— Ты в порядке?
— Вроде того.
— Хочешь вернуться? Старик крепко утомился. Я не думаю, что он привык так много разговаривать.
Я кивнула и следом за Остином вошла в дом.
— Я бы хотел стакан воды, — сказал мне Баскомб. — И еще на кухне в шкафу под раковиной должна быть бутылка скотча. Налейте на три пальца.
— Я принесу, — сказал Остин.
Я снова села на стул. Когда Остин принес выпить, Баскомб глотнул, кивнул и поставил стакан на кофейный столик.
— Как умерла мама? — спросила я. В моей голове один вопрос теснил другой. — Ее кто-то убил?
Баскомб поднял руку:
— Убийства не было. Это был несчастный случай. Просто несчастный случай.
— Тогда почему вы никому ничего не сказали? — воскликнула я. — Ты, сукин сын, знал, что она мертва все эти годы?!
— Кили, — сказал Остин и пожал мне руку, — дай человеку сказать.
Баскомб взял стакан с виски и ополовинил его одним долгим глотком.
— Это нормально, — сказал он, причмокнув губами. — Она не может сказать мне ничего такого, что бы я сам себе не говорил.
— Что произошло? Как она умерла? — требовательно спросила я.
— Меня не было там в тот момент, когда она погибла, — сказал Баскомб. — Соня позвонила мне в два часа ночи в истерике. Лоррейн уже успела меня вышвырнуть, и я спал на диване в офисе. Я поехал прямо туда, но было уже поздно. Джаннин уже нельзя было помочь, понимаете?
— Нет, — упрямо сказала я.
Баскомб взял стакан и сжал его в ладонях.
— Вот поэтому она умерла, — мрачно глядя в стакан, сказал он. — Из-за пьянки. — Он поднял на меня глаза. — Сразу после этого я завязал. Ни капли в рот не брал вплоть до того момента, как врач объявил мне, что у меня рак. Теперь я думаю, какого черта?
— Просто расскажите мне, что произошло, ладно? — сказала я.
— Они все были там в домике. Пили. Дарвис Кейн, твоя мать, Дрю и эта Пламмер.
— Лорна.
— Да. Если верить Дрю, твоя мать с Кейном были там весь день — пили и веселились. У Кейна был мерзкий характер, а когда он пил, то становился еще омерзительнее. В какой-то момент, если верить Дрю, Кейн ударил Джаннин по лицу. И вот тогда Дрю решил, что Кейна пора выпроводить отсюда. И Кейн действительно уехал. Он уехал на машине Джаннин, а она осталась в лесу не при делах. Вот тогда она позвонила Соне и попросила ее приехать и отвезти ее домой.
Баскомб откинул голову на подушки.
— Двадцать пять лет. Я не понимал, что это было так давно. После того, как все это случилось, мне это казалось сном. Я и относился ко всему этому как к кошмару — к тому, чего никогда не было.
— Этот ваш сон стал настоящим кошмаром для моего отца и для меня, — сказала я. — И этот кошмар никогда не кончался. Что случилось после того, как Кейн уехал? Как умерла моя мать?
— Кейн вернулся в домик, но на этот раз у него было при себе ружье, — сказал Баскомб. — Он размахивал им, грозился убить Джаннин. Он даже пару раз выстрелил до того, как Дрю вступил с ним в драку и попытался отнять у него ружье. И как-то так случилось, что ружье выстрелило. И на этот раз пуля попала в Джаннин.
Баскомб взял стакан и осушил его.
— И как раз в этот момент вошла Соня. Джаннин истекала кровью, и Лорна визжала, и Кейн, когда понял, что случилось, выскочил из дома и уехал до того, как кто-то из нас успел его остановить.
— А моя мама умерла.
