Заглянув через ее плечо в открывшийся дверной проем, Рейенир увидел примерно то, что и ожидал: маленькое помещение, освещенное почти прогоревшими свечами, лежанку у дальней стены и стоявшую в изножье Айлэ диа Монброн – бледную, напряженную и прямую, как стрела. При виде внезапно выросших на пороге темных силуэтов с ножами в руках Айлэ ахнула и шагнула вперед, с отчаянной решимостью заступая дорогу. Но уже в следующий миг испуг в ее глазах сменился робкой надеждой – она узнала вошедших.
– Вы?! Но… почему вы здесь? Как вы вошли?
– Через дверь, – буркнула Иламна. Коннахар полулежал на широкой кушетке, молча разглядывая нежданных спасителей – в отличие от баронеты Монброн, обладавшей гульским ночным зрением, для него в комнате было слишком темно. Рейенир разглядел, что голову подростка украшала аккуратная свежая повязка, сквозь которую проступило темное пятно, другая повязка, через грудь, виднелась из-под воротника рубахи. – Решили рискнуть своими задницами ради спасения ваших. Смешно, правда?
– Вовремя это вы собрались, – некогда ясный и четкий голос Конни звучал теперь полушепотом, да и выглядел наследник аквилонского трона… не то чтобы скверно, но скорее странно – словно там, куда его забросила прихоть судьбы, ему довелось провести не три седмицы, а по меньшей мере лет пять. – Сидеть под замком уже стало тоскливо…
– Ты ходить можешь? – перебил Рейенир. Они с Иламной приняли в расчет слова Хасти о том, что канувших в глубины времен подростков будут извлекать прямиком из горячки какого-то боя, да и гулька собственными глазами видела, что явившиеся из Врат люди даже не могли держаться на ногах. Однако Коннахару придется любой ценой самостоятельно одолеть расстояние между домом чародея и расположенными на опушке сосновой рощи конюшнями – проще дотащить его туда, чем вести лошадей к озеру, рискуя попасться на глаза кому-нибудь не в меру любопытному.
– Если недалеко – сумею, – Конни упрямо наклонил взлохмаченную голову, даже не подозревая, насколько точно вторит манерам отца. – Только мне нужно одеться. И какое-нибудь оружие.
Последнее утверждение было верным: нельзя же удирать от возможной погони в одной нижней рубахе и холщовых штанах. Рейе, презрев брезгливость, собирался позаимствовать одежку для Коннахара у сторожей, но оживившаяся Айлэ, почуяв близкую свободу, заявила, что все имущество принца бросили в один из сундуков в коридоре. Там это имущество и разыскали: непривычного вида темно-красный доспех с золотым тиснением, кожаные штаны, сапоги и ремень с ножнами, в коих скрывался клинок светло-голубой стали с нанесенным вдоль лезвия узором из переплетенных листьев. Рассмотреть прелюбопытнейший трофей, явленный прямиком из давно минувших времен, Рейениру толком не удалось – следовало поторапливаться.
Трупы злосчастных караульщиков оставили лежать там, где их настигла смерть. Захлопнув за собой двери, беглецы выскочили из дома в занимающийся рассвет. Дом чародея теперь стал виден отчетливо – от камней в основании до резьбы, оплетающей оконные проемы, но все прочее затягивал утренний серый туман. В волглой пелене полностью исчезло все, что находилось дальше двадцати шагов, лишь черная глыба кузни на берегу виднелась смутным темным пятном.
– Бегом! – яростным шепотом скомандовал Рейенир.
Бегом не вышло – Коннахара, обвисшего между да Каденой и Айлэ, плохо держали ноги. Получилось быстрым шагом.
И только до середины двора.
А потом из стены тумана возникли воины Князя, числом десятка полтора. Они стояли широким полукругом вдоль окружности двора, почти все держали мощные охотничьи луки, и тускло блестящие наконечники стрел твердо и окончательно уставились на неудачливых спасителей и несостоявшихся беглецов.
– Вот и все, – тихонько, тоскливо сказала Иламна. Рейе выругался сквозь зубы: да, все. Дюжина луков, в упор, никаких шансов… Бежать было некуда, и четверо остановились. Коннахар, преодолев слабость, выпрямился и расправил плечи, обводя гульских лучников презрительным взглядом.
Дуэргар не шелохнулись, не опустили луков: ждали.
Глава вторая. Суд богов
Те, кого дожидались, появились вскоре: из тумана вынырнули трое, остановившись, как по команде, в полутора десятках шагов. И странно же выглядела эта троица… Первым шел Блейри. Одетый, как обычно, в черное с серебром, высокий, статный, невозмутимый, с голубой сапфировой звездой в смоляных волосах, гуль шагал широко, упруго и совершенно беззвучно. Под тяжелыми шагами второго тонко скрипел песок, а одежда его – видавшие виды кожаные штаны, сапоги из грубой кожи и просторная льняная рубаха – более подошла бы удалившемуся на покой простому легионеру, ветерану из тех железных людей, чьи клинки во все века служили залогом незыблемости престолов. Блейри подавлял окружающих своим холодным изяществом, его чело украшал сверкающий Венец, средоточие колдовской Силы – и тем не менее рядом с внутренней мощью киммерийца, спокойной и неодолимой, как течение большой равнинной реки, весь этот показной блеск словно бы угасал, ослабевал, производя куда меньшее впечатление.
Умеющий видеть понял бы с первого взгляда, сколь могучие Начала сошлись на этом крохотном пятачке земной тверди. Понял бы видящий и то, что двоим таким властителям никогда не разойтись миром, и отошел бы подальше, давая место для близкого поединка двух Сил… но вот которая из двух возьмет в итоге верх, даже мудрейший из мудрых не смог бы судить со всей уверенностью.
На фоне этих двоих третий спутник казался серой тенью, выхваченной волею случая из безликой толпы слуг, приспешников и лакеев, и готовой в любой миг вновь бесследно раствориться в той же толпе. Довольно рослый и крепкого сложения, одет, как и прочие дуэргар, во все черное, тусклый взгляд, лицо невыразительное, малоподвижное и совершенно незнакомое как Рейениру с Иламной, так и Коннахару с его подругой. Даже держаться он старался так, чтобы как можно меньше привлекать внимания. Единственное, что отличало его от замерших деревянными истуканами стрелков, это количество и качество навешанного на нем оружия: четыре тяжелых боевых ножа на хитрой упряжи, истертыми рукоятями накрест – под обе руки и разные хваты – на груди и на широком кожаном поясе, узкий черенок за правым голенищем, да еще наверняка что-то метательное укрыто в широких рукавах. Рейе, на своем веку повидавшему немало наемных убийц, хватило трех ударов сердца, чтобы распознать еще одного – распознать и тут же о нем забыть, поскольку в следующий миг Блейри шагнул вперед и заговорил, широко разведя руки, словно намеревался заключить беглецов в объятия:
– Так, так, так! Рейенир Морадо да Кадена собственной персоной в обществе милейшей Иламны и двух моих почетных гостей, застигнут на месте преступления и с оружием в руках! Как нехорошо, Рейе, как некрасиво! Двое на конюшне с перерезанным горлом, в доме, готов биться об заклад, лежат самое малое трое – все твои соотечественники, между прочим!
– Прибавь еще тех троих, которых ты послал за моей головой! – выкрикнула Иламна. Плотный туман скрадывал звуки, и возглас прозвучал совсем не драматично. Блейри укоризненно поцокал языком:
– Ай-яй-яй, вы прикончили Керрита! Он был неплохим, старательным малым, я искренне огорчен… Да вы же просто безжалостные мясники! К счастью, ваши последние жертвы успели позвать на помощь. Керрит, видимо, умер слишком далеко, тех двоих на конюшне вы прирезали сонными – но трое последних вопили жутко. Я слышал их крики прямо здесь, – Князь картинно приложил палец ко лбу, пониже плетеного обруча Венца, – и, должен сказать, это было крайне неприятное ощущение… Но довольно болтовни. Оружие на землю, живо, все четверо! Свяжите их!
Стрелки, словно проснувшись, приподняли луки, четверо или пятеро дуэргар с веревками в руках шагнули вперед.
И тогда, прежде чем Конан или еще кто-либо успел вмешаться, Рейе Морадо да Кадена крикнул во весь голос, замыкая цепь событий и случайностей, ведущую к этому рассвету, обращаясь к светлеющему небу над головой и наступающему летнему дню – выкрикнул слова, всплывшие из глубин памяти и не звучавшие в Рабирийских лесах уже многие столетия:
