— Точно, пятница! — Зебр сверился с рекламным календариком, который ему презентовал во время последней встречи Рудольф. — Да ещё и тринадцатое! А я-то всё думаю, чё сегодня за день такой бестолковый!
Около двенадцати ночи в ночном клубе «Ноев ковчег» собрались все сливки понаехавшего в Сочи общества. Не хватало только вытхуянцев.
Прежде чем войти в клуб, Бегемот, немало наслы-шанный от Зебра об ужасах клубной пропускной системы, приказал своим подданным построиться по росту, подравняться и всех подробно оглядел: все ли раскрасавцы, всё ли хорошо выглажено и пригнано.
— Гламурней нас только солнце! — дал свою оценку полосатый.
Однако смотр выявил несколько мелких недостатков, как то: грязь под ногтями, лаковые мужские туфли на босу ногу.
— И помните, детишечки! — напутствовал Бегемот. — Вы являетесь лицом. в лице. тьфу!. Вы представляете здесь нашу страну! Не забывайте.
Группа молодых людей, прущих напролом, оттеснила его в сторону. Зебр поспешил выскочить вперёд и принять образ Председателя Советующихся:
— И помните, детишечки! Только по две бутылки водки на брата! Не забывайте: если уж ударять лицом в грязь, то так, чтобы вокруг ни одной чистой морды не осталось!.
На фейс-контроле возникли проблемы с Зебром. Как он ни старался выглядеть завсегдатаем подобных заведений, ни демонстрировал окружающим всю мощь своего пафоса, качкам-охранникам он почему-то показался неблагонадежным. Выручил респектабельный Бегемот.
Пройдя турникет, вытхуянцы увидели мост, ведущий к плавучей платформе. Разукрашенное иллюминацией строение напоминало гигантский распускающийся цветок. Над ним метались в небе лазерные лучи, гремела забойная клубная музыка. Друзья отроду такого безобразия не видели.
— Это так интимно! — пришла в восторг Белка.
— Неудачники! — громко сообщил Зебр тем, кого не пустили в клуб, и подтолкнул смущенного юбиляра в сторону платформы: — Цигель, цигель, ай-лю-лю!
— Жирафф, зырь, какая красота! — Зебр едва перекрикивал музыкальный долбёж. — А ты не хотел отмечать свой юбилей в клубе!
Вытхуянцы сидели за столиком на верхней площадке, откуда видели и сцену с почти обнажёнными танцовщицами, и танцпол, где не протолкнуться, и море, источающее безмятежные ароматы ночи. Столик был не самый привилегированный, — теснили другие столы, — но на большее Жирафф ни за что в жизни не согласился бы.
— Ну, не зна-а-аю! Шумно здесь как-то! И дорого! Лучше б посидели в сосисочной, как я предлагал!
— Конечно, твой юбилей, тебе решать! Нам-то всё равно! Однако мы посчитали своим товарищеским долгом предложить тебе именно сюда! — Зебр вывернул шею, разглядывая вдребезги разодетых куколок. — Тёлок, как грязи!..
— Так странно! — поддержала Белка. — Как мы можем позволить тебе, это с твоим-то авторитетом и регалиями, отмечать юбилей в какой-то задрипанной сосисочной?
— Профитроли, ты только ни в коем случае не подумай, что мы тебя сюда затащили, потому что ты угощаешь! — не унимался полосатый. — Даже и мыслей таких в мозгах не было…
Бегемот произнес тост — кратенько так, минут на сорок. Затем вытхуянцы торжественно вручили виновнику торжества подарок: бутылку элитного французского коньяка в потрясающей коробке.
Выпили, поели. Заказанное быстро кончилось, а официант куда-то запропастился.
— Давайте пить мой подарок! — предложил захмелевший Жирафф. — Я угощаю!
— Да ты что, родной! — перепугался Зебр. — Здесь нельзя со своими спиртными напитками! И вообще — это же коллекционный алкоголь! Сохрани его на память, будешь детям и внукам хвастаться!
— Нет, я наста-а-аиваю! — не унимался именинник. — Как советник Председателя Советующихся!
— Хорошо, давайте! Это нормально! — вмешался Бегемот. — Если что, я беру переговоры на себя!
Осёл раскупорил коньяк и было собрался разлить его по бокалам, но Зебр перехватил бутылку.
— Стойте! Сначала надо одному попробовать! Не забывайте, с нами глава государства!
Он плеснул в свой бокал немного напитка, произвел целую череду дегустационных действий и лишь затем неторопливо выпил.
— Козырное пойло! Ничего подобного в жизни не пробовал! — Зебр выразительно смаковал остатки аромата во рту. — Знаешь, профитроли, я бы на твоем месте немедленно его запечатал и спрятал подальше!
Вытхуянцы загалдели, в полосатого полетели апельсиновые корки. В конце концов бутылка вернулась к Ослу.
— Что это такое? — удивился Бегемот, сделав первый глоток.
— Вку-у-усный! — отхлебнул Жирафф. — Напоминает вкус моего любимого чая, да ещё и с са-а- ахаром!
— Фу! Так это и есть чай! — отвращению Белки не было предела.
— Студентик, насколько я помню, за коньяком бегал ты? — внешне мирный тон Бегемота легко мог обернуться объявлением беспощадной войны. — Как ты объяснишь эту околесицу?
— Во-первых, студентик не я, а Осёл! — дерзко возразил полосатый. — Меня выперли ещё с первого курса по ложному обвинению в злостном списывании. Во-вторых. вы конечно не поверите, что фальшивый коньяк мне подсунули в магазине?
— Конечно, нет! — хором ответили вытхуянцы.
— Ну, тогда мне ничего другого не остается, как сознаться. Но только помните: добровольное признание смягчает вину! Практически полностью! Да, я перелил коньяк в свою посуду, а вместо него на- бодяжил в бутылку чай!..
— Чей котёнок опять обкакался? — Белка отвесила Зебру внушительный подзатыльник.
— Ну почему-у-у-у?! — едва не заплакал Жирафф.
— Неужели ты надеялся, что тебе это сойдёт с рук? — пришёл в недоумение Бегемот.
— В том-то и дело, что надеялся! Я думал, Жирафф ни за что в жизни не будет открывать дорогой коньяк. Поставит дома в сервант на видном месте и будет только пылинки сдувать да гостей водить, показывать. Я и решил: не пропадать же добру?!
Добровольное признание смягчило вину Зебра. Через пятнадцать минут вытхуянцы вспоминали произошедшее, как забавный анекдот.
Между тем ночная феерия набирала обороты.
Музыка крепчала, официанты сбились с ног, девицы на сцене совсем распоясались. Зебр превратился в морской бинокль, пытаясь рассмотреть их во всех подробностях.
— Пошли танцевать! — не сиделось ему. — Чего сидим, кого ждем?
Вытхуянцы, наконец, поднялись.
— Можно просочиться? — вежливо попросил Бегемот отдыхающих за соседними столиками и попробовал протиснуться всей своей необъятной массой.
Далее все вокруг заходило ходуном, затрещало, сплющилось, кто-то пролил красное вино на платье. Дамы возмущённо запищали, а мужчины что-то разъярённо пробурчали.
— Меня никто никогда никуда не может послать! Посылаю я! — с достоинством отвечал Бегемот.
Окончательно застряв между столами, он, наконец, оставил попытки выбраться к проходу и вернулся на место…
По дороге Зебр инструктировал Жираффа, как вести себя на танцполе:
— Ты, Федя, запомни главное правило вип-тусовки: не верь, не бойся, не проси!
— Ну, не зна-а-аю! Я не запо-о-омню!
