Коля поднял глаза к потолку, вспомнил что-то и опять закричал:
- Не поднимайте деньги, если они лежат на дороге, и не входите в воду, если они плывут по реке! Это сатана искушает вас! - На Колиных глазах выступили слезы, и он надавил на глаза с силой пальцами и продолжил тихо, почти шепотом, так, что все напряглись, слушая его:
- Не можете молиться - не молитесь... Не можете поститься - не поститесь. Не можете верить Христу - не верьте... Не можете верить Мухаммеду - не верьте... Не можете верить - не надо... Но знайте! Придет сатана! Он приходит всегда, когда люди не верят в Бога. Сатана придет, и вы поверите в него. Вас даже не надо будет заставлять, ведь вы уже готовы в него поверить...
Коля вновь ухватился за крюк и, раскачивая его, стал выкрикивать слова своей молитвы:
- Ашхаду ан ла илаха илла ллаху ва ашхаду анна Мухаммадан абдуху ва расулуху!
Табурет вдруг вывернулся из-под его ног, мгновение он висел, держась за крюк, а в следующее мгновение рухнул вместе с крюком на пол и лежал, не двигаясь.
А вечером того же дня все кончилось. Вот как это было...
Из низин у речки туман заползал в деревню. Коля сидел на лавочке, сжавшись, обняв себя за бока. Его знобило.
В доме пьяно бубнил Федька.
В низине, у речки, в самом тумане, кто-то невидимый разжигал костерок, и Коля неотрывно смотрел на его зыбкий свет.
В доме что-то загремело, упало.
- Сломал! Ах ты, скотина пьяная! - заругалась тетка Соня. - Колька делал-делал, а ты сломал! Ну, глянь, была прялка как новая!
Не отрывая взгляда от костра, Коля поднялся и пошел к нему.
Костер был разведен под кроной огромной ветлы, наполовину погибшей от старости. На отпавшем от нее сучке сидел спиной к Коле человек и подбрасывал в огонь сухие ветки. Костер вырос, пока Коля шел к нему, веселыми языками слизывал туман вблизи. Человек обернулся. Это был неизвестный в черных очках.
- Чего встал, присаживайся, - сказал он и подвинулся, освобождая у огня место.
Коля сел, протянул к огню руки, согреваясь, и улыбнулся.
- Не узнал меня? - спросил неизвестный.
- Нет, - сказал Коля, глядя в огонь.
Неизвестный снял очки, повернул голову.
- Так - профиль, так - анфас. Теперь узнал?
- Товарищ старший лейтенант? - удивленно улыбаясь, спросил Коля.
- Обижаешь - майор. Правда, в отставке... По состоянию здоровья... Зови замполитом по старой памяти... А я тебя, между прочим, тут почти целый месяц пасу. Догадываешься почему?
- Нет.
- Недогадливый ты, гвардии рядовой Николай Иванов. А помнишь 14 октября 1986 года, кишлак Шат- ома в ста двадцати километрах от Кундуза?
- Да.
- Помнишь, как командир роты капитан Алексей Медведев приказал тебе расстрелять трех пленных духов, а ты отказался?
- Помню.
- А дальше что было?
- Вы расстреляли их.
- Правильно. А помнишь, на следующий день, ночью, на марше мы устроили привал в степи, все развели маленькие костерики из сухого спирта, чтобы консервы разогреть, и ты сказал, что сейчас на земле, как на небе, а Леха... гвардии капитан Алексей Медведев спросил тебя: 'А ты случаем не поэт?' А ты что ответил?
- 'Нет'.
- Вот видишь, все помнишь! А потом мы провели с тобой политбеседу. Мы говорили, что у тебя здесь живут мать и отец, и брат, и односельчане, и ты защищаешь их! Защищаешь, хотя ты от них и далеко. Мы тебя били?
- Нет.
- А знаешь почему? Потому что Леха сказал: 'В этом парне что-то есть...' И ты пообещал нам, что завтра при чистке кишлака Маруни пойдешь в первой линии. Обещал?
- Да.
- И ты пошел... Но духи ударили... Мы отступили, а ты сдался, так?
- Нет! - выкрикнул Коля, поворачиваясь к неизвестному.
