10 августа обе дивизии, которыми командовали [штандартенфюрер СС Йоханнес] Мюленкамп и [оберфюрер СС Гельмут] Беккер, были подчинены штабу вновь сформированного IV танкового корпуса СС [обергруппенфюрера СС и генерала войск СС Отто Герберта] Гилле. Корпус принял участие в обороне севернее нашего плацдарма восточнее Варшавы.
Уже 18 августа на соседнем (левом) участке был совершен прорыв, в результате «Викинг» попал в окружение, после чего левый фланг у Буга вынужден был отступить.
В оборонительных боях за Варшаву корпус до конца октября удерживал свои позиции между Вислой севернее Варшавы до Буга у Сероцка.
До Рождества продолжались оборонительные бои восточнее Модлина. Поскольку «Мертвая голова» уже с начала года участвовала в боях, то с конца ноября она была отведена в прифронтовой район для краткого отдыха и пополнения и в конце года вместе со штабом корпуса и дивизией «Викинг» переброшена в Венгрию.
Группа армий «Центр» тем самым была значительно ослаблена перед крупным советским наступлением, начавшимся в январе 1945 года. При этом корпус был переброшен уже в практически потерянный для немецких войск район военных действий.
Здесь можно упомянуть Варшавское восстание, вспыхнувшее совсем рядом за линией фронта 9-й армии и продолжавшееся с 1 августа по 2 октября 1944 года. Под командованием [обергруппенфюрера СС, генерала войск СС и полиции Эриха] фон дем Бах-Зелевски[121] в этих боях участвовали части особого назначения, а также русские добровольческие части [бригадефюрера СС Бронислава] Каминского, немецкие части [оберфюрера СС Оскара] Дирлевангера и сводная полицейская группа [группенфюрера СС, генерал-лейтенанта войск СС и полиции Генриха] Рейнфарта.
Здесь на уже очевидно потерянных позициях сражались III танковый корпус СС под командованием [обергруппенфюрера СС и генерала войск СС Феликса] Штейнера с дивизиями «Нордланд» и «Нидерланд», а также VI [армейский] корпус СС с двумя латышскими дивизиями СС. В результате массированного советского июльского наступления против войск группы армий «Центр» правый фланг группы армий «Север» был вынужден также отступить вдоль Двины до района Митау — Динабург[122] . Оттуда линия фронта проходила через Опочку и Плескау до Нарвы.
10 июля сильная советская танковая группировка атаковала VI корпус СС. 15-я латышская дивизия СС была практически полностью уничтожена; 19-я латышская дивизия СС еще держалась, была частично окружена, однако сумела пробиться на промежуточную позицию у Опочки.
Остатки обеих дивизий были выведены из боя, 15-я дивизия СС переброшена на полигон Кониц, а 19 -я сведена в боевую группу. Командование корпусом принял на себя [обергруппенфюрер СС и генерал войск СС] Вальтер Крюгер.
Еще севернее III танковый корпус СС — в его составе находились, в том числе, 20-я эстонская дивизия СС и легион СС «Валлония» — до конца июля упорно удерживал плацдарм у Нарвы, отражая яростные атаки противника. Однако 31 июля плацдарм был все же оставлен, и линия обороны левого фланга отодвинута на перешеек между Нарвой и Йыхви. Здесь корпусу пришлось удерживать позиции до середины августа.
К этому времени два ударных клина русских вдавили линию фронта южнее Плескау. Против них была брошена боевая группа 19-й дивизии СС; она успешно удерживала позиции в районе озера Лубанас.
Так сражалась противотанковая артиллерия легионов[123]
О своей 14-й противотанковой роте голландцы и норвежцы знают пока только, что цель ее марш-броска — местечко Мга, что она была выделена из своего соединения, она теперь подчинена армейскому подразделению и что южнее Девы бушует тяжелое оборонительное сражение.
Мга уже переполнена соединениями, прибывшими для подкрепления, и вскоре уже везде разносится слух, что прибыли солдаты СС — «иностранцы». К части постоянно подходят армейцы, чтобы «принюхаться» к новым товарищам. Они не скупятся на хорошие советы и на имеющийся в достаточном количестве шнапс. Это в других местах международное общение может не ладиться, у солдат оно получается легко.
Немногим позже раздается приказ к бою. Инструкторы вывозят орудия из деревни, вдоль дороги на Бирму (ее так назвали, потому что она ведет к русскому вокзалу Рангун) и за железнодорожной насыпью в песчаную яму. В бледном свете полной луны они проходят артиллерийские позиции, по которым прокатился огневой шквал русских батарей. Местность еще усеяна телами бравых артиллеристов, которые все еще лежат у своих орудий.
С рассветом начинается сильнейший артиллерийский и гранатометный огонь, прерываемый адскими ударами сталинских органов. Четыре раза по двадцать четыре часа солдаты стоят в обороне у своих орудий, и если они остались невредимыми после ужаснейшей канонады, то это благодаря штольням в песчаной яме, которые ведут глубоко под землю.
Норвежцы должны стрелять первыми. Когда враг начинает укреплять свой клин, вбитый им в немецкий фронт, показывается первый вражеский танк. За секунду длинные молчаливые норвежцы пробуждаются — три выстрела… и вот танк уже стоит, объятый пламенем. На орудие обрушиваются удары русской артиллерии.
Тут русские ставят на позицию «трещотку», 7,62-сантиметровку, чтобы прикрыть огнем гусеничный тягач, который хочет пересечь железнодорожную насыпь. Оба норвежца погибают. И когда уже к вечеру на просеке появляется второй танк, его подбивает другое орудие той же норвежской части.
Норвежцы торжествуют, но они делают это на свой манер, который иным может показаться твердолобым — они продолжают стрелять. Как только противник пытается сменить расположение стрелковых групп, их гранаты тут же устремляются туда. Вечером командир гренадерского батальона высказывает им благодарность. Норвежцы ничего не отвечают, удовлетворенно пьют шнапс, курят трубки и возвращаются к своим орудиям.
Лишь голландский связной, Герардес Муйман, не доволен. Его точит мысль о том, что он лишь связной и не может стрелять сам. Поэтому он решает еще раз «начать наступление» на своего начальника.
«Вы начинаете действовать мне на нервы», — сказал ему старшина совсем недавно, но это не тронуло потомка гёзов Муймана.
Его желание будет исполнено раньше, чем он об этом догадывается. Через несколько дней потери на позициях оказались настолько велики, что приходится совершить переформирование, и Жерар становится даже командиром орудия.
В ночь на 30 января орудия Нэргера и Муймана занимают свои позиции. Они стоят на расстоянии не меньше восьмисот метров друг от друга, между ними находятся главный медицинский пункт соединения и командный пункт полка.
Лишь утром удается разглядеть местность. Орудия находятся на северном фланге уже упомянутого клина, который частично проходит сквозь густой лес, что облегчает советским войскам подвод подкрепления.
Сильный огонь без перерыва градом сыпется на немецкие позиции. Утром Муйман замечает движение противника в сторону леса. Он подносит к глазам бинокль, тщательно наблюдает и различает теперь десять танков, за которыми следует пехота. Очевидно, эта группа тоже хочет пробраться в брешь, но прежде чем сделать это, ей придется пройти мимо противотанковой пушки Муймана!
Танки, наконец-то танки в прицеле, а не бесконечные прыжки пехотинцев в снегу. Орудие Муймана готово к бою. Он сам припадает глазом к прицелу, его руки хватаются за штурвал
