едва прикоснулась губами — и прошептала что-то насчет того, что он взял в жены настоящее сокровище и должен об этом сокровище заботиться.
Но Джек знал, что это не так. Кэролайн не была сокровищем. Она была простая и легкая. И между ними все должно было быть просто и легко, потому что они любили друг друга.
На следующее утро они отбыли в свадебное путешествие и провели неделю в маленьком отеле на Верджин-Горда[5] — крошечном островке в Карибском море. У них был свой домик со спальней, черепичной крышей и душем во дворике, а больше им ничего не было нужно, потому что температура не опускалась ниже двадцати пяти градусов.
По пути на остров в самолете они сидели в уютной тишине, держась за руки. Джек размышлял о вечеринке в Виргинии и знал, что Кэролайн думает о том же. Он крепче сжал ее руку и спросил:
— Почему ты вышла за меня?
— Ты спрашиваешь об этом, увидев, откуда я родом, посмотрев на моих друзей и поняв, что я покидаю буколическую жизнь и уезжаю в жестокий город, чтобы нищенствовать там с кем-то вроде тебя?
Он пожал плечами, кивнул и ответил:
— Да, что-то в этом роде.
Кэролайн повернула голову — всего на дюйм, чтобы встретиться с ним глазами. После долгого испытующего взгляда она нежно улыбнулась, сжала руку Джека и сказала:
— Знаешь, я не хочу, чтобы ты становился таким, как эти люди.
— Не стану, — заверил он ее. — Не думаю, что у меня получится.
— Это хорошо, — сказала она. — Вот почему я вышла за тебя.
Их неделя на Верджин-Горда была очень похожа на рай. Они сидели на берегу и читали, отправлялись на долгие прогулки, часами купались, ездили по окрестностям в маленьком автомобильчике, предоставленном им вместе с домиком. Они плавали с дыхательными трубками, ели лангустов, приготовленных на гриле, и пили густую пенистую пина-коладу, щедро приправленную мускатным орехом. Они долго говорили по ночам, делились друг с другом опасениями за будущее и уверенностью в том, что все получится, рассказывали о прошлом, что еще не успели рассказать.
Днем и ночью они ложились на большущую кровать, над которой вертелся потолочный вентилятор. В окна через щелки в жалюзи залетал морской ветерок, а они обнимались. Бывало, Кэролайн вытягивалась на кровати, обнаженная, и позволяла Джеку гладить ее. Он целовал выступавшие косточки ее бедер, любовался ее волшебно-бронзовыми ногами, казавшимися бесконечно длинными, от бедер до маленьких узких ступней. Она впускала его в себя и стонала от удовольствия. Он все время поражался тому, что такая утонченная и всегда владеющая собой женщина способна быть такой чувственной и сексуально безудержной. Иногда она вскрикивала так громко, что они оба смеялись. Она говорила ему, как это хорошо, что их домик стоит так близко от берега, потому что рев прибоя заглушает ее крики, а не то охранники отеля уже явились бы и арестовали Джека.
Вернувшись в Нью-Йорк (вопрос о том, что они будут жить где-то в другом месте, ни разу не вставал), они приступили к выполнению непростой задачи, стараясь стать не только партнерами по жизни, но и партнерами по бизнесу. Порой глубокой ночью они обсуждали свою деловую стратегию. Они заходили в пиццерию или в китайский ресторанчик, собираясь потом заскочить в кино, но до кино дело так и не доходило. Они засиживались в пиццерии, болтали, забрасывали друг друга вопросами, отвечали на эти вопросы как-то вроде «я так и думал», пока их не просили уйти, потому что был нужен столик, и тогда они перебирались в кофейню или в бар и строили, и строили планы, пока, опомнившись, не обнаруживали, что уже два часа ночи и пора идти домой.
Они искали хорошее место. Верное место. Вариантов и правил было множество, и они это понимали, но «правильное», помимо всего прочего, означало «по карману», поэтому в конце концов правила пришлось нарушить. Они нашли отличное место. Небольшой дом, выстроенный из темного известняка, первый этаж которого можно было арендовать под коммерческий бизнес. Контору легко было переделать под ресторан, а позади дома даже имелся садик с патио. Единственная проблема состояла в том, что дом стоял в переулке в Челси. Пешком добраться трудно. В то время это был не самый желанный район. Слишком далеко к западу, слишком далеко от деловой части города. Не слишком фешенебельно, в чересчур грубом окружении. Но зато по карману. Самым первым, во что Джек и Кэролайн вложили деньги до того, как купили хотя бы банку краски или хоть одну серебряную ложку, был небольшой бело-голубой навес. На нем мелким рукописным шрифтом было начертано: «Стейки на косточке от Джека». Навес простоял перед домом целый год, пока не открылся ресторан. Всякий раз, когда Джек смотрел на этот навес, это вселяло в него уверенность в успехе, и он понимал, что его мечта вот-вот свершится.