Неизвестный усмехнулся:
- Нам надо было уходить, потому что... все могли там полечь. Но Леха сказал: 'Пропавший без вести - это хуже, чем убитый. А потом, - сказал он, - в этом парне что-то есть'. И мы пошли, ночью, положили шестерых, а седьмой... У неизвестного вдруг сорвался голос. - Лехе пуля попала в легкое... И когда он говорил, у него изо рта летела кровавая пена, и у меня вся морда была... Он сказал: 'Я понял, что в этом парне. Он - предатель'. К тому времени перебежчик из духов уже рассказал, что ты сдался и тебя увели...
- Нет, - сказал Коля. - Рядом разорвалась граната, я упал, а когда...
Но его собеседник не слышал. Он продолжал:
- И Леха сказал мне: 'Если ты когда-нибудь где-нибудь увидишь его - в Афгане или в Союзе, - убей его'. Я сказал: 'Есть'.
Неизвестный покачал головой, усмехаясь и вздыхая, и вдруг схватил Колю за плечо и на мгновение крепко прижал к себе.
- И когда я тебя увидел в программе 'Время', я занял денег, купил 'тэтэшник', попросил у приятеля машину, взял отпуск на работе и приехал... Два раза я чуть... Чудо тебя спасло... А потом... И вот сегодня мне уезжать, а убивать тебя я совсем не хочу. И не буду. Что-то случилось... Места у вас красивые, отдохнул... - Неизвестный вдруг резко поднялся, заходил взад-вперед, сцепив за спиной руки. - Купил я тут одну, так сказать, книжицу... 'Евангелие' называется, давно собирался почитать, да все как-то... И все читал ночами... Не спится, давно все-таки никого не убивал, да и клопы... Там, конечно, много такого, с чем согласиться не могу. 'Не клянитесь!' А как же, например, присяга? На ней же вся армия стоит! Или: 'Не судите'. Хорошо, я согласен не судить... если расстреливать всякую сволочь без суда и следствия! А многое, конечно, устарело. Заповедь номер три, к примеру. Не разводись, если она не прелюбодействовала, и не женись на разведенной. Почему? Моя первая, например, не изменяла мне, но сукой была редкой. Я развелся, женился на разведенной, живем хорошо, двое детей. И первая, главное, хорошо с новым живет! Где же тут логика? Ну, а уж насчет щеки... Может, в его времена по щекам били, а сейчас, если в тебя калибром 7,62 справа влепят, левой стороной уже не повернешься... Я не богохульствую, я, между прочим, два года назад крестился, я теперь замполит крещеный! Но чем больше я читал, тем меньше мне хотелось тебя убивать! Вот какое дело! Значит, что-то есть в этой книжице, есть! А главное там все про нас написано! И все, что с нами теперь! Когда книжники и фарисеи требовали знамений с неба, а он, ну, Христос, рассказал им про одного мужика, который беса из своей души вы-гнал. Выгнать-то выгнал, да только душа- то пустая осталась, ничем хорошим он ее не заполнил. А тот, ну, бес, пошатался по пустыне, с другими такими же встретился и решил посмотреть, как там его хозяин? Смотрит, а жилплощадь свободна! Он - туда. И не один - всемером! И знаешь, что Христос напоследок сказал книжникам? Это я даже запомнил! 'Так будет и с этим злым родом!' - Неизвестный помолчал и повторил: - 'Так будет и с этим злым родом...' Ведь это он про нас, про русских говорил! А ты знаешь, когда я всех семерых в себе почувствовал? Когда баксы эти по реке поплыли. Я ведь был там. И штиблеты скинул уже. А потом тебя увидел... И понял - нельзя лезть в воду, не полезу! А они как заворочаются в моей душе! Аж завыл я, веришь? Вот тогда ты себя и спас, гвардии рядовой Николай Иванов.
Коля поднялся, и неизвестный крепко обнял вдруг его, прижимая к себе, - и замер так.
- Значит, по новой все начинать, - продолжил неизвестный, глядя в костер. - Только теперь тяжелее будет. Ровно в семь раз. А тебе... Тебе в сто раз тяжелее будет.