Генерального штаба полковник граф Григорий Иванович Ностиц был высококвалифицированным, талантливым российским разведчиком. Он родился 23 января 1862 г. в аристократической, весьма состоятельной дворянской семье. Закончил Московский университет, 2-е Константиновское училище и Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. Службу проходил на строевых и штабных должностях в гвардейской кавалерии. С 5 марта 1898 г. по 3 апреля 1900 г. исполнял обязанности военного агента в Берлине, затем продолжал службу делопроизводителем в Военно-учетном комитете Главного штаба. Это был главный аналитический орган российской разведки и контрразведки. В 1901-1908 гг. занимал должность штаб-офицера для поручений при штабе генерал-инспектора кавалерии. С 3 августа 1908 по 1 марта 1912 г. — российский военный агент в Париже. После возвращения из заграничной командировки до 1915 г. был начальником штаба гвардейского корпуса, а затем состоял в распоряжении начальника Генерального штаба.
Предшественником Ностица на посту военного агента в Париже был Владимир Петрович Лазарев. Это был очень сильный, глубокий, всесторонний аналитик. В военных кругах французского общества он был весьма непопулярен. Причиной этого было скептическое отношение российского разведчика к боеспособности французской армии. Именно он предложил французскому Генеральному штабу план действий против возможного наступления германских армий по левому берегу Мааса через территорию Бельгии. Он много потрудился над этим планом, однако французские военные аналитики оставили его без внимания. Прогнозы В. П. Лазарева подтвердились во время Первой, а затем и Второй мировой войны, когда германские войска действительно вторглись на территорию Франции вдоль левого берега Мааса.
В отличие от В. П. Лазарева Григорий Иванович Ностиц быстро и легко вошел во французские военные круги. Поток информации в ГУ ГШ резко возрос. Количество документов, отправляемых им в Санкт-Петербург, указывал впоследствии его преемник граф Алексей Игнатьев, производило сильное впечатление астрономическими цифрами исходящих номеров. Ностиц был весьма богатым человеком и даже затмил российского посла роскошными приемами. Это позволило ему получить весьма ценные источники информации во всех слоях французского общества. Он также весьма критически относился к демократизации французской армии и сообщал в Петербург: «Дрейфусовское дело, дав возможность этим людям произвести разлад в военной среде, разбило прежнее единство, и с тех пор под влиянием жидовствующих и масонских правящих кругов целый ряд мер был направлен к низвержению лучших французских военных элементов и к уничтожению принципов, на которых основана военная дисциплина».
Особую озабоченность у него вызывал подрыв принципов офицерской корпоративности, когда «чувство товарищества и принадлежности к одному целому было среди офицеров в корне потрясено». Большой блок информационных материалов русского военного агента касался внутриполитических проблем Франции. Основными препятствиями на пути укрепления обороноспособности страны перед лицом германской угрозы он считал «пацифистов, социалистов, масонов и представителей еврейского капитала, а также тайных германофилов из числа перечисленных выше недоброжелателей России».
Информируя руководство ГУ ГШ о масонах и финансовых кругах, проникнутых русофобией, в марте 1909 г. Ностиц сообщал о сочувственном восприятии сербского дела широкими кругами французской общественности, не исключая, кстати, и масонов, многие из которых были настроены антиавстрийски. Однако тут же он делал оговорку, что «довольно влиятельная группа политических и в особенности финансовых деятелей предпочла бы заключение соглашения с Германией для обоюдного провозглашения в случае австро-русского конфликта». Содержание служебных записок, рапортов Ностица носило ярко выраженный антимасонский характер. Членам масонских лож он отводил роль «пятой колонны» прогермански настроенных элементов французского общества, выступавших с критикой императорской России. В 1909 г. эта тема становится доминирующей в его информационных материалах, направляемых в Штаб-квартиру российской разведки. Негативная оценка места и роли масонства в общественно- политической жизни западноевропейских стран заметно усиливалась. В распоряжении Ностица оказывались документы и материалы, которые свидетельствовали о серьезных нападках масонов на франко-русский военный союз. «При том влиянии, которым масоны пользуются во Франции, — писал он, — и при их недружелюбии к России они отныне будут в состоянии придать новую силу стремлениям тех, которые стремятся поколебать существующее во французском народе верование в необходимость франко-русского союза».
