работая по совместительству грузчиком, увидев меня, болезненно поморщился.
— Привет, Кили, — сказал он, заломив красную бейсболку на затылок. — Прости, что опоздал. Заканчивал другую работу. И мне надо скоро возвращаться. Две семьи переезжают, а меня на всех не хватает.
— Ничего, Мэнни, — кивнула я, заглядывая в кузов, набитый мебелью и ящиками. — Ты все привез?
Мэнни протянул мне факс с заказом, который я ему отослала.
— Все, о чем ты просила. Твоя тетя наказала мне забрать пару картин из багетной мастерской на обратном пути. Так что у меня было еще одно дело.
Уилл тоже заглянул в грузовик. Вид у него был озадаченный.
— Все это хозяйство нужно уместить в моем маленьком домике?
— Легко, — сказала я. — Как у вас со спиной? В порядке? Уилл схватился за поясницу:
— Уже болит.
— Это ваши проблемы. Вы устанавливаете немыслимые сроки. Предлагаю начать с ковров. Давайте их выгрузим, потом занесем в дом, расстелем, а потом уже занесем диван в гостиную.
Мэнни схватил конец свернутого в рулон и обернутого коричневой бумагой восточного ковра. Уилл не остался безучастным. Мужчины закинули ковер на плечи и понесли. Я взяла три коврика поменьше и еще дорожку, и все это протянула Остину. Себе я оставила коробку с картинами в новых рамах, тех самых, что забрал из мастерской Мэнни, и еще одну коробку, в которой, как я знала, было постельное белье.
Уже через час мы разгрузили грузовик и все перетащили в дом. Уилл прислонился к косяку входной двери и отстраненно наблюдал за тем, как мы с Остином пытаемся собрать его кровать.
Остин удерживал тяжелое резное изголовье из красного дерева, а я — чуть менее тяжелую резную планку в ногах. И еще я пыталась поставить на место одну из боковых направляющих. После двух неудачных попыток я взглянула на Уилла.
— Вы не хотите мне помочь?
— Мешать дорогостоящим высококлассным профессионалам?
— А ну, быстро сюда, — приказала я, — а то свою первую ночь в новом доме вы проведете на полу.
После этого процесс сборки пошел полегче. Под моим руководством мужчины собрали каркас и даже умудрились без приключений запихнуть туда пружинный матрас.
Пока они переносили на нужное место комод с зеркалом, я заправила постель, закрыла постельное белье толстым покрывалом цвета сурового полотна, положила сверху четыре подушки в таких же, как покрывало, наволочках, а в ноги положила черное стеганое одеяло — из тех, что можно было найти в бревенчатых избах амишей 2.
— Какой чудесный вид, — сказал Остин, проведя ладонью по столбикам кровати, украшенным резьбой на манер корки ананаса. — Сколько лет этой кровати?
— Она не так стара, как может показаться, — призналась я. — На самом деле это на совесть сработанная репродукция кровати, которая могла принадлежать местному плантатору-голландцу. На самом деле она стоит около одиннадцати тысяч долларов, но я смогла урвать ее на распродаже по цене вчетверо меньшей, и все из-за царапины на изголовье. От которой мне, разумеется, удалось избавиться с помощью одного старинного средства.
— По мне кровать нормально выглядит. Надеюсь, матрас не столь же древний, — сказал Уилл, надавив на матрас рукой.
— Новый, с иголочки, выполнен на заказ, новейшая модель, — сказала я довольно язвительно, поставив на прикроватную тумбочку лампу, сочетающую в себе черный и золотистые цвета.
Из спальни мы отправились в гостиную. Мужчины под моим присмотром расстелили ковер на кирпичном полу, после чего поставили напротив камина просторный диван, обитый шенилью цвета табака, а по обе стороны от камина расположили кожаные клубные кресла, а между ними — потертый антикварный восточный коврик.
— Вот это мне нравится, — сказал Уилл, усевшись в кресло, и одобрительно потер подлокотник. — Вот это в моем вкусе.