— Мы ничего не могли сделать, — сказал Баскомб. — Полицию вызвать побоялись, потому что не знали, как все случившееся объяснить: женатый президент местного банка в какой-то хижине в лесу со своей любовницей. Дрю вот-вот должен был участвовать в перевыборах на должность окружного администратора. Замужняя женщина с простреленной грудью? И кровь по всему дому. Они запаниковали. Они все были пьяны и запаниковали. К тому времени, как я приехал, все уже было закончено. Все, что мы могли сделать, это убрать грязь и придумать что-то правдоподобное. Так мы и поступили.
— Где она сейчас? — спросила я шепотом. — Что они сделали с маминым телом?
— Я не знаю, — сказал Баскомб. — Дрю с Лорной где-то спрятали его, но где именно, мне не сказали. Я и до сих пор не знаю.
— Вы не знаете? — закричала я, поднимаясь со стула. Я была в гневе. В слепом гневе. Я стояла над Баскомбом со сжатыми кулаками, и он вжался в подушки.
Я схватила подушку и швырнула ее в Баскомба. Шапочка слетела с его головы, и лысина тускло блеснула в свете лампы.
— Не надо, — всхлипнул он.
— Вы просто не хотели знать! — закричала я. — Вам всем было наплевать. Всем наплевать! Вы могли бы позвонить в полицию, сказать, что случилось. Могли бы объяснить, что это был несчастный случай. Такая крупная рыба, как Дрю Джерниган, в тюрьму бы не отправилась. Все бы свалили на Дарвиса Кейна. И мы, по крайней мере, знали бы. Мы могли бы, по крайней мере, ее похоронить.
Я снова схватила подушку, но Остин вырвал ее у меня.
— Кили, — закричал он, — Кили!
Внезапно боевой настрой покинул меня. Я опустила глаза и увидела сморщенного, жалкого, больного старика.
— Я не хочу, чтобы вы умерли, — сказала я. — Не хочу, чтобы вы умерли до того, как вас, Джернигана и Лорну призовут к ответу за то, что вы сделали.
Я вышла, не закрыв за собой дверь, и пошла по ковру из опавших листьев к машине.
Глава 61
Вечер среды. Традиционный ужин у отца. Забросив Остина домой, я принялась кататься по городу, бессмысленно нарезая круги вокруг площади, проехала мимо антикварной лавки, мимо аптеки, затем мимо закрытого детского кафе, куда мы когда-то часто ходили с мамой. И потом я поехала туда, где видела ее последний раз — домой.
Я облегченно вздохнула, увидев, что машины Серены нет перед домом. Мне требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к мысли, что папа теперь не один. Проведя с Сереной какое-то время, я пришла к выводу, что она на самом деле неплохая женщина. Возможно, не та, кого бы я выбрала для отца, но будем реалистами: мы редко имеем возможность выбирать партнеров своим родителям. В любом случае сегодняшний вечер обещал быть вечером только для нас двоих.
— Привет, девочка, — сказал мне отец, когда я зашла на кухню через дверь черного хода. Он хлопотал возле плиты, насвистывая мелодию, доносившуюся из CD-плейера, который я подарила ему на День отца. В комнате пахло жареным мясом и жареным луком. Запах был знакомым. Тут пахло домом.
Отец оторвался от помешивания стряпни в кастрюле и поцеловал меня в щеку.
— В чем дело? — воскликнул он. — Ты плакала!
— Немного, — призналась я. — Ты не мог бы на некоторое время отвлечься?
Отец кивнул:
— Сейчас, только картошку выключу. Цыпленок уже готов. Я оставил его в духовке.
Я подошла к бару и достала бутылку бурбона и два стакана. Налила немного в каждый, потом добавила льда и воды. Папа сидел за столом на кухне. Я поднесла свой стакан к его стакану и чокнулась.
— За маму, — сказала я. — За память о ней. Отец удивленно поднял на меня взгляд.
— О чем это ты? Ты что-то узнала?
Я откинулась на спинку стула и взяла отца за руку.
— Она умерла, — сказала я тихо. — Она была мертва все эти годы. Она никогда не уезжала из Мэдисона.
