уютно устроилась жгучая брюнетка. На прикреплённом к стене графике под заголовком «Рейтинг телеканала» стрелка показателя после долгой стагнации резко взмывала вверх.
— Конечно, узнала, котик! Как у тебя дела?
— Здесь такое! — Зебр издал горлом какой-то клокочущий звук. — В общем, я по уши в дерьме! Ты обещала, что мы сегодня увидимся!
— Я бы с удовольствием, сладкий, но у меня через час съемки, а вечером англичане…
Мужчина положил руку на колено журналистки, пальцы осторожно поползли вверх, под юбку.
— У тебя случайно негде переночевать? — Зебр не скрывал своего отчаянного положения.
— Слушай, извини, я сейчас ужасно занята. Я тебе сама наберу. Завтра. Целую в носик!
Она отключилась.
— Это кто? А? Я тебя спрашиваю! — мужчине шли нотки кавказкой горячности.
— Информатор ценный, господин директор самого зрелищного телеканала Сочи!
— Смотри, а то до дома не доедет твой информатор!
— Расслабься, Ашот, он абсолютный придурок! Ты лучше скажи, кого всё-таки пошлёшь освещать международную бизнес-конференцию?
— Как кого? Кто лучше всех знает, как поднять рейтинг моего телеканала!
— Это ты не про меня, случайно?
С этими словами жгучая брюнетка интригующе сползла на пол. Её обстоятельные манипуляции очевидно понравились Ашоту.
— Да, теперь я вижу, что ты в этом разбираешься! Так, отлично! Рейтинг поднимается, поднимается…
— Зебр! Да постой же!
Полосатый оглянулся. У обочины притормозил ядовито-желтый «москвич», из которого, как грибы из грибницы, торчали головы вытхуянцев.
Вскоре друзья сидели в симпатичном кафе и разглядывали картинки анонсируемых блюд.
— Отстаньте! Жрите сами! — игнорировал Зебр меню. — Сначала «скатертью дорога», а потом «прости, извини»!
— Студентик, ты говори, да не заговаривайся! — прищурился Бегемот. — Мы тебя полностью реабилитировали, даже извинились! Чего ты тут из себя диссидента корчишь?..
— …А он мне говори-и-ит, этот Хомяков, — по третьему разу рассказывал Жирафф, — губернатор нижайше просит пожа-а-аловать к нему на ужин.
Подошла мясистая официантка с необъятным бюстом. Этот вопиющий бюст показался Зебру во сто крат аппетитней самих предлагаемых блюд.
— А у вас рыба свежая? — полюбопытствовал он, больше для того, чтобы завести разговор.
— Откуда я знаю! — пожала плечами грудастая. — Я тут всего неделю работаю!
— А кухня у вас какая тут? — спросил полосатый с видом гурмана-полиглота.
— Кухня? — женщина крепко задумалась. — Как какая? Электрическая!
— Да нет, я о еде.
— О еде? Преимущественно русская.
— Жаль! — огорчился полосатый. — Меня от русской кухни пучит. За исключением чёрной икры, конечно…
Жирафф захлебнулся минералкой, Осёл похлопал его по спине.
— Что ж, раз уж так получилось, придётся мне снизойти до общения с местными властями! — сказал Бегемот, когда официантка с бюстом уставила едой весь стол. — Конечно, теперь, в условиях информационной вакханалии, мы будем у всех здешних папарацци на виду, но с другой стороны, мы практически определили каналы инвестирования. Сейчас и смысла-то особого нет скрываться. Я, собственно, ни секунды не сомневался, что так получится. Уж слишком крупная я фигура на мировой политической арене!
Вытхуянцы дружными кивками согласились.
У Зебра заиграл телефон. Это был Рудольф, и он всячески торопил полосатого с принятием решения. Ещё чуть-чуть — и возможность приобрести квартиры в «Королевстве чудес» будет упущена. Слишком много заявок на покупку, в том числе со стороны властных структур.
— Ладно, детишечки, пора окончательно определиться, — Бегемот расправился с очередным кушаньем и отодвинул от себя пустую тарелку. — В настоящий момент каждая минута на счету. Кто за то, чтобы вложить деньги Вытхуяндии в эти прекрасные квартиры? Зебр не голосует, поскольку не имеет совещательного мандата.
Председатель первым поднял руку, за ним, не раздумывая, последовал Жирафф.
Зебр почему-то зевнул, на него удивлённо посмотрели.
— Продолжайте, продолжайте, я всегда зеваю, когда мне интересно!
— Может быть, ваша идея и неплохая, но я хочу бутик на центральной улице, — высказалась Белка. — Я против!
— Ну, это нормально, — согласился Бегемот. — Это говорит о демократии, царящей в нашем обществе. О высокой, фигурально выражаясь, политической нравственности — даже в среде наших элит. А ведь когда живешь посреди грязного болота, чистота помыслов особенно важна!
— Давайте спросим Осла, — предложила Белка. — Он парень честный.
Зебр ревниво усмехнулся:
— Кто честный, Осёл? Да у него просто нет другого выхода!
Осёл немного подумал и сообщил соплеменникам в коротком рассудительном стишке, что не владеет достаточной информацией для принятия решения. Все подумали, что он воздержался.
— Итого. — Бегемот принял от Жираффа салфетку, послужившую протоколом заседания. — Двое «за», один «против», при одном воздержавшемся. Зебр не в счёт. Таким образом, законопроект проходит. Завтра с утра поедем покупать квартиры.
Официантка с бюстом уже собирала со стола пустые тарелки. Очередь дошла до Зебра.
— Стойте, стойте! — уцепился он в тарелку. — Я ещё буду облизывать!
С опозданием в полчаса вытхуянцы подкатили по адресу, который Жирафф записал на бумажке.
У парадного входа викторианского особняка уже кучились всякие иномарки — одна драгоценнее другой.
— Козырные хоромы! — присвистнул Зебр, вываливаясь из ядовито-желтого «москвича». — А я думал, что в Вытхуяндии коррупция. это. процветает!
Охранники набросились на вновь прибывших с металлоискателями.
— Я же говорил, что взять его с собой на приём к губернатору было не самой лучшей иде-е-ей! — вякнул Жирафф.
— Чё ты гонишь, профитроли! — окрысился Зебр. — Да я, если надо, цветочками буду какать!
Председателя Советующихся со свитой встретил любезнейший Хомяков, и, после нескольких дипломатических любезностей, повёл внутрь дома. Мраморные лестницы, картины с морскими пейзажами, слуги в расшитых золотом ливреях. Вытху-янцы, словно дети, пялились по сторонам, только Бегемот сохранял олимпийское спокойствие, вроде и не замечая всей этой пёстрой роскоши, лупившей по глазам.
— Во награбил! — прошипел сквозь зубы Зебр. — Бедный народ!
— Почему «бедный»? Хороший правитель свой народ не грабит, — тем же шёпотом назидательно возразил Бегемот. — Грабить нужно другие народы…
У громадного зеркала друзья оправились. Все были одеты с иголочки: Осёл — в белом, Жирафф — в жёлтом, Зебр — в поддельном, а Бегемот вообще во фраке. Про Белку же и говорить не стоит. Кстати, она
