Когда на небе высыпали крупные яркие звезды, на вершине холма вырос небольшой походный лагерь. У подножия бродили, пофыркивая, стреноженные лошади. Над разведенным костром повисли, булькая, вместительные котелки, потянуло аппетитным запахом, Конан и Рейе да Кадена, позабыв о чинах, азартно спорили о сравнительных достоинствах белого хауранского муската и крепкого красного из Шема. Делле растянулся в траве, привалившись спиной к валуну, и молча блаженствовал. Айлэ заглянула в повозку – проверить, как обстоят дела у Хасти. Долговязая фигура на охапках соломы по-прежнему не двигалась и совершенно не дышала, в чем девушка уверилась, поднеся травинку к окостенелому лицу.
«Все будет хорошо. В конце концов, он ведь не обычный человек. Он жив, конечно же, жив», – старательно убеждала саму себя баронета, избегая бросить лишний взгляд на изувеченное лицо мага. Сожженная некогда плоть теперь казалась еще и тронутой разложением.
Неподалеку кто-то из гвардейцев окликнул Кламена Эйкара, спрашивая, нужно ли выставлять на ночь дозоры. Ответила почему-то госпожа Иламна, заметив, что, если ее сородичам взбредет в голову напасть на бивак, то караульные им не помешают и предупредить остальных не успеют. Хищных же зверей отпугнет костер, если оставить его гореть на всю ночь. Кламен, пожав плечами, согласился. Айлэ вздохнула и побрела к костру.
Король Аквилонии где-то пропадал. Егеря, рассевшись рядком по одну сторону костра, сосредоточенно и молча поглощали содержимое котелков. Напротив на бревне сидели занятые неспешной беседой Рейе да Кадена и мэтр Делле – видимо, их беседа не предназначалась для женского слуха, поскольку при появлении Айлэ оба, переглянувшись, умолкли. Девушка присела на шершавый край неошкуренного бревна, на миг ощутив себя посторонней и никому не нужной. Зачем она вообще так рвалась в эту поездку? Почему не осталась дожидаться возвращения отряда в Орволане, как подобает воспитанной девице? Что она делает в обществе полузнакомых между собой людей, на земле своих предков, ставшей теперь чужой и враждебной? Что она может там, где бессильны легендарные короли и могучие маги?..
– Кого хороним? – из темноты почти беззвучно вынырнул повелитель Аквилонии. Киммериец, одетый без всякой неуместной роскоши в простую и удобную дорожную одежду, в правой руке сжимал вместительный мех с вином. Следом объявились Эйкар-младший и рабирийка, снисходительно взиравшая на людей из-под кудрявой челки. – На моей далекой родине вообще-то справляют тризну с застольем и боевыми песнями, дабы последняя дорога воина не была скучна…
– На твоей очень далекой родине, насколько мне известно, тризну с застольем учиняют в любом случае, начиная от рождения двухголового теленка и заканчивая кончиной прадедушки, объевшегося жаркого из дрохо, – рассеянно заметил да Кадена. – Впрочем, если для веселья тебе потребен покойник, там, в телеге лежит один, не особенно протухший. Сообразно традициям можешь его закопать, возложить на костер или же подвесить на дереве.
– Тьфу, пропасть, ну в самый раз к ночи разговор, – буркнул один из егерей. Варвар, нимало не смутившись, поддержал:
– Спалить, пожалуй, – он грузно опустился на бревно по соседству с Айлэ Монброн и плюхнул сочно булькнувший мех на колени Делле. – Усопший при жизни обожал всякие огненные забавы. Хлебом не корми, дай чего-нибудь поджечь, да чтобы непременно с шумом и треском.
– Сие чревато, – подал голос Ариен, проворно откупоривая бурдюк. – Иные маги древности, если верить легендам, умели надолго отделять свой дух от бренной телесной оболочки, дабы продлевать свой век и странствовать в незримом. Ежели здесь у нас именно такой случай, то нехорошо было бы подвергнуть сожжению живого человека. – Сладкий мускат полился в подставленные посудины. – Кроме того, должно быть осторожным вдвойне при погребении мага. Разобщение сущностей может привести к тем более скверным последствиям, чем большей колдовской силой обладал покойник…
– Проще говоря, тут все полыхнет на триста лиг в округе. И настанет мир в Забытых Лесах. Ай, хорошо будет, да, Рейе? – хохотнул Конан. Просто одетый, с кривобокой оловянной кружкой в руке, в отсветах кострового пламени, он в этот миг меньше всего походил на особу королевской крови – и все же этот седеющий гигант источал могучую силу, он казался непобедимым и вечным, как лес, шумевший вокруг. – Ну выпьем, что ли, за это самое…
– За то, чтоб полыхнуло? – уточнил Рейенир. – За такой мир в Забытых Лесах?
