Палмер, тащи его сюда.
Я стоял у двери. На плече у меня висело обмякшее тело Блюма, а капитан мрачно смотрел на меня через плечо. Не знаю, чем бы это противостояние закончилось (точнее, знаю, но мне стыдно вам признаваться), только именно тогда мы оба услышали чей-то голос, и с пола поднялась человеческая фигура.
— По-моему, давно пора, — сказала Вирджиния. — Внутренний замок был заперт, и я лежу здесь уже час. Наверное, я заснула. А это кто? Что с Нильсом?
Мне показалось, что наш шкипер хлебнул уксуса.
— Кто тебе разрешил покидать стручок? — прохрипел он.
— Луаны, — спокойно сказал она. — Они как будто поселились у меня в голове. Было так странно… Они мне объяснили, как надевать скафандр и куда прикрепить канистры с топливом, чтобы выбраться из стручка и уйти от этой сверкающей штуки. Я уже далеко отлетела, когда они велели мне спрятаться за большой каменной глыбой. Потом что-то такое вспыхнуло… И они сказали мне, что я могу лететь сюда, потому что все обломки уже далеко. А вы знали, что внутри скафандра есть реактивный двигатель? Луаны мне рассказали, как им пользоваться.
Я пожевал губами, после чего почувствовал, что могу произнести:
— А почему ты решила, что двигатель сработает?
— Ну как же! Примерно такой же был на корабле, а ведь мы сюда прилетели. Нельзя же не верить собственным глазам!
Капитан наконец пошевелился. Но, прежде чем он успел что-то сказать, я ударил его, предварительно опустив обезьяну на пол. Я не сомневаюсь, что капитану в жизни приходилось драться, но такого удара в грудь, по всей вероятности, он еще не получал. Он сел на пол, разведя ноги в стороны. Его взгляд был направлен исключительно на меня.
— Сиди здесь и заткни свой вонючий рот, — так я ему приказал. — Ты так и не понял, как следовало обращаться с этими людьми.
Вирджиния опустилась на колени около обезьяны.
— Что с ним? Что тут случилось?
— Ничего страшного, его просто ударили, — сказал я. — Можешь мне ответить на один вопрос? Ты веришь, что он тебя любит?
— Да, — не задумываясь, ответила она.
— Тогда я вот что тебе скажу. Посиди с ним и приведи его в чувство. Тормоши его как угодно. А потом скажи, что ты ему веришь. Ясна задача?
Капитан с трудом поднялся на ноги и замычал. Но я замычал первым. Не знаю, откуда у меня взялся кураж, но я поверил, что могу. По-видимому, настало время кое во что поверить.
— Эй, ты, — крикнул я. — Занимайся своим делом! Запускай машину. Ты там приборы оставил черт-те в каком состоянии, а мне бы не хотелось толчков при взлете. Как стартовать, знаешь только ты. Так что быстро! А я знаю, как быть со всем остальным. Ты согласен? Согласен!
Я подтолкнул его. Он зарычал на меня, но заковылял к лестнице.
Я вернулся к тем двоим. Мне в ту секунду было хорошо. Честное слово, хорошо.
— Вирджиния, — сказал я, — знаешь, какой сегодня день? Сегодня тот день, когда все выясняется. Ты согласна? Согласна!
— Смешной вы человек, мистер Палмер.
— Ну да. Я шут гороховый.
Я скорчил ей рожу и стал подниматься по лестнице. Старт произошел как раз когда я добрался до верхней площадки. И я полетел вниз, но на сей раз они не сочли, что я смешной человек. Они меня даже не заметили. Я тихо поднялся на ноги и опять заковылял по лестнице.
БИЗНЕС НА СТРАХЕ
Что бы вы там ни говорили, а Джозеф Филипсо — избранник судьбы. Вам нужны доказательства? А его книги? А Храм Космоса?
Избраннику судьбы, хочет он того или нет, на роду написано совершить что-нибудь великое. Взять, к примеру, Филипсо. Да у него и в мыслях никогда не было ввязываться в эту историю с Неопознанными (никем, кроме Филипсо) Летающими Объектами. Иными словами, в отличие от некоторых не столь идеально честных (по словам Филипсо) современников, он никогда не говорил себе: «Поднавру-ка я с три короба про летающие тарелочки да подзаработаю деньжат». Нет, случилось то, что не могло не случиться (Филипсо, в конце концов, и сам в это поверил), и просто так уж случилось, что это случилось именно с ним. Кто угодно мог оказаться на его месте. Вот так, одно за другое, другое за третье, третье за четвертое, словом, прогуляешь денек, да устроишь себе ожог на руке ради, так сказать, алиби, а глядишь — цепочка событий приводит тебя прямиком к Храму Космоса.
Если уж вспоминать по чести все как было (только, пожалуйста, не требуйте этого от Филипсо), то приходится признать, что и алиби-то было убогое, да и повод для него был совершенно никчемным. Сам Филипсо ограничивается скромным упоминанием, что начало его карьеры было ничем не примечательно. А началось с того, что в один прекрасный вечер он без малейшего к тому основания напился до умопомрачения.
На другой день он, само собой, в агентство не пошел, а чтобы оправдаться, наврал боссу про то, как поехал он накануне за город навестить свою престарелую мамочку, а на обратном пути у него испортилось зажигание, и он всю ночь как проклятый копался в моторе, и только к утру… ну и так далее. На другой день он действительно поехал за город навестить свою престарелую мамочку, и что вы думаете?.. на обратном пути машина вдруг встала как вкопанная, и он всю ночь… ну, как в воду глядел. Снова надо было оправдываться, а как? Пока Филипсо перебирал в уме да проверял на правдоподобие один вариант за другим, небо вдруг ярко осветилось, а от скал и деревьев побежали быстрые тени. Но все исчезло прежде, чем он успел поднять голову. Это мог быть метеорологический зонд или болотный огонь, а может быть, шаровая молния — это не имеет значения. Филипсо посмотрел на небо, где уже ничего не было видно, и тут его осенило.
Его автомобиль стоял на обочине, заросшей густой травой. Филипсо быстро разыскал три камня — каждый около фута в поперечнике, — образующие правильный треугольник и примерно одинаково глубоко сидящие в земле. Осторожно ступая, чтобы не оставить следов, Филипсо по одному перетащил камни в лес и спрятал их в пустой норе, которую сверху завалил сухими ветками. Затем он поспешил к машине, достал из багажника паяльную лампу (допотопная ванна в доме его матушки дала течь, и Филипсо одолжил лампу, чтобы заделать прохудившийся шов) и старательно опалил огнем оставшиеся от камней углубления.
Бесспорно, что судьба принялась за дело еще сорок восемь часов назад. Но только сейчас стал явственно виден ее перст, ибо едва успел Филипсо мазнуть огнем по тыльной стороне ладони, погасить лампу и спрятать ее в багажник, как на дороге показался автомобиль. Он принадлежал репортеру, писавшему для воскресных приложений, и у этого самого репортера по фамилии Пенфильд в данный момент не только не было темы для очередного номера, но к тому же он своими глазами видел полчаса назад вспышку на небе. Филипсо и сам собирался зайти в городе в какую-нибудь газету, а затем вернуться на место происшествия с репортером и фотографом, чтобы на следующий день он смог показать боссу заметку в вечернем выпуске. Но судьба взялась за дело с куда большим размахом.
Освещенный первыми проблесками зари, Филипсо стоял посередине дороги и размахивал руками, пока
