В этот момент Дима увидел Шухрата, который переходил дорогу по зебре, сжимая в руке букет крупных садовых ромашек.
– Вон Кум идет! – сказал он Кате.
– Ага. Опять с рюкзаком. Что он его везде с собой таскает?
Шухрат в последнее время действительно просто не расставался с рюкзаком, в котором всегда лежал Коран. Такое вот непременное сочетание, чтобы ощущать себя более-менее уверенно.
– Дорогая Катенька! – сказал Шухрат, протягивая имениннице букет ромашек. – Поздравляю тебя! Цвети, как узбекский тюльпан в весенних горах, пусть твои годы будут долгими, как дороги в пустыне! Пусть дни твои будут сладкими, как мед, а любовь к тебе жаркой, как июльский день!
– Спасибо, Шухратик! – Катя приняла букет и небольшую коробку, перевязанную красной шелковой лентой. – Ты же не обидишься, если я подарок открою дома… Мама жутко не любит, когда опаздывают к столу…
Каково застолье, таков и дом – гласит русская народная поговорка. В семействе Семиглазовых к проведению праздников подходили основательно и любили их. И Наталья, и Майор умели превосходно готовить, каждое блюдо в их исполнении превращалось в маленький шедевр. А сегодня они постарались особенно.
На большой стол, накрытый белейшей скатертью с веселенькой каймой из красно-желтых маков, словно кто-то опрокинул рог изобилия. В ряд выстроились блюда с румяными пирогами и расстегаями. Жареная баранья ножка с печеными яблоками, тарелки с малосольными огурчиками и миски с маринованными и зажаренными в сметане грибами. А в духовке ожидал своей очереди гвоздь программы – запеченный молочный поросенок с гречневой кашей.
Майор постарался и выставил на стол разнообразные настойки и наливки собственного изготовления, а в старинном серебряном ведерке со льдом охлаждалось шампанское. Наталья убрала со стола вазы с цветами, чтобы букеты не мешали им видеть друг друга, и рекой потекли тосты. Каждый пожелал Кате здоровья и счастья. Дима объявил о скорой свадьбе, а покрасневшая Катя о том, что ждет ребенка. Маленькая Сашенька подошла к Кате и Диме, обняла их одновременно, пытаясь улыбнуться. Растроганный Майор расцеловался с женихом и поднял рюмочку за молодых. Праздник удался, и настроение у всех было просто превосходным.
Шухрат уверял, что наелся на полгода вперед, но Наталья продолжала настойчиво потчевать гостя: положила ему на тарелку изрядный кусок поросенка с аппетитной поджаристой корочкой. Майор слегка захмелел, и они с Натальей на два голоса спели несколько старинных казачьих песен, таких красивых и трагичных, что растрогались все.
Катя заварила чай, тонко порезала лимон и выставила вазочки с медом и вареньем. Наталья с загадочным лицом вышла на кухню, из дверного проема показалась ее рука, которая нащупала выключатель. Свет погас, и она торжественно внесла в комнату большущий торт, украшенный пылающими свечами. Гости зааплодировали и грянули дружное «ура!».
И вдруг что-то изменилось… За шумом не сразу стал слышен зов Тьмы, но этот жуткий вибрирующий звук нарастал, заставив насторожиться всех присутствующих. По комнате пронесся ледяной адский ветер, свет погас внезапно, словно его выключила невидимая рука. Наступила невероятно густая темень, не видно было ни фонарей за окнами, ни неба, освещенного луной. Дима почувствовал, что его локоть задела упругая страшная сила Тьмы, и крепко прижал к себе Катю, чтобы защитить ее и будущего ребенка ценой собственной жизни, если понадобится. А вокруг раздавались крики, хрип, стук падающих стульев, звон бьющейся вдребезги посуды, и воздух словно стал скользким, напитавшись страхом.
Внезапно наступила гулкая тишина: низкий звук, вызывающий дурноту и сердцебиение, просто исчез, как будто его и не было. Стало слышно учащенное дыхание людей, а потом раздалось кряхтение Майора, хруст осколков под его ногами, и сразу вспыхнул свет. Майор так и застыл у выключателя с поднятой рукой, словно изваяние. Он увидел Наталью, продолжавшую крепко сжимать в руках блюдо, с которого давно уже съехал на пол торт, украшавший теперь цветами из крема пестрый ковер на полу. Сашенька сидела под столом, зажмурившись и закрыв ладонями уши. Дима прижимал Катю к стене, защищая от опасности. Шухрат застыл в центре комнаты среди горы разбитой посуды. Он держал в вытянутых руках рюкзак наподобие щита.
– Неужели это была Тьма? – спросила с облегчением Наталья.
– Наконец-то я ее увидел, – сказал с довольным видом Майор, – сбылась мечта идиота…
Катя высвободилась из объятий Димы, подошла к Саше и погладила ее по голове:
– Ты испугалась? Нет? Умничка. Слава богу, эта тварь сама ушла!
– Это вряд ли, – возразил Дима, – скорее всего, ее что-то спугнуло…
– Наверное, я и спугнул, – предположил майор. – У меня в ладанке песок Синайской пустыни.
И только перепуганный Шухрат ничего не сказал, хотя был уверен в том, что злобная тварь испугалась Корана, который лежал у него в рюкзаке.
День рождения Кати закончился испорченным настроением и генеральной уборкой. Все устали и легли спать пораньше. Сашенька дождалась, пока все заснут, и тихонько выскользнула из постели. На цыпочках она пробралась к своему письменному столу и включила ноутбук. Пароль «Магического портала» она знала давно. Дед Коля, не умевший пользоваться компьютером, водил ее в гости к смешному лохматому человеку, который внес данные Сашеньки в базу «Магического портала».
Запомнить слово «Вечность», используемое магами в качестве пароля, не составляло никакого труда. Найти фото Нугзара тоже было не сложно, это было очень, очень старое изображение – дагеротип[5] девятнадцатого века. Нугзар был очень красив в черкеске с газырями и кинжалом на поясе.
И глаза его на снимке выглядели настолько живыми и молодыми, что Сашенька испытала неприятное чувство, будто колдун внимательно и недобро разглядывает ее.
Фото Саша распечатала на принтере, аккуратно взяла еще сырой листок и бесшумно прокралась на кухню, по памяти не ступая на те паркетины, которые скрипели, чтобы не побеспокоить никого из спящих. Не зажигая света, открыла дверцу микроволновки и положила фотографию на поддон. А потом включила печку и долго смотрела сквозь стекло, как вращается на круглой подставке фото и как его поверхность морщится и покрывается пузырями.
Нора примеряла у зеркала черную шаль, когда услышала страшный, нечеловеческий крик Нугзара, и поспешила в спальню. Он катался по полу, очевидно упав с кровати, потому что за ним тянулось покрывало золотисто-шоколадного шелка. Закрыв лицо руками, Нугзар кричал от боли и стучал по полу босыми ногами.
– Что случилось? – закричала Нора.
Она упала на колени рядом с ним, пытаясь оторвать его руки от красного, как кумач, лица.
Когда ей это удалось, она вскрикнула от неожиданности: все лицо Нугзара покрывали пузыри ожогов, которые шевелились, как живые, надуваясь и опадая. Узнать его было нельзя, широкие и изящно очерченные, как крылья ласточки, брови исчезли, спаленные невидимым огнем, густые ресницы запеклись на потемневших веках расплавленными, черными как смола комочками. Кожа на щеках полопалась, сквозь глубокие трещины проглядывало красное мясо, и вдобавок вокруг распространялся ужасный запах паленых волос.
Нугзар выл, не в силах произнести ни одного слова. Нора на мгновение растерялась, уж больно неожиданно все произошло, но быстро взяла себя в руки. Наведение порчи было на этот раз таким жестоким, что Нора разозлилась не на шутку. За кого, в конце концов, их с Нугзаром принимают эти Семиглазовы? За детей, которые не могут постоять за себя сами?
С криком негодования она сорвала со своих плеч черную шаль и набросила ее на Нугзара, словно тушила огонь. Раздалось шипение, будто на раскаленную каменку опрокинули ковш холодной воды, из-под шали вырвались клубы пара. Нугзар вскрикнул от боли и затих, лишившись одновременно и сил, и сознания.
Нора потянула на себя дымившуюся шаль, резко отшвырнула в угол. Нугзар тут же очнулся и, морщась от боли, сел, привалившись спиной к деревянной спинке кровати.
– Спасибо, Нора, – прохрипел он, ощупывая лицо дрожащими пальцами.
