– Воды сюда, быстро! – скомандовала она.
Катя бросилась на кухню и через минуту вернулась с большой кружкой.
– Он может захлебнуться! – с тревогой сказала Катя, подавая матери воду.
Но Наталья и не думала поить Диму. Она тонкой струйкой лила воду на дверную ручку и что-то шептала. Когда вода в кружке закончилась, Дима пришел в себя.
– Что это было со мной? – спросил он. – Мне снилась Лена…
– Приворот она на тебя делала, – ответила Наталья. – Черный…
– Но я ничего к ней не чувствую, – недоуменно произнес Дима.
– Знаешь, какое самое лучшее средство от любого приворота? – Наталья вопросительно посмотрела на Диму, и тот отрицательно помотал головой. – Любовь! Настоящая любовь…
Ночь Дима с Катей провели, упиваясь любовью и нежностью. Дима был уверен, что теперь они точно поженятся, будут жить долго и счастливо и умрут в один день. Раньше он недоумевал, какое же счастье в том, чтобы скончаться одновременно? И только теперь, боясь пошевелить плечом, на котором покоилась растрепанная Катина голова, понял. Это для того, чтобы не было страданий от невосполнимой утраты, от разлуки.
Сейчас в их жизнь вмешались сны, переплетаясь с реальностью и неся нешуточную угрозу. Катя спала беспокойно: снилась ей Нора. Она смотрела своим холодным, льдистым взглядом, а у самых ее ног, до звона струны натягивая крепкую цепь, бесновался в ошейнике то ли огромный варан, то ли маленький дракон. Глаза его горели адским пламенем, мощные лапы с кривыми и острыми когтями скребли податливую землю, а гибкий хвост, усеянный роговыми выростами, поднимал пыль, щелкая, словно кнут.
И такая энергия ненависти исходила от этой парочки, что у Кати сжалось горло, и она начала задыхаться, с каждой секундой ей все больше не хватало воздуха. Нора чуть-чуть отпустила цепь, и отвратительная тварь легко приблизилась к Кате. Взмах хвоста, и на щеке девушки появились кровоточащие язвы. Боль была острой, неожиданной. Катя поняла, что шипы на хвосте ядовиты, яд проник в нее и теперь она отравлена. Судорога прошла по ее рукам и ногам, парализуя движения, сердце сжалось и умолкло, отказываясь качать отравленную кровь.
Нора молча смотрела на нее – насмешливо и радостно. Когда Катю стало покидать сознание, ведьма подмигнула ей, но веселое выражение ее лица тут же изменилось на озабоченное. Катя, словно сквозь туман, увидела прадеда – седого есаула в казачьей гимнастерке цвета хаки, синих галифе с красными лампасами и белой папахе, который, выставив перед собой руки, шел на Нору, отталкивая ее от себя открытыми ладонями – от них исходили едва заметные в воздухе голубоватые силовые линии… Есаул встал перед Норой, сверля ее взглядом таких же голубых, как и у нее, глаз.
И тогда Катя, собрав остатки воли, прошептала, обращаясь к предку:
– Помоги…
Спавшего рядом Диму как будто кто-то потряс за плечо – он мгновенно пробудился и сразу почувствовал, что Катя в опасности. Но на все попытки разбудить ее она никак не реагировала. Тогда Дима решил воспользоваться самым надежным способом: взял Катю на руки и выбросился с ней в Вечность. Здесь положил ее на пересекавшую пространство Вечности дорогу и принялся хлопать ладонями по щекам, а потом и трясти за плечи. Но она так и не открыла глаз. В отчаянии он прижался ухом к ее груди: сердце у Кати билось хотя и редко, зато ровно! Она жива, и это главное.
Дима вдруг заметил, что кто-то к ним приближается по дороге, и стал ждать. Вскоре он разглядел фигуру в темно-фиолетовом балахоне. Передвигалась она странными рывками, как бывает, когда на кинопленке пропущено несколько кадров подряд. Это опять была Смерть, но совсем в другом обличье! Вот она – совсем рядом. Дима почувствовал к ней необыкновенную любовь и почти плотское влечение. Он впал в состояние, близкое к эйфории.
Охваченный непреодолимым желанием, он смотрел, не отрываясь, на чудной красоты огненное лицо: желто-оранжевые язычки пламени, вырисовывая глаза, нос и рот, создавали удивительно реалистичное изображение грозного величия. Прекрасное лицо приблизилось к Диме настолько, что он мог бы потрогать пальцем волшебные язычки пламени.
