Ариен, державший перед собой свиток с текстом заклинания, легонько ткнул Конни в плечо. Лезвие ножа поднялось и с силой опустилось, противно скрежетнув по жести. Голова курицы, продолжавшая бессмысленно разевать желтоватый клюв и таращить остекленелые круглые глаза, свалилась вниз, угодив в подставленное блюдо. Спустя миг раздалось отрывистое звяканье и шлепанье падающих капель крови.
«Отец узнает – убьет, – с веселой безнадежностью подумал Коннахар. – Вкупе с Озимандией. Но теперь уже ничего не исправишь».
Струйка холодного воздуха прошелестела по комнате уже где-то на середине первого четверостишия. Никто не придал этому значения, решив, что это всего лишь случайный порыв ветра из окна, и увлеченно ожидая иных, более заметных проявлений действенности ритуала.
Когда одна за другой начали гаснуть свечи, Меллис невольно поежилась и осторожными шажками направилась туда, где стоял Гиллем дие Ларбера, сбивчиво бормоча: «Это чересчур. Для меня это чересчур. Надо их остановить».
Она бросила случайный взгляд вниз и на собственном опыте поняла, что такое «оцепенеть».
Рядом с ее узконосой туфелькой на полу бледно, еле различимо светилась голубоватая полоса и старательно вычерченный месьором Ариеном знак, похожий на изображение летящей птицы. Девушка зачарованно смотрела на мерцающий символ, по-детски приоткрыв рот и склонив голову набок. Из отсутствующего состояния ее вывел только отрывистый стук лезвия, разлучившего с жизнью вторую курицу. Монотонный голос Делле, зачитывавшего строку за строкой, умолк.
– Я не стану визжать, – еле слышно проговорила Меллис и вяло пошарила в воздухе руками, надеясь ухватиться за кого-нибудь из стоявших рядом друзей. Ей повезло – пальцы коснулись шершавого сукна, и приглушенный голос Ларберы с легкой тревогой спросил: «Кто это?»
– Меллис, – девушка вдруг осознала, что несколько последних мгновений задерживала дыхание, словно она боялась быть услышанной бродящими поблизости врагами… или чудовищами.
Кто-то – кажется, Эвье – нерешительным шепотом поинтересовался:
– Ариен, все идет правильно?
– Откуда мне знать? – раздраженно прошипел в ответ самозваный волшебник.
– По-моему, стало слишком темно, – заметил Ротан, не потерявший ни крохи всегдашней бодрости. – Не пора зажигать свечи? Или потерпим еще немного? Айлэ, ты жива? Скажи что-нибудь! Конни, отзовись!
Словно пробужденными звуками человеческих голосов, призрачный голубоватый блеск вспыхнул, до рези в глазах высветив каждую мельчайшую деталь и подробность, вплоть до трещин в облицовке окон, взъерошенных перьев на тушках куриц и поблескивающей горки ножей на столе. Меллис в испуге отшатнулась назад, вскидывая руки и увлекая за собой державшего ее за талию Гиллема. На другой стороне круга она успела различить стоявших бок о бок Эвье и Ротана, а потом ее взгляд словно цепями приковали к середине комнаты.
Айлэ диа Монброн металась на сиденье, далеко запрокидывая голову и беззвучно крича. Ее лицо походило на лицедейскую маску, изображающую полуденного демона Смерти – обтянутый кожей скелет, оскаленные клыки и разлохматившиеся черные пряди волос. Голубые отсветы тянулись к ней, отдергивались, кружились вокруг ножек кресла, точно водяные струи, сливались в плещущееся озерцо, посреди которого одинокой неприступной скалой высилось старинное кресло. Когти рабирийки с яростью скребли по толстым подлокотникам, выдирая длинные щепки, ноги молотили по полу, одна туфля слетела и упала возле самой границы нарисованного Ариеном круга, опрокинув погасшую свечу. Полосы холста, удерживавшего руки Айлэ, медленно поддавались, ослабевая и грозя вот-вот соскользнуть. Она билась, как угодившая в сеть и вытащенная на мелководье рыба, в полнейшей тишине, и Меллис, не выдержав, завопила в полный голос:
– Прекратите, пожалуйста! Хватит! Перестаньте!
К мучительно-яркому свету добавился звук – тонкий, надрывный свист, продлившийся всего три или четыре удара сердца. Пронзительная голубизна померкла, и в темной тишине, кажущейся особенно непроглядной после недавней вспышки, раздался звук падающего тела, сменившийся вполне внятным проклятием и яростным требованием, принадлежавшим Конни:
– Мне нужна свеча! Айлэ! Зажгите же свет, кто-нибудь! Айлэ, скажи хоть слово! Айлэ!..
Ответа он не дождался, но неподалеку мелькнула живая оранжевая искорка, обернувшаяся привычной желтой каплей на кончике фитиля. Рабирийка висела, безжизненной куклой наклонившись через ручку кресла, и на полу под ней натекла маленькая лужица крови, казавшейся при свете одинокой свечи совсем черной.
Глава шестая. Приглашение
Учитывая, что вместе с привилегиями регента Аквилонии на него обрушится множество неразрывно связанных с этим высоким титулом обязанностей, Конни не слишком задумывался, сколько их всего будет. Уже на второй день он вспомнил справедливое замечание отца: править государством – вовсе не такое веселое и легкое занятие, как кажется на первый взгляд.
К счастью, уезжая, Конан мудро избавил сына от необходимости собирать Королевский Совет или выслушивать объяснения канцлера по поводу грядущего осеннего сбора налогов. Зато прочие остальные церемонии, требующие непременного присутствия лица королевской крови, никто отменять не собирался.
Увидев длинный перечень грозящих ему торжественных встреч, парадных обедов, представлений юных отпрысков знатных семейств и приемов гвардейских построений, Конни внезапно ощутил сильнейшее желание повернуть время вспять и снова оказаться под замком. Отец и матушка сговорились, решив уподобить любимого старшего отпрыска навьюченному ослу! Что за время такое – сплошные неудачи! А теперь еще и наступающий День Прошений!
Поговаривали, будто в начале своего правления Конан Аквилонский по самоуверенности нрава едва не довел число Дней Прошений до четырех в седмицу, но вовремя осознал – дворцу грозит неминуемое превращение в Судебную Палату, а кляузам, и доносам не видать конца. Теперь таковой День случался три или четыре раза за луну, и количество просителей по возможности ограничивалось, хотя в Своде Уложений королевства красовалось горделивое: «… любой подданный короны Аквилонии должен быть беспрепятственно допущен к трону, дабы открыто высказать свои обиды пред ликом власть предержащих».