– Нет, – Конан посерьезнел. – Просто за мир в Рабирах. За мир между Рабирами и Аквилонией. За это ты согласен выпить по кружечке?
Оловянные кружки столкнулись с громким лязгом. Рейенир, немного не допив, плеснул вином на землю и в пламя костра. То же сделал Конан, чуть помедлив.
– Лесным Хранителям, – сказал да Кадена.
– Древним богам, – кивнул киммериец.
Какое-то время никто не произносил ни слова. Иламна, катая между ладонями пустую кружку, задумчиво наблюдала за пляской огня. Егеря таращились на короля Аквилонии с неприкрытым то ли изумлением, то ли обожанием. Еще бы, подумала Айлэ, такого Конана им видеть не доводилось. Такого Конана видел разве что Рейе в стародавние времена, да еще, наверное, одноглазый маг – во времена еще более давние.
В лесу протяжно закричала ночная птица, заставив Айлэ вздрогнуть. Делле встряхнул бурдюк.
– Кстати о воссоединении сущностей, сиречь о воскрешении, – начал он. – Ваше величество, дозволительно ли узнать, какие указания оставил, э-э… месьор Хасти касательно своего состояния, буде нам удастся…
– Дозволительно, – благодушно рыкнул Конан, – только излагай короче. Пока ты доберешься до конца вопроса, я забуду, что было в начале. Если ты так же разговариваешь с девицами, то состаришься, не познав женщины. Хочешь знать, как мы будем его воскрешать? Понятия не имею.
– То есть как? – опешил Ариен. Иламна выпрямилась, отставив в сторону кружку, и внимательно посмотрела на Конана.
– А вот так, – продолжал варвар. – Он только сказал, чтобы мы не вздумали принимать его смерть всерьез, он, мол, только спит. И потребовал довезти тело до его магической школы. А затем, мерзавец эдакий, просто взял да перестал дышать. Кто знает, может, надо его трижды обнести вокруг собственного дома посолонь или, скажем, макнуть в колодец во дворе… Иламна, а что вообще такое эта пресловутая школа, куда мы так рвемся по наущению одноглазого мошенника? Там кто-нибудь живет? Ученики, прислуга? Может быть, стража?
– «Сломанный меч» – просто большая усадьба над озером, – Иламна аккуратно приподняла крышку с кипящего котла, принюхалась и вроде осталась довольна. – Дом наставника, странноприимные дома для учеников, службы и все остальное, – она призадумалась. – В самом деле, что сталось с тамошней челядью? Учеников Эллар распустил еще в начале лета, сам отправился погостить в Кордаву, но кто-то наверняка остался приглядывать за поместьем… Если они пережили Грозу, то могут отнестись к чужакам не слишком дружелюбно.
– Надеюсь, они не откажут мирным путникам в ночлеге, – хмыкнул владыка Трона Льва. – А то моя секира их вежливо попросит… Ба, да что толку гадать! Доберемся и увидим сами. Хасти при всех своих недостатках никогда не был глупцом. Если уж он что-то делает, то делает правильно.
– Гм, – громко сказала Айлэ. Киммериец бросил на нее насмешливый взгляд:
– Ну, разве что пару раз ошибался. Не так уж много за те пять десятков лет, что я его знаю. Эй, ученик колдуна, заснул? Разливай по новой, у твоего короля пересохло в горле…
Выпили по второй. Один из егерей, кряжистый усач в чине десятника, с багровым пятном от старого ожога на левой щеке, смущенно кашлянув, пробормотал:
– Ваше величество, дозвольте у наших проводников спросить… Давно меня любопытство гложет…
– Так спроси, коли гложет. Чего мнешься, как девка? Стесняешься, что ль, кого? – гаркнул Конан. – Говори, не жмись!
– Месьор Кадена… Госпожа Иламна… Тут такое дело… Когда мы только в Рунеле появились, его светлость герцог Просперо разъезды отправлял по окрестностям. Вроде как на разведку. Ребята в нашей сотне бывалые, видали всякое, плохое и хорошее поровну, но тут кое-кто по сю пору в себя не пришел, посмотревши, как в ваших лесных деревнях живут. Так у нас с парнями давеча спор загорелся… Как это у вас выходит, вот мы чего в толк не возьмем?
– Не понял, – озадаченно шевельнул бровями да Кадена. – Что выходит?
– Ну вот возьмем хоть любое ваше селение, – оживился десятник. – Что ни дом – загляденье. Всякое
