Дни протекают незаметно, как во сне, в серой пелене, в зыбкой пелене.
Я еду, размышляя о великой войне…
…Где-то в середине дня между деревьями обозначился просвет. Заблестела под солнцем далекая еще вода, жавшаяся вдоль края давно заброшенной вырубки тропа вильнула под уклон, запрыгала по камням, по руслу еле заметного ручья. Возмущенно заржала впряженная в повозку лошадь, которой предстояло спускаться по крутому склону, шелестело трепещущее мелколесье, и путешествие к озеру Синрет подошло к концу.
Глава вторая. Школа магии
Спуск к берегам озера чудом обошелся без падений и увечий среди двуногих и четвероногих путников. Дважды едва не опрокинулся возок, который еле успевали подхватить и удержать, но всех подбадривала мысль о почти достигнутой цели. Иламна сказала, что идти теперь совсем недалеко, и не ошиблась – узкая тропинка влилась в песчаную дорогу, а та где-то через перестрел уткнулась в запертые ворота.
Самые настоящие, срубленные на нордхеймский манер – тяжелые створки в медных оковках, витые столбы и широкий двускатный навес от дождя. Поверх драночного скоса красовалась здоровенная дубовая доска, слегка траченная непогодой и украшенная глубоко врезанным гербом: раскрытый фолиант, под которым лежит сломанный пополам клинок. В обе стороны от ворот уходила, петляя между деревьями, добротная плетеная изгородь высотой человеку по грудь. Присмотревшись, можно было заметить непонятную вещь – над изгородью, словно пылинки в лучах солнца, плясали золотые и красные искорки. Порывы ветра не трогали их с места – должно быть, искорки служили дополнительной преградой для тех, кто вздумает незваным проникнуть на земли колдовской школы. Айлэ уже собиралась подобрать шишку и бросить поверх стены, чтобы посмотреть, что получится, но вовремя одумалась. А вдруг огоньки окажутся хищными и кинутся без разбора жалить всех пришедших?
Еще на левом столбе ворот висело на длинном штыре позеленевшее бронзовое кольцо. Под ним – баронета в изумлении протерла глаза – на расстоянии ладони покачивалась в пустоте короткая витая цепочка, но сигнальный колокол, к языку которого ей следовало бы крепиться, отсутствовал. Толстые звенья просто обрывались в воздухе.
– Ну да, как же. Веревка без колокола, замок без дверей… М-магия, – с отвращением пробормотал киммериец. Подозрительно осмотрев кольцо с цепочкой и не найдя в них явных подвохов, он протянул руку и крепко подергал из стороны в сторону. Где-то в отдалении приглушенно зазвякал колокольчик.
Минуло около двух десятков ударов сердца. Поскрипывал, шелестел, перекликался птичьими голосами лес, за воротами и изгородью не замечалось никакого движения.
– Зачем тут вообще поставили ограду? – поинтересовался Кламен, ни к кому в особенности не обращаясь. – От лесных животных, чтобы не забредали внутрь?
– Да. А еще для вящей безопасности тех, кто по случайности окажется в этих краях, – теперь за кольцо подергала Иламна. – Тут творят чары начинающие колдуны, и магия не всегда их слушается. Выйдет очень неловко, если какого-нибудь невезучего путника случайно превратят, к примеру, в жабу. Неужели в усадьбе никого не осталось? – гулька озабоченно нахмурилась. – Как же нам войти? Через изгородь лезть ни в коем случае нельзя, Эллар всегда об этом предупреждал, а ворота заперты изнутри и наверняка защищены заклятьем…
– Вот и проверим, такие ли уж эти ворота неприступные, – варвар отошел к своему коню, и из притороченного к седлу чехла явилась, поблескивая граненым сапфиром в навершии и синевой хищно изогнутых лезвий, чрезвычайно грозная на вид секира – подарок двергов Пограничья. – А ну, разойдись!
– Опять за свое, – пробормотал Рейе. – Что за манеры…
– Предложи что-нибудь получше, – слух правителя Аквилонии с возрастом отнюдь не ухудшился. Он слегка подкинул оружие, поудобнее перехватывая черную в серебряных заклепках рукоять, и предложил: – Хочешь, возьмем тебя за руки-ноги и перебросим на ту сторону? Отопрешь замок и впустишь нас, как оно и положено.
– Давайте подождем еще немного! – взмолилась гулька, зная, что у грозного людского правителя слова не расходятся с делом, и от ворот магической школы скоро останется гора мелко нарубленных щепок. – Может, они не расслышали колокола!
– Некому там слышать. Сама говорила, все или перемерли, или разбежались, – напомнил киммериец, примериваясь, в какое место створок лучше нанести первый удар. Готовящийся сокрушительный замах предотвратил только голос из-за ворот, предательски срывающийся от страха:
– Эй, там! Уходите отсюда! Ступайте лучше в Эспли, там вас приютят. Сюда никого пускать не велено, тут чародейская школа…
– Ну наконец-то, сила демонская! Да знаем мы, что школа! – обрадовано гаркнул в ответ король Аквилонии. – Отпирайте, мы вашего магистра привезли! Протухшего малость, но еще живого!
– Что?! – за створками завозились и забренчали железом, затем другой голос, постарше, недоверчиво спросил: – Какого магистра?
– С выжженным глазом и кривой демонячьей рожей, – предельно точно обрисовал давнего знакомца Конан. – Водится у вас такой? А еще у нас имеются герольд вашего покойного князя и его же сынок. Князя сынок, не герольда. Рейе, подай голос, может, они тебя признают?
Короткая фраза, произнесенная Морадо да Каденой, прозвучала не на принятом в Рабирах наречии, родившегося из смеси аквилонского и зингарского языков, а на некоем ином диалекте, и оказала нужное воздействие. В просвете между верхним краем ворот и навесом вынырнула темноволосая голова, осмотрела стоящих внизу и сгинула обратно. Что-то протяжно заскрипело, лязгнуло, и створки, вздрогнув, плавно открылись вовнутрь.
Сторожей и впрямь оказалось двое – девочка-подросток и молодой парень. На вошедших в пределы Школы они уставились с равным недоверием и ужасом, особенно когда поняли, что из десятка приехавших рабирийцами являются только трое, а все остальные – люди. Присутствие Рейе да Кадена обеспокоило их еще больше: обитатели уединенного поместья последние три седмицы жили в непрерывной тревоге, гадая, что за напасть обрушилась на Рабиры. Караульным разрешили заглянуть в повозку, отведенную Хасти, чтобы они убедились в истинности слов человека, уверявшего, будто в поместье вернулся его законный владелец.
Узнав Одноглазого, сторожа немного успокоились и перестали дичиться. Парень остался закрывать ворота, а девочка повела незваных гостей дальше – между красноствольных сосен, за которыми мелькали очертания невысоких строений, на ходу рассказывая о злоключениях прислуги магической школы.
В начале лета, когда ученики разъехались, Эллар оставил здесь десятерых. После Грозы уцелели только шестеро, самых юных по возрасту. Придя в себя и отлежавшись, челядинцы снарядили двоих посланцев в Эспли, поселок в полудюжине лиг от «Сломанного меча», за новостями. Поселковые жители ничего толком объяснить не смогли, посоветовав гонцам вернуться, запереть ворота усадьбы покрепче и ждать, чем обернется дело. Никто их не навещал, и они уже начали подумывать, что о них напрочь забыли…
Очередной поворот, небольшой пригорок – и перед путниками распахнулся Синрет, спокойное и величественное озеро в длинном распадке между лесистыми холмами, по крайней мере вдвое больше Рунеля. Лес здесь уступал место цветущему лугу, плавно нисходившему к желтому береговому урезу. На краю луговины, ближе к воде, поднимался дом непривычных человеческом глазу очертаний, с резкими уступами драночной крыши и островерхой башенкой, прилепившейся сбоку. На лугу паслись самые заурядные козы, белые с черными и рыжими пятнами, и одинокая тощая лошадка.
Завидев появившуюся на опушке группу, лошадь резво припустила навстречу, высоко подбрасывая тонкие ноги и игриво мотая головой. Когда животное подбежало ближе, выяснилось, что это – жеребенок, немногим больше года от роду. Конек оказался редкой масти, пепельной с дымчатым отливом и в черных чулочках. Вид незнакомых людей заставил его остановиться и боязливо принюхаться, широко раздувая
