'Разведывательного бюро', что оба напечатаны на машинке № 1, которая имеет тенденцию к расплывчатой печати нижнею левого угла заглавных букв, особенно К и Ять»17.
Различные характерные особенности имеют и шрифты других использованных машинок. В частности, другой (возможно, это машинка № 2, выделенная Дж. Кеннаном) присуща вытянутая к верхнему левому углу конфигурация строчной буквы О. По тем материалам, которые были доступны мне (12 факсимиле из официальной брошюры), я выделил достаточно четко только почерк двух пишущих машинок. Более подробно к вопросу о пишущих машинках, использованных А. М. Оссендовским при изготовлении фальшивых документов о германо-советских отношениях, мы вернемся ниже, при анализе «документов Акермана — Имбри», ксерокопии оригиналов которых имеются в нашем распоряжении.
Таким образом, объективные данные, полученные в результате исследования угловых штампов немецких и русских «документов», доказывают, что они были отпечатаны в одной и той же типографии и одним и тем же человеком («почерк» наборщика, привычка к расположению элементов названия учреждения, места для даты и номера, словом, вся «архитектоника» набора углового штампа). А анализ образцов машинописи, проделанный Дж. Кеннаном, ярко показал, что и русские, и немецкие «документы» написаны в одном месте и на тех же пишущих машинках. Особенно четко это видно на примере документов «Контрразведки при Ставке», которая должна была бы располагаться в г. Могилеве, но документы которой написаны на тех же машинках, на которых выполнены документы «комиссара по борьбе с контрреволюцией и погромами» и «Разведывательного бюро БГШ», располагавшихся в Петрограде.
Следовательно, объективные данные для обнаружения подделки существовали всегда и могли быть обнаружены если не сразу же в Петрограде, то весной и летом 1918 г. в Америке, когда они оставались доступными для квалифицированного профессионального изучения любыми экспертами. Кстати, есть несколько свидетельств того, что английские служащие разных учреждений, коснувшиеся этой проблемы, проявляли гораздо больший скептицизм относительно подлинности всех трех серий документов о «германо- большевистском заговоре», чем американцы. Но для позиции американского правительства важнее было настаивать на подлинном характере документов, чем проверять их на поддельность. Политика обусловила оценку и использование «документов Сиссона». Они как нельзя лучше оправдывали тот определенный поворот к непризнанию Советской власти и борьбе с нею, который после колебаний конца 1917 г. и начала 1918 г. произвела администрация президента Вильсона.
Примечания:
1 Nuorteva S. An Open Letter to American Liberals. With a Note on Recent Documents. New York: The Socialist Publication Society. 1918. P. 25–32; Reed J. The Sisson Documents. New York: The Liberator Publishing C°. 1919.
2 Die Entlarvung der Deutsch-Bolschewistischen Verschworung mit einem Vorwort des Friih- eren Ministerprasidenten Philipp Scheidemann. Herausgegeben von D-r Ernst Bischoff. Berlin, 1919.
3 Кеппап G. F. The Sisson Documents. The Journal of Modern History. Vol. XXVIII. June, 1956. P. 130–154.
4 Sisson E. One Hundred Red Days. New Haven, 1931. P. 356. В отношении P. Робинса Э. Сиссон явно не прав. В биографической хронике В. И. Ленина указано, что в 15 ч 10 мин 28 февраля Ленин в ответ на телеграмму Р. Робинса из Вологды с запросом о положении дел с заключением мира сообщает телеграммой, что мир не подписан, обстановка остается без изменений, а об остальном сообщит П. М. Петров из Наркоминдела. (См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 5. М., 1974. С. 284– 285.)
5 Sisson Е. Op. cit. Р. 356.
6 Ibid. Р. 357–358.
7 Ibid. Р. 358.
8 Ibid.
9 Ibid. P. 362–363. Вернемся еще раз к проблеме ящиков. На с. 362 своей книги Э. Сиссон пишет также, что утром 3 марта 1918 г. он пошел в Смольный, «чтобы сказать 'гудбай' сцене и действующим лицам», а также поискать глазами знаки прошедшей операции. «Думаю, что я их обнаружил. Несколько больших сосновых ящиков с папками дел со взломанными боками лежали на снегу во дворе. Рабочие начинали заколачивать их снова. Маленький инцидент, говорили, группа гвардейцев складывала их чересчур небрежно». Сиссон был уверен, что это были «те» ящики, тем более что вечером того же дня он и получил примерно половину тех писем, которые он отмечал ранее в представленных ему Семеновым списках. След ящиков (но целых!) обнаруживается и в монографии М. П. Ирошникова «Создание советского центральною государственною аппарат: Совет Народных Комиссаров и народные комиссариаты. Октябрь 1917 г. январь 1918 I.» (М.-Л., 1966. С. 91–93). Автор указывает, что ответственными за переезд аппарата Совнаркома были М. Е. Алексеев и Ю. П. Сергеева. Последняя 3 марта направила Н. П. Горбунову следующее письмо: «Посылаем Вам списки; если Вас это удовлетворит, то я с г. Алексеевым приступлю к изготовлению ящиков». Всего было изготовлено (после этой даты!) 70 ящиков клади весом около 50 пудов. Возможно, Сиссон и видел какие-то не заколоченные ящики и даже сам первый сказал об этом Семенову, который и воспользовался этой версией для объяснения появления оригиналов.
10 Sisson Е. Op. cit. Р. 363. Возможно, это свидание «в районе Таврического сада» происходило на квартире у Е. П. Семенова, который, по данным справочника «Весь Петроград» на 1917 год, жил по адресу: Манежный переулок, 16, в одном квартале от Таврического сада.
11 Sisson Е. Op. cit. Р. 373.
16 Ibid. P. 142–143.
17 Ibid. P. 143.
Выше мы показали и доказали поддельность «документов Сиссона». Но не только и не столько в этом я вижу свою задачу. Ведь Эдгар Сиссон почти три недели решал главный для себя вопрос: являются ли Ленин и Троцкий прямыми агентами кайзеровской Германии, выполняют ли они указания из Берлина. Он лично знал вождей большевиков, разговаривал с ними, вынес определенное впечатление из этих бесед. В частности, мы помним, что в результате встречи с Лениным его уважение к главе советского правительства возросло. Ленин в разговоре с ним и Робинсом не побоялся сам заострить вопрос и сказать иронически: «И они называли меня германским шпионом!» Сиссон в мемуарах своих реконструировал внутренний монолог Ленина, правильно указав на его расчет использовать ресурсы и власть в России для революции в Германии. Но именно под влиянием полученных от Семенова фотокопий искусно выполненных подделок Оссендовского он нашел ответ на свой вопрос: да, большевистские лидеры — эго прямые немецкие агенты, переговоры с ними невозможны, это враги, а не бывшие союзники, их надо разоблачать и обращаться с ними как с врагами. Что же содержалось в этих документах такого, что убедило Сиссона? Он начал колебаться, ознакомившись еще в начале февраля 19] 8 г. с несколькими комплектами документов первой серии, но окончательное убеждение созрело в нем к концу этого месяца. 9 оригиналов, полученных им в результате мифического «рейда» и похищения из смольнинских ящиков, лишь подтвердили уже сложившееся убеждение, дали окончательные «доказательства». Не зря, получив их, он воскликнул:
