Отношения Лиз и Алекса вроде бы развивались, но совсем не так, как хотелось бы Лиз. Эти отношения были дружескими. Теплыми, приятными, ни к чему не обязывающими. Они застыли в фазе узнавания друг друга, зарождающегося доверия и взаимно приятного времяпрепровождения.
Они пару раз сходили в кино, посидели в кафе, прогулялись в парке, а один раз даже прокатились на огромном колесе обозрения.
Лиз жутко боялась, но не хотела показаться Алексу трусихой и даже пыталась шутить, когда они медленно поднимались в пугающую неизвестность. Дул небольшой ветерок, и кабинки еле заметно покачивались. Лиз казалось, что сейчас что-нибудь непременно выйдет из строя, и они полетят вниз с огромной высоты. У нее перед глазами пронеслась вся ее жизнь…
Алекс сидел напротив и наслаждался открывающимся видом, свежим ветром и, кажется, даже скрипом кабинки. Она смотрела на Алекса все больше расширявшимися от ужаса глазами, по мере того, как они поднимались все выше, и пыталась улыбаться побелевшими губами. Вдруг он взял ее за руку, и Лиз в то же мгновение забыла обо всех своих страхах.
Его рука была большой и теплой, его прикосновение придавало уверенности и растворяло страхи.
— Люблю ощущение высоты, — сказал он и с довольным видом посмотрел по сторонам. — Жаль, что колесо такое невысокое.
— А, по-моему, оно очень даже высокое, — пролепетала Лиз и, еще крепче вцепившись в руку Алекса, с замиранием сердца посмотрела вниз.
У нее кружилась голова, а к горлу подкатывала тошнота. Только глядя на Алекса, она чувствовала себя более или менее спокойно. Настолько, насколько вообще можно быть спокойной в такой ситуации.
День был облачным, но не пасмурным. Из-за облаков то и дело выглядывало солнце, а сами облака выглядели мягкими и белыми, как вата.
— В детстве мне всегда хотелось покататься на облаках, — сказал Алекс.
— Мне тоже, — отозвалась Лиз. — Казалось, что они мягкие и одновременно упругие и на них можно прыгать, как на батуте.
— Я и сейчас не прочь на них попрыгать, — продолжал Алекс. — Например, вон на том облаке, которое похоже на крокодила.
Он показал на проплывающее над их головами большое облако.
— По-моему, оно похоже на паровоз, — заспорила Лиз.
— Ну ладно, пусть будет паровоз, — согласился Алекс. — Помню, как-то, когда нам было лет по восемь, мы отчаянно поспорили с Норой. Она считала, что облака сделаны из мороженого, а не из ваты. По-моему, мы даже подрались по этому поводу. Вот только не помню, кто победил.
Алекс задумчиво и мечтательно улыбался своим воспоминаниям. Лиз прикусила губу от огорчения. Ну, почему в их разговорах обязательно появляется Нора! О чем бы они ни говорили, рано или поздно Алекс обязательно вспомнит какой-нибудь случай с участием Норы, и при этом на его лице появляется такое странное выражение: одновременно радостное и печальное, светлое и в то же время, как будто затуманенное какими-то мучительными мыслями.
Если бы Лиз не знала об их давней дружбе, она бы наверняка решила, что он влюблен в Нору. Но, это же невозможно! Они просто друзья. Очень хорошие, очень близкие друзья, почти родственники. Но не более того. К тому же Нора влюблена в Мориса. Хотя Лиз никогда не верила в серьезность этой влюбленности, сама Нора пока еще в это верит…
За разговорами и мыслями Лиз и не заметила, что их кабинка уже прошла самую опасную верхнюю точку и благополучно, хотя и медленно, опускается вниз. Она вздохнула с облегчением, но руку Алекса не выпустила.
