Отымели меня чисто, как последнюю шлюху!
Хорошо, Валентин Федорович, это понятно! Не зря я так опасался этого старого лиса! Но Вера! Как она могла?!.
Мне нужно было собраться с мыслями, все обдумать. Я пошел пешком в сторону Кремля. Курил одну за другой, смотрел вперед отсутствующим взглядом, слезливым от горячего пыльного ветра.
Мне навстречу все время попадались группки иностранцев — немцев, американцев, азиатов. Они рассеянно пялились по сторонам, щелкали фотоаппаратами очередную достопримечательность и на безопасном расстоянии разглядывали роскошные витрины бутиков, совершенно справедливо опасаясь зайти внутрь.
В одном месте я стал переходить дорогу и едва увернулся от старой иномарки, грязной и ржавой, с ревом пронесшейся мимо на дикой скорости. Я испугался так, что руки затряслись, а в ногах появилась слабость.
Конечно, я не мог с уверенностью сказать, что это было покушение, покушение на меня, и все же я припустил так, с такими невероятными увертками, что если за мной и был хвост, то наверняка отстал, заплутал в бесконечных улочках и тупичках старой Москвы.
По пути попался супермаркет. Я зашел в него с единственной целью — проверить состоятельность своих кредитных карточек; ведь если верить Славику, ОНИ уже давно прибрали к рукам все корпоративные счета, ну и, наверное, мои личные.
Подозрения, к моему ужасу, подтвердились: все счета были пусты, и я испытал ужасный стыд перед симпатичной кассиршей и перед очередью, скопившейся за моей спиной. Правда, одна карточка все же оказалась нетронутой — я завел ее года три назад в иностранном банке на чужое имя — уже не помню зачем. Впрочем, на этом счету лежало всего пять тысяч долларов.
«Вот и все, что у меня есть! — тоскливо подумал я. — Пять штук. Все, на что я могу по жизни рассчитывать! Во попал!»
К супермаркету примыкало стильное летнее кафе. У входа с гомоном теснились пожилые европейцы в одинаковых желтых майках, с недоверием изучая меню, которое специально для таких нищих лохов выставили у входа на подставке, напоминающей пюпитр.
Я заказал пятьдесят граммов коньяка и бургер.
Выпил. Закусил.
Мозги сразу посвежели, мысли прояснились. Я попросил повторить заказ.
Наверное, я выглядел странно, тем более что с утра, на жаре накачивался коньяком вместо того, чтобы освежиться водой или пивком, — официантка посмотрела на меня с холодным любопытством и даже что-то сказала своей скучающей у входа подруге. Та покосилась на меня.
«Ничего! Я еще поборюсь! Я еще дам вам всем про-сраться, сволочи! — думал я, прогревая внутренности сорокоградусной байдой. — Есть у меня один заветный телефончик! Наверх. На самый верх! Вот туда-то я и позвоню! Завтра. Нет, сегодня вечером. Нет, прямо сейчас!»
Я уже было набрал номер, но тут мне на плечо легла чья-то тяжелая рука. Я вздрогнул от неожиданности, и сердце провалилось в пятки.
— Александр Владимирович?
Это был очень крепкий, но культурного вида мужчина средних лет в костюме и при галстуке. У выхода занял позицию еще один такой же, только с мясистой простоватой рожей и без галстука.
— Это я.
Опять эта блядская слабость в коленях!
— Вы должны проехать с нами.
— Зачем?
Я захлопнул крышку телефона и дернул глазами по сторонам, убедившись, что мне вряд ли кто-то поможет, если меня потащат отсюда силой.
— Вас хочет видеть Валентин Федорович, — сообщил крепыш культурного вида.
— Я и сам хотел бы его видеть, — натянуто усмехнулся я.
— Отлично. Прошу! — Он указал на выход.
— Коньяк допью? — то ли спросил, то ли констатировал я.
— Ноу проблем.
Я сделал несколько глотков и подал знак официантке, чтобы принесла счет.
— Как вы меня здесь нашли?
— Без комментариев, — улыбнулся глазами мужчина. — Впрочем, неужели непонятно? Кредитные карточки…
Вскоре я сидел в «Гелентвагене» с черными стеклами и мигалкой. Культурный крепыш занял место рядом с водителем, его толстомордый помощник сел рядом и прижался ко мне железным плечом.
Когда я заметил, что мы едем отнюдь не в мой офис и не в «контору» к Валентину Федоровичу, а летим по разделительной полосе вон из города, я скис окончательно. «Все, Сашка, конец настал! Убивать везут!»
Однако Культурный, будто разгадав мои мысли, обернулся и поспешил меня успокоить:
— Вам нечего волноваться. Мы не причиним вам вреда. С вами просто поговорят…
«Нет, еще не конец…»
Через час меня привезли на какую-то странную дачу — непонятную загородную резиденцию, которая была со всех сторон окружена высоким забором с колючей проволокой и хорошо охранялась, и ввели в просторную гостиную, где у камина в хорошем глубоком кресле запросто сидел в тренировочном костюме олимпийской сборной России довольный собой Валентин Федорович и чистил ножом апельсин. На столике перед ним лежали три или четыре мобильных трубки и рация.
По его знаку я сел в кресло напротив и поспешил закурить. От волнения уронил зажигалку, потом чуть не прикурил фильтр.
Он предложил выпить коньяка, я малодушно согласился.
Валентин Федорович за все годы нашего знакомства совершенно не изменился, будто большую часть времени проводил в криокамере. Все такой же бодрый, поджарый, мышечный, весь искрящийся своей холеной благородно-стью, он, в отличие от меня, вообще не имел вредных привычек, а о правильном питании и здоровом спорте мог говорить — не остановишь. Мимические морщины на его лице были столь незаметны и естественны, свежесть и гладкость его кожи была столь поразительна, что ему никто не давал больше сорока. Добавить к этому его природную обаятельность — хотя его нельзя было назвать красивым человеком, — его манеры, его безупречную чистую улыбку да еще внушающий доверие и уважение бархатный тембр голоса, все глубокомысленные паузы в речи и с особенным чутьем расставленные многозначительные ударения, и вот мы получаем образ Валентина Федоровича, который, разорив меня дочиста, в эту минуту с потрясающей невозмутимостью сидел напротив меня и просто чистил апельсин. Несомненно, такой уникальный человек должен был нравиться всем, поэтому и достиг тех государственных вершин, на которых сейчас находился.
— Чтобы наш разговор сразу вошел в правильное русло, я кое-что тебе покажу. — Валентин Федорович кинул на столик стопку фотографий.
Я рассмотрел снимки. На них в разных ракурсах и с разного расстояния была снята мертвая изуродованная до неузнаваемости женщина, лежащая на проезжей части. Раздавленная голова, выломанная рука, бесформенное тело в изорванной окровавленной одежде, фрагменты вывалившихся внутренностей, лужа крови…
— Кто это? — Я брезгливо кинул фотографии на столик, тут же приложился к коньяку, но глоток встал в горле.
— Это? Я так и думал, что ты не узнаешь. — Валентин Федорович положил в рот дольку апельсина и стал ее посасывать, словно конфету. — Эту женщину сбил автомобиль на пешеходном переходе. Она отлетела на встречную полосу и попала сначала под «Ниву», а потом под пассажирский автобус. Так что мудрено узнать… Видишь, какое несчастье может случиться, если быть недостаточно внимательным на дороге? Документов при ней не было найдено, опознание проводить бесполезно… В общем, ее похоронили за госсчет на муниципальном кладбище… Даю наводку: это случилось в конце февраля.
Страшная догадка пришла мне в голову.