Поиск внутреннего врага был весьма характерен для оборонного сознания представителей военной элиты многих стран, в том числе и Российской империи. Это так или иначе заставляло их внимательно относиться к деятельности тайных политических обществ и видеть в них серьезную деструктивную силу. Очевидно, именно это обстоятельство побудило Ностица направить военному министру В. А. Сухомлинову специальное сообщение о завершении совместного «съезда» французских и германских масонов в Баден- Бадене, на котором представители французских лож публично отказались от всякой мысли о возвращении Эльзаса и Лотарингии. «Почин в этом принадлежит масонской ложе г. Венсана, близ Парижа, — сообщал Ностиц, — резолюция была принята единогласно всеми ложами Франции. В Эльзасе и Лотарингии это возбудило сильное негодование, члены масонских лож, по заявлениям французских газет, решили выйти из масонской секты». Антимасонская и антисемитская тональность сообщений Ностица отчасти являлась проявлением настроений российского высшего офицерства накануне мировой войны.
Особую тревогу у российского военного агента вызывали французские анархо-синдикалисты, движение которых достигло значительного размаха. Особую опасность вызывала синдикалистская пропаганда в армии. В целом, в картине общественно-политической жизни Франции, представленной Ностицем, преобладали негативные тона. Озабоченность вызывала политизация армии, право участвовать в политической борьбе и в выборах парламента. Восприятие идеологических и политических установок масонства проходило у представителей российских спецслужб через призму военной угрозы и государственной безопасности. Как прямое следствие «всемирного масонского заговора» против Российской империи российский военный агент рассматривал открытую русофобскую кампанию в печати накануне визита Николая II в Шербур.
Антимасонская и антигерманская деятельность российского военного агента не являлась секретом как для руководства масонских лож, так и для руководителей германских спецслужб. Когда она начала реально угрожать их безопасности, были приняты радикальные меры, чтобы остановить не в меру ретивого российского военного агента. 1 марта 1912 г. Ностиц неожиданно подает прошение на увольнение. Причиной этого оказалась неудачная женитьба.
На одном из дипломатических приемов старый холостяк потерял голову при встрече с эффектной американкой, которая была женой видного берлинского банкира. Ностиц долгое время добивался ее развода с мужем, а потом женился на ней. О том, что произошло после женитьбы, писал преемник Ностица граф А. А. Игнатьев. «Для вящего блеска своего парижского 'двора' он (Ностиц. — Б. С.) взял себе в адъютанты красивого гусара… Этому молодчику… удалось иметь успех у супруги своего начальника. Дело ограничилось бы 'семейными обстоятельствами', если бы французский Генеральный штаб неожиданно не довел до сведения министра иностранных дел о подозрениях, падающих на этого гусара за преступную связь его с Берлином. Высоко метили на этот раз германские вербовщики». Очевидно, это, на языке спецслужб, была типичная «медовая ловушка», подготовленная германской разведкой и контрразведкой совместно с французскими масонами. Российские контрразведчики пытались по своим каналам предупредить Ностица. Однако военный агент высокомерно отказался принять их помощь.
После его отставки временно исполняющим обязанности военного атташе был назначен Генерального штаба полковник М. А. Адабаш, а 10 марта 1912 г. должность военного агента во Франции принял А. А. Игнатьев. Выпускник Пажеского корпуса и Николаевской академии Генерального штаба, он планировался Генеральным штабом на аналогичную должность в Вену. Однако австрийское правительство отказалось принимать военного дипломата, который носил слишком славянскую фамилию.
Интересная информация о подрывной деятельности масонских лож в странах Юго-Восточной Европы содержалась в материалах, поступавших в ГУ ГШ от российских военных агентов в балканских странах. Так, в сообщениях и рапортах российского военного агента в Сербии полковника В. А. Артамонова содержалась ценная информация об удачной попытке масонов взять под свой контроль деятельность тайной организации «Объединение или смерть», более известной как «Черная рука». 9 ноября 1911 г. он докладывал в Генеральный штаб следующее: «Разочарование армии в правительстве, которое оказалось неспособным