Алекс продолжал что-то рассказывать об облаках, о горах, где небо так близко, что, кажется, можно достать рукой, о том, что он давно хочет прыгнуть с парашютом… В какой-то момент Лиз вдруг осознала, что весь этот словесный поток предназначен только для того, чтобы отвлечь ее от неприятных ощущений. Лиз поняла это по тому тревожному взгляду, который бросил на нее Алекс, когда думал, что она на него не смотрит.
Какой он все-таки замечательный! Конечно, он сразу заметил, что ей страшно, ведь это только ей казалось, что по ее лицу ничего не видно. Наверняка у нее на лице застыла жуткая гримаса, как у приговоренного к казни. Но он ничего не сказал об этом, а попытался переключить ее внимание. Она была так благодарна ему за это.
Выбравшись из кабинки на твердую землю, Лиз была невероятно счастлива. Она больше никогда, ни за что не полезет на колесо обозрения и другие карусели, которые также не вызывают у нее абсолютно никакого доверия.
— Больше так не делай, — сказал Алекс.
— Как? — спросила Лиз.
— Как партизанка на допросе. Надо было сразу сказать, что ты боишься высоты.
— Да я сама, не знала, что так испугаюсь, — оправдывалась Лиз. — Я думала, мой страх высоты уже прошел.
— С чего бы это?
— Ну, не знаю… Может, с возрастом. Но теперь вижу, что это на всю жизнь. — Она вздохнула.
— Совсем не обязательно, — успокоил ее Алекс. — От страха высоты вполне можно избавиться, так же как от любого другого страха. Просто делать это нужно постепенно, а не так резко.
Лиз покачала головой.
— У меня не получится. Я такая трусиха.
— Получится, если захочешь, — уверенно сказал Алекс. — Может, съедим мороженого? Охладим твои разгоряченные эмоции.
— С удовольствием, — согласилась Лиз.
Они отправились в детское кафе и заказали себе по огромной порции мороженого с разными вкусными добавками. Лиз со своей порцией, конечно же, не справилась, зато Алекс заказал еще одну, немного поменьше, «на десерт».
Нора, вопреки своим намерениям, испытывала жестокие душевные мучения, наблюдая за развитием романа Алекса и Лиз.
Она вспомнила, что когда-то он обещал ей, что обязательно познакомит ее со своей девушкой, как только поймет, что это действительно серьезно. Так что, получается, Лиз — девушка его мечты?
Хотя в этом случае все не так, как было раньше. Лиз и Нора знакомы давно, и ему не нужно было их друг другу представлять. Но это первый роман Алекса, который происходит у нее на глазах… и это ужасно.
Нора не решалась задать Алексу вопрос о том, насколько у них с Лиз все серьезно, боясь услышать невыносимую для себя правду.
Напряжение накапливалось в ней, как снежный ком, и она уже чувствовала, что близка к сумасшествию. Особенно удручало то, что совершенно не с кем было поделиться своими переживаниями и проблемами. Она постоянно встречалась с Алексом и Лиз, но они были последними людьми, с кем бы она стала обсуждать внезапно обрушившиеся на нее чувства. Ей было очень одиноко, она понимала, что в этой ситуации одновременно теряет и лучшую подругу, и верного, проверенного временем друга.
Иногда, возвращаясь из кино или с прогулки, Лиз и Алекс заходили к Норе, прихватив что-нибудь вкусненькое. В эти моменты Нора готова была отдать все, что угодно, лишь бы чувствовать себя с друзьями так же непринужденно, как раньше. Она была смущена, растеряна и боялась, что им, особенно наблюдательному Алексу, это заметно.
Но ее растерянность не длилась вечно, через какое-то время, расслабившись, она начинала так же, как и всегда, весело хохотать над шутками Алекса, улыбаться Лиз и поедать пирожные в несметном количестве.
Потом, вдруг вспомнив, что все не так, как раньше, и что Алекс уже не просто ее друг, а парень Лиз, Нора снова становилась мрачной и неразговорчивой. Всем троим было неловко, и, как ни старался Алекс разрядить обстановку, былая легкость общения утрачивалась безвозвратно.
Осень все больше вступала в свои права, небо из голубого превращалось в серо-синее, день
