наркотиков, собственной жадности или из-за того, что связались не с теми парнями. Но мне стоило бы рассказать и о положительных моментах, поскольку многие из моих девочек здоровы и физически и психически, умны, они работают и двигаются к своей цели. Проституция не обязательно ведет в пропасть.
В целом, большинство работающих на меня девочек где-то учатся. Студентки колледжей, аспирантки, студентки, приехавшие по обмену. Как я уже говорила, я сама решила набирать девушек с высшим образованием, и это решение не раз себя оправдывало. Кроме того, это являлось отличительным знаком моего агентства.
Но, с другой стороны, возникал ряд специфических проблем. Например, во время сессий работать было некому, кроме того, у каждой девочки имелась соседка по комнате.
Обычно я сама договариваюсь с клиентом обо всех деталях. Это в идеале, но фактически так никогда не получается. Теоретически девочка звонит клиенту только подтвердить, что выезжает, но обычно он начинает играть с ней в свои игры. «Ну, я не знаю… Ты не могла бы описать себя?» Хотя вообще-то я уже дала ему все параметры. Мне кажется, просто подобные разговоры клиентов еще больше заводят. И хотя я уже убедила клиента, что он хочет именно эту девочку, ей тоже приходится убеждать его. Очень часто намеками здесь не обойдешься, и хотя разговор неприятный, но это неотъемлемая часть профессии.
Однако расписывать свои прелести совершенно невозможно, когда в нескольких метрах сидит и греет уши ни о чем не подозревающая соседка по комнате. В таких условиях вы не сможете бездумно тараторить.
Сейчас почти у всех есть мобильники, что упростило жизнь многим девочкам. Но однако не всем.
Алла приехала из России. В Бостоне довольно много выходцев из России, большинство – евреи, сбежавшие в США от различных проблем, с которыми им приходилось сталкиваться в бывшем СССР начиная от дискриминации и заканчивая открытыми погромами. Следующее поколение русских приезжало в Бостон за тем, за чем сюда едут многие молодые люди, – за образованием. Эмигрантам, как легальным, так и нелегальным, нужна работа.
И если они молоды и хороши собой, то приходят работать ко мне.
Однако Алла жила с родителями, а деньги, заработанные в эскорте, клала на сберкнижку. Она готовилась открыть собственное дело после того, как получит диплом МВА. Но пока что жила дома, и к телефону всегда подходил ее папаша.
Я превратилась в ее подружку Кэтрин. Якобы Кэтрин и Алла очень часто занимались вместе, особенно по вечерам. Как-то раз ее отец спросил меня, какие занятия мы посещаем, на таком ломаном английском, что я с большим трудом разобрала, что он говорит. Я весьма расплывчато ответила что-то там про контракты и запуск производства, теперь, в свою очередь, не понял он. Что касается меня, то большего от нашего общения мне и не требовалось.
Я бы не стала устраивать эти соревнования по бегу с препятствиями, если бы Алла не приносила мне столько денег. Вообще-то она не особо церемонилась с клиентами. На самом деле от нее так и веяло холодом и высокомерием, и я бы ни за что не захотела спать с такой надменной девицей. Но клиенты не сошлись со мной во мнении. Они хотели ее постоянно. «А Алла сегодня работает?» – с этого вопроса многие из моих клиентов начинали разговор в течение целых полутора лет.
У Аллы не было машины, и она не просто требовала предоставить водителя, а выдвигала условие – водитель должен был возить ее по всяким делам уже после работы, причем, насколько я понимаю, безо всякой дополнительной оплаты. Я не задавала лишних вопросов, хотя это и создавало мне массу затруднений. Вместо того чтобы забросить Аллу домой и отвезти кого-то еще к клиенту, водитель мог провести кучу времени, будучи в распоряжении Аллы.
Она могла отказаться приезжать к клиенту, если он просто не так на нее посмотрел, или приезжала, но за дополнительную плату, причем, к моему величайшему удивлению, большинство клиентов раскошеливались не раздумывая. Не забывайте, мы говорим о мужчинах, которые были недовольны всем и вся. Но не Аллой.
