– Его здесь больше нет, – ответила она. – Приехал ваш отец и забрал его.
– Здесь был отец! – воскликнул Том, засветившийся от счастья. – А куда он взял дедушку?
Салли Тренч этого не знала.
– Они уехали примерно с полчаса, – сообщила она и захлопнула дверь.
– Может быть, отец еще в городе, Хевенли! – воскликнул возбужденно Том. – Если поторопиться, то мы, может быть, еще найдем его.
– Глаза мои не глядели бы на него! – взорвалась я.
– Зато мои хотели бы! Он один может сообщить нам, где найти Кейта и Нашу Джейн.
Мы с Томом бросились бежать. Уиннерроу идеально подходил для поисков – одна главная и двенадцать перпендикулярно пересекающихся улиц. Мы заглядывали на бегу в витрины магазинов и спрашивали прохожих. Шестой из остановленных нами людей сказал, что встретил отца:
– Думаю, он шел в больницу. Что ему там делать?
– Иди дальше один, – безучастно сказала я, несмотря на уговоры Тома.
Том беспомощно развел большими мозолистыми руками. Вид у него был растерянный.
– Хевенли, я должен тебе признаться: я все время тебя обманывал. В тех письмах и на тех фотографиях – это все были одноклассницы по имени Талия и Лори. У Бака Генри нет детей, он их похоронил. А красивый дом принадлежит родителям Лори, он у дороги в шести милях отсюда. У Бака Генри дом, может, и был когда-то красивым, но теперь он разваливается, ему нужен ремонт. А сам он – настоящий рабовладелец, он заставляет меня работать по двенадцать—четырнадцать часов в день.
– Ты хочешь сказать, ты мне все врал? Все эти письма, когда я жила в Кэндлуике, – это обман?
– Все вранье. Я сочинял, чтобы ты не беспокоилась. – Том с мольбой посмотрел на меня. – Я знал, что ты будешь думать обо мне, и не хотел тебя волновать, но сейчас я должен тебе признаться, что ненавижу эту ферму! А Бака Генри так ненавижу, что иногда мне кажется, если не сбегу, могу убить его. Так что пойми, почему я хочу убежать от него и найти отца. Я должен это сделать.
Для того чтобы помочь Тому и вновь увидеть Кейта и Нашу Джейн, я была готова на все, даже встретиться с ненавистным человеком.
– Скорее, скорее, – поторопил меня Том, и мы бегом направились к больнице.
– Наверное, Кэл сейчас возле Китти, – предположила я, задыхаясь от бега, когда мы оказались в коридоре больницы.
Том спросил о Люке Кастиле, и медсестра ответила:
– Да, он был здесь.
– А сейчас где он?
– Не знаю. Час назад он спрашивал номер палаты миссис Деннисон.
Значит, отец искал Китти. А может, меня?
Том схватил меня за руку и потащил за собой дальше по коридору.
Все медсестры и обслуживающий персонал уже знали меня по имени и здоровались со мной, пока мы шли с Томом к лифту, чтобы подняться к палате Китти. Я была сама не своя, заторможенная, не представляя себе, о чем буду говорить с отцом. Но, когда мы вошли в палату и я увидела Китти, бледную и истощенную, и Кэла, стоящего рядом с ней на коленях и плачущего, я даже испытала на миг разочарование: отца в палате не было. И тут же меня поразило, какой счастливой казалась Китти. Она почему-то радостно улыбалась мне и Тому.
– Твой отец приходил проведать меня, – еле слышно прошептала она. – И спрашивал о тебе, Хевен. Сказал, что надеется тебя увидеть. Он сказал, что раскаивается в том, что сделал в прошлом, и надеется, что я прощу его. Ни за что не подумала бы, что Люк Кастил будет говорить в таком духе. Кэл, как он говорил?
– Очень смиренно, – глухо ответил Кэл.
– Да-да, вот именно. Он был действительно смиренный, раскаивающийся. – Глаза Китти блестели, словно после созерцания чуда (а она ведь столько дней не говорила). – Он смотрел мне в глаза, а раньше он этого никогда не делал. Я так любила его, я готова была умереть за него, а он смотрел сквозь меня. Вроде как взял вещь, подержал и бросил. Но он изменился, он… Он ушел и оставил тебе записку.
Ее радость была безумной, лихорадочной, словно она куда-то торопилась. И впервые я поняла, что она умирает, умирает прямо у меня на глазах. Возможно, она умирала уже несколько месяцев, а мы с Кэлом настолько привыкли к резким переменам в ее настроении, что не могли понять одной вещи: все это было проявлением ее депрессивного состояния и тайного ужаса по поводу опухоли. Иссушенной рукой с длинными, казавшимися сейчас неестественно длинными ногтями она протянула мне конверт с моим именем. И впервые улыбнулась мне тепло и приветливо.
– Хевен, я сказала тебе спасибо за все, что ты сделала для меня? Наконец-то у меня есть дочь… Люк пришел навестить меня – это что-то значит, правда? Это ты вызвала его, да? Ты, конечно. Потому что как только он вошел, то стал смотреть по сторонам, как будто ожидал увидеть тебя. Ну ладно, Хевен, ладно, почитай, что он тебе написал.
– Это Том, мой брат, – наконец представила я Тома.
– Рад познакомиться, Том, – произнес Кэл, вставая и протягивая Тому руку.
– Ой, как же ты похож на Люка, когда он был твоих лет! – радостно воскликнула Китти, и ее бледные глаза засветились странным светом. – Тебе бы еще черные волосы и черные глаза – и совсем как отец будешь! Вылитый отец!
Меня трогала эта женщина с дьявольским характером, рыжими волосами и длинными розовыми ногтями, от которых не раз доставалось моей коже. Сцены ее прошлых выходок появлялись и гасли в моей