– Поцеловать тебя? – спросила с очаровательной хрипотцой в голосе Смерть. – Я чувствую, как ты хочешь меня…
– Я люблю другую, – возразил Дима, дрожа как осенний лист и надеясь, что Смерть об этом не узнает, но та видела его насквозь.
– Одно другое не исключает! – произнесла Смерть с иронией, глядя на него насмешливо и снисходительно. – Разве нельзя любить нас обеих одновременно? Что тебе мешает?
– Нет, я так не могу!
Смерть рассмеялась весело и заразительно. Дима понял, что он кажется ей глупым, наивным, несмышленым ребенком. Еще бы! А что не глупо в человеческом мире, если смотреть на него с точки зрения Вечности? А Смерть разбирал смех. Она пыталась сдерживать его, но он прорывался наружу. Смеющаяся Смерть – это просто уму непостижимо!
– Что ты хохочешь? – разозлился Дима и показал рукой на Катю, лежавшую на земле у его ног. – Неужели не видишь, она не приходит в себя! Сделай что-нибудь!
– Мальчик мой, – укоризненно сказала Смерть, – да она просто спит! Ведь ты ее сюда перетащил спящей. Не очень-то смогли ей навредить ваши недруги. Смотри!
Смерть нагнулась и вытащила из-под Кати какой-то напоминавший игрушку предмет: это был то ли засушенный тритон, то ли брелок в виде крокодильчика.
– Прелесть, правда? – Смерть явно забавляло Димино удивление.
– Какая гадость! Что это такое? – недоумевал тот. – Как эта штука могла попасть сюда вместе с нами? Я ничего такого не заметил.
– Ты зацепил его в Катином сне, – объяснила Смерть. – Она у тебя молодец, у нее сильная родовая защита. Ее хранителю удалось превратить молодого дракона в рыбку к пиву. – Смерть вдруг стала угрюмой. – Ну все, идите-ка вы оба отсюда. Вам здесь не место. – Она грозно сдвинула брови и добавила: – Пока не место…
После возвращения в реал Дима подробно рассказал Майору и Наталье обо всем, что произошло с ним и Катей в Вечности, стараясь не упустить ни одной детали. Выслушав его, Майор сокрушенно покачал головой:
– Это был один шаг до гибели, сынок! Причем не первый раз… Подружиться со Смертью невозможно, и в том, что она заигрывает с тобой, нет ничего хорошего, поверь мне. Ты чуть не получил оскуллум мортис, то есть поцелуй Смерти. – Майор внимательно посмотрел на него, пытаясь взглядом передать значительность своих слов.
Заметив недоуменные взгляды Димы и Кати, он пустился в объяснения:
– Поцелуй смерти – это действо и одновременно таинство, оно было, есть и будет непонятным, страшным и непостижимым. Это то, что передается из уст в уста, сохраняется в сказаниях и легендах, но с чем никогда не сталкивается обычный рядовой человек даже в момент наступления самого важного события в его жизни – смерти. Редко кому удается убедиться в том, что она может быть прекрасна и завораживающе желанна, как ни дико это звучит.
Красота существа, несущего нам небытие, будит кошмарное желание соединиться с ним, слиться, и пусть дальше не будет ничего! Возжаждать сверх меры – это и есть Смерть.
В Ветхом Завете есть воспоминания о чем-то подобном: «Позволь мне умереть смертью праведных». В другой библейской трактовке это звучит несколько по-другому: «Пусть меня поцелуют поцелуем Его рта». Что в новой Английской Библии уже переводится так: «Пусть убьет он меня поцелуем». Смерть в наслаждении – что может быть удивительнее и невероятнее?
В древнееврейской легенде говорится об учениках великого раввина Йохана, которые пришли в такой немыслимый восторг от сокровенных тайн, открытых им самой Смертью, что жизнь ушла от них, как поцелуй, они были завернуты в тончайший покров и унесены ангелами на небеса. Этот поцелуй был от смерти. А если вспомнить печально известный поцелуй Иуды Искариота и преданного им Христа…
Нам не дано ни познать, ни осознать Великого замысла, и мы должны только смириться с решением Всевышнего, который ведает и нашей жизнью, и смертью. Только не надо подталкивать руку, которой суждено выдавить жизнь из нашего сердца. Что можно сказать совершенно точно, так это то, что мало кто