— Я рада, что вам нравится, — выпалила я. — Хотела бы надеяться, что счет, который я за них выставлю, вам тоже понравится. Вы знаете, они действительно ценные. Я раздобыла их на блошином рынке в Клиганкуре.
— Это где-то рядом? — спросил Уилл, нахмурившись при упоминании незнакомого географического названия.
— Это во Франции, верно, Кили? — Остин плюхнулся в другое кресло. — Сколько им лет?
— Думаю, их сделали в двадцатые, — сказала я. — Такие вещи становится все труднее отыскать.
— Они и должны быть такими исцарапанными? — спросил Уилл. — Не то, чтобы я возражал. Просто мне хочется знать, они именно так и должны выглядеть?
— Это называется патина, — пояснила я. — И люди готовы заплатить большие деньги, чтобы вещь выглядела именно такой поношенной. Новая кожа так красиво выглядеть не может.
— Как скажете, — сказал Уилл и со стоном поднялся. — Надеюсь, больше ничего тяжелого таскать сегодня не придется. Мне надо проверить, как идут дела в главном доме и к четырем вернуться в офис — я созвал совещание. Я больше ни для чего вам не нужен?
— Пока нет.
— Я к вам еще заскочу перед тем, как отъехать на завод, — пообещал Уилл.
В отсутствие Уилла Остин под моим руководством стал вешать шторы, а я разложила картины на полу и стала продумывать различные комбинации их размещения.
— Он такой симпатичный, Кили, — сказал Остин, глядя на Уилла в окно.
— Уилл? Остин, вы с Глорией, видно, заодно. Она тоже по его поводу рассыпается в комплиментах. Только я ничего особенного в нем не вижу.
— Значит, плохо смотришь, — сказал Остин. — Ну, правда, Кили, что там может не нравиться? Он высокий, выше тебя, чего не скажешь о большинстве мужчин. У него классная мускулатура — я видел, когда он двигал диван. Он умен и богат. Он — парень-мечта для любой девушки традиционной ориентации.
— Я не в их числе, — твердо заявила я. — Махони нельзя назвать ужасным, просто он не соответствует моему представлению о совершенстве, вот и все. В любом случае, Уилл влюблен в другую женщину, ради которой все это безумие затевалось и теперь выполняется. Я обставляю Малберри-Хилл так, чтобы у нее возникло к нему ответное чувство.
— А кто соответствует твоему представлению о совершенстве? — спросил Остин довольно настойчиво, при этом продолжая работать: он поднял тяжелый рулон с холщовыми шторами и сейчас пропускал сквозь пробитые в материале отверстия железный штырь карниза. — Эй-Джи Джерниган? Верно, он тоже богат и выглядит впечатляюще, но мы знаем, что в том, что касается женщин, он полнейшее дерьмо.
— Если ты не возражаешь, я бы предпочла не говорить о Джернигане, — сказала я, взяв первую из картин и примеряя ее к стене, ближайшей к камину. Я ударила по гвоздю несколько сильнее, чем было необходимо, и шляпка расплющилась о стену.
— Почему нет? Ты до сих пор по нему тоскуешь?
— Нет, — с нажимом в голосе ответила я. — Мы не могли бы опустить эту тему?
— Ладно, — с глубоким вздохом согласился Остин. — Но ты не могла бы мне честно ответить на один вопрос?
— Я никогда не лгу, — сказала я, ударив по второму гвоздю на этот раз несколько нежнее.
— М… да, — невнятно пробормотал Остин. — Я насчет мебели, — сказал он и картинно обвел комнату рукой. — Все это просто случайно оказалось у тебя на складе? По щучьему велению?
— У меня хороший вкус, — нахмурившись, принялась оправдываться я. — И когда я вижу, что могу отхватить что-то стоящее по дешевке, я просто покупаю эту вещь и тащу на склад. У нас с Глорией целых два склада, и оба забиты.
— Сомневаюсь, — надув губы, сказал Остин. — Я думаю, что все вот это — конкретный заказ под конкретного клиента — будущую миссис Джерниган. Я прав?
Я повесила первую картину и аккуратно ее поправила. С помощью рулетки отмерила нужное расстояние