Кэролайн настояла на том, чтобы они не арендовали дом, а купили. Джек из-за этого нервничал. Он никогда не был владельцем чего-нибудь дороже кожаной куртки. Но Кэролайн сказала, что они должны смотреть в будущее. Став владельцами собственности, они будут вправе делать с ней все, что пожелают. Они будут всем управлять. Кроме того, они смогут жить над рестораном. А это означает, что, обслужив самого последнего посетителя, они смогут запереть дверь и через две минуты оказаться в постели.
— Это сэкономит нам целый час, который мы потратили бы на дорогу, — сказала Кэролайн и добавила с самым невинным видом: — У нас будут дети, Джек. Четыре ребенка, а может быть, и пять. А это значит, что мы сможем провести в постели лишний час, занимаясь тем, от чего появляются дети.
Кэролайн обратилась в свой трастовый фонд за дополнительным обеспечением, банк его сразу принял, и дом стал принадлежать им.
Казалось, что им стал принадлежать весь мир.
Ресторан мгновенно обрел популярность. Вначале он работал как старинная закусочная. Подавали лучшие куски тщательно прожаренного мяса, отличные салаты «Цезарь» и фирменное блюдо «Картошка от Джека» — круглое сооружение из тонких ломтиков картофеля, обжаренных в глубокой чугунной сковороде с луком-шалотом и репчатым луком. Джек интересовался и другими блюдами. Он впитывал разные мелочи, которые для него являлись не бизнесом, а искусством. У продавцов рыбы с Южной улицы он узнал о том, что рыба, пойманная на удочку, лучше пойманной сетью. У рыбы, пойманной в сети, вода попадает в рот, и она из-за этого раздувается и становится не такой вкусной. Джек интересовался пекарством. Жан-Гюи, светловолосый парижанин, главный пекарь в булочной на Ван-Дам-стрит, рассказал ему о том, что твердая пшеница лучше всего годится для выпечки хлеба, а мягкая подходит для сдобы, и довольно скоро Джек научился по вкусу различать хлеб, тесто для которого было приготовлено на натуральной закваске. Болтая с фермерами, у которых он закупал фрукты и овощи на рынке «Юнион сквер фармерз», Джек начал познавать нюансы во вкусе лучших помидоров, лука и зелени. Джек набирался опыта, он сам становился все более изысканным знатоком кулинарии, а Кэролайн ему умело в этом помогала, и ресторан изменялся в лучшую сторону. Они съездили в Италию, сняли небольшой домик в Тоскане и как-то раз посетили чудесную тратторию под названием «Праго» рядом с Луккой. Они задавали вопросы, обращали внимание на всевозможные мелочи, а главное — подружились с хозяином траттории, Пьеро, который на прощание все-таки выдал им секрет трех своих особых соусов для макарон, и все эти соусы были добавлены в меню ресторанчика в Нью-Йорке. В «Картошке от Джека» для особых посетителей вдруг появились ароматные трюфели. Когда город захлестнула калифорнийская кухня, Джек и Кэролайн устояли перед напором сочетаний резко противоположных вкусов, но приняли то из американской кухни, что поменялось, и поменялось к лучшему. Ресторан эти изменения отразил. Вскоре там стали подавать блюдо из нарезанного кольцами лука и ломтиков красных апельсинов, разложенных на листьях салата. Блюда из курицы и рыбы испытали на себе влияние разных кулинаров — от Вольфганга Пака до Поля Прюдома. И все же ключом к успеху всегда оставалась простота; Джек и Кэролайн понимали это и никогда от этого не отходили. Вскоре упростилось и название ресторана: «Стейки на косточке от Джека» были укорочены до «У Джека». Через два года после открытия заведение стало хорошо известно в Нью-Йорке. Желающим попасть в ресторан приходилось за несколько недель заказывать места. Но меню оставалось коротким, атмосфера — домашней, обслуживание — безупречным. Джек понимал, что, как бы ни была хороша еда, к нему приходят не ради этого. Приходили потому, что он и Кэролайн и все, кто работал в ресторане, любого и каждого посетителя принимали как важную персону. Келлеры старательно нанимали на работу только любезных людей, умных людей, неравнодушных людей. Они хорошо платили и относились к работникам как к членам семьи, и это возвращалось сторицей, поскольку посетители покидали ресторан с благодарностью за радушие и