Я любила «бронировать» Аллины вызовы заранее, если выпадала такая возможность, чтобы избежать общения с Цербером, с которым она жила под одной крышей. Или более точной мифологической аналогией моих отношений с ее отцом будет Сфинкс со своими бесконечными загадками? Короче, как бы там ни было, если я могла избежать этой пытки, я с радостью это делала.
Обычно Алла не возражала, хотя это еще ничего не значило. Заранее оговоренный вызов тоже еще вилами по воде писан, как я выяснила, поскольку передумать могли обе стороны – как клиент, так и девочка. Особенно девочка. Иногда Алла приезжала, а иногда нет. Она никогда не извинялась, считая само собой разумеющимся, что я прощу и пойму.
Когда Аллино поведение начинало действовать мне на нервы, я напоминала себе, сколько денег зарабатываю на ней, и прикусывала язык. Да, я могу быть резкой, но я далеко не дура.
Алла ушла от меня, даже не потрудившись сообщить мне об этом. Мне позвонил клиент и между делом упомянул, что больше не будет обращаться ко мне, потому что женится на Алле.
Я вам говорила, что среди моих клиентов много мазохистов?
Глава двадцатая
Какие же они, мои клиенты?
Это обыватели, среднестатистические люди, о которых мы так часто говорим. Всех размеров и мастей, со всех ступеней социальной лестницы – весь спектр характеров и личностных качеств.
Но в основном все они одиноки.
У меня есть клиенты, да и, что душой кривить, были с самого первого дня, кто звонит, просто чтобы спросить: «Как дела?» Им не нужна девочка, они необязательно проявляют нездоровый интерес, допытываясь, кто сегодня работает и как они/она выглядят. В большинстве случаев им просто хочется поговорить.
Раньше меня поражало до глубины души, что есть настолько одинокие мужчины и что они считают людей, продающих им различные услуги, своими друзьями. И когда им нужно с кем-нибудь поговорить, то некому позвонить, кроме как человеку, делающему деньги на их одиночестве. Вспоминается эпизод из сериала «Фрейзер», когда Нильс, только что расставшийся с Мэрис, мучительно решает (в сотый раз), рассказать или нет Дафне о своих чувствах. Итак, мы видим его сидящим у телефона в своей квартире.
– Итак, – говорит Нильс в трубку, – вы считаете, что мне нужно во всем ей признаться? Да, да, это понятно. Спасибо за совет.
Раздается звонок в дверь.
– Ой, мне пора, – извиняется Нильс. – Так, значит, подписка на год, и я возьму ваш будильник для путешественников.
Помню, я смотрела эту сцену с открытым ртом. Нильс точь-в-точь как мои клиенты, подумалось мне, они ведь просят у меня – человека, чье присутствие в их жизни обусловлено лишь интересами бизнеса, – совета и ждут, что я их пожалею и поддержу, если им это нужно, если они не могут принять какое-то решение сами.
Раньше это казалось мне трогательным, и давным-давно я даже смеялась над этими людьми.
А теперь… я больше им сочувствую… Далай-лама говорит, что подлинный путь к счастью лежит через сострадание. Жизнь доказывает его правоту, как и обычно. Возможно, я и сетовала, что меня не воспитали католичкой, но если бы сейчас я выбирала для себя веру, то выбрала бы буддизм.
В шестидесятые на волне интереса к фольклору бытовала одна песенка, которую, как я помню, любила напевать моя мама, намыливая мои длинные спутанные рыжие волосы субботним вечером:
Не уверена, понимала ли мама весь смысл этой песенки. Если она и сочувствовала кому-то, то не смела выразить это в открытую, в ее круге это было не принято, но меня эта шуточная песенка кое-чему научила. То, что мы с ними по разные стороны телефонной линии, еще не значит, что я лучше, умнее или круче, чем мои клиенты.
