целуйтесь!' Поцеловались. Кулаком им погрозил и ушел. Веришь, батюшка, после того пальцем не тронули друг дружку. Пальцем! Потом их на войне побило обоих...

Тетка Соня с надеждой взглянула на попа, перевела взгляд на сыновей.

Во все время ее рассказа отец Михаил сидел неподвижно, смотрел на свои смирно сложенные на столе руки. Он вздохнул и тихо заговорил, будто сам удивляясь рассказываемой истории:

- Жил очень давно, полторы тысячи лет назад, святой, Макарий Египетский. В пустыне жил, в пещере. Великой святости был человек. И услышал он во время молитвы голос: 'Макарий! Ты еще не сравнялся в святости с двумя женщинами, которые живут в таком-то городе'. Пошел Макарий в тот город, отыскал тех жен, стал спрашивать их. А они ему отвечают: 'Мы грешны и живем в суетах мирских'. Но преподобный не переставал вопрошать их, говоря: 'Ради Бога, откройте мне ваши добрые дела!' Наконец сказали старцу женщины: 'Нет в нас добрых дел, одним лишь не прогневляем мы Бога: с поступления нашего в супружество за двух братьев вот уже пятнадцать лет мы живем так мирно, что не только не заводили между собой ссоры и вражды, но и одна другой слова еще неприятного не сказали'.

Батюшка замолк, поднял глаза и, улыбаясь, обвел всех взглядом:

- Вот как важна Богу мирная и согласная жизнь в семье... - Он посмотрел на часы и поднялся.

Глянув из-за плеча в окно, где на улице мать провожала попа, суетливо семеня рядом и что-то рассказывая, Федька повернулся к брату и с усилием изобразил на лице улыбку:

- Давай мириться.

Он снял с божницы икону Николая Чудотворца, старую, в железном окладе, и громко поцеловал изображение святого.

- Целуй теперь ты. И будем как те бабушки жить. - Федька протягивал икону к Колиному лицу, но тот не хотел, не мог ее поцеловать. Федька наступал. Глядя испуганно на икону, Коля попятился.

- Целуй, чего ты?.. Тезка ж твой! Чего боишься? А-а, боишься? А ты все равно целуй! Ну, целуй же, целуй, морда! - заорал Федька и свободной правой рукой, вынеся ее из-за иконы, ударил Колю в лицо.

Коля опрокинулся на спину, Федька навалился сверху, уселся и стал с силой натирать Колино лицо железом оклада, размазывая слезы, сопли и кровь.

Коля лежал, не сопротивляясь, неподвижно и беззвучно.

Он зашевелился и заскулил жалобно и горько, только когда Федька ушел, громыхнув дверью. Убрав с лица иконку, Коля поднялся, всхлипывая, обтер ее на ходу о рубаху на груди, поставил ее на божницу и пошел к двери.

Всхлипывая и шмыгая носом, он вышел во двор, поднял с земли топор с неотмытой на лезвии петушиной кровью.

Федька стоял к нему спиной в уборной, не закрыв за собой дверь. Видя только его затылок, Коля направился к нему.

- Коль! - окликнул его из-за спины материн встревоженный голос: - Далеко ты с топором-то?

Коля остановился.

- Дрова... колоть... - глухо отозвался он, не оборачиваясь, и, размахнувшись что было сил, ухнул топором по колоде, намереваясь, видно, расколоть ее с одного раза.

Лезвие вошло глубоко, но колода колоться не собиралась.

Коля попытался выдернуть топор, но сил явно не хватало, и он дергал бессильно, словно прикованный к топору и к колоде. Тетка Соня обошла его, встала напротив и пристально посмотрела в лицо. Потом подняла глаза к небу, перекрестилась и прошептала:

- Пресвятая Богородица, Приснодева Мария, прости мою душу грешную!

В тот же день Федька уплыл на лодке в Мукомолово пьянствовать, и в тот же день тетка Соня решила. Решила, вошла вечером в хлев и остановилась в двери, прислонилась к косяку, глядя, как сноровисто доит младший ее сын корову, улыбнулась, подошла, пристроилась рядом на чурбачке, положила голову на его плечо. Коля повернулся, посмотрел удивленно и ласково. Тетка Соня улыбнулась усталыми, любящими глазами. И Коля улыбнулся в ответ, сказал тихо:

- Дедушка Амриддин говорит: 'Рай находится под ногами ваших матерей'.

- Правильно говорит, - согласилась тетка Соня. - А мне отец Михаил наказал беречь тебя...

Коля удивленно покосился на мать.

- Как, говорю, беречь, батюшка? - продолжала тетка Соня. - Я, говорю, и так глаз ночами не смыкаю, слушаю, не крадется ли к нему Федька с ножиком... Возьмет и зарежет...

Коля улыбнулся:

- Не зарежет.

- Э-э, сынок, что боится он теперь тебя - это еще хуже. Со страху скорей зарежет. 'Молись', - батюшка сказал. А больше ничего...

- Мам, а я сегодня твою прялку сделал! - похвастался Коля, чтобы не говорить больше о неприятном.

- Руки у тебя золотые, сынок, - похвалила его тетка Соня. - И голова светлая. И здоровьем Бог не обидел. В нашу породу ты, в коровинскую. А Федька - в отца, кровь дурная. А ведь все равно сын он мне! Пропащий человек, никудышный, а мне его от этого еще жальче! А пьянка эта проклятая, она ведь болезнь - так? По радио давеча тоже говорили - болезнь! - Тетка Соня вздохнула. Потом набралась духа и сказала: - Знаешь, сынок, ты меня прости, но уезжать тебе отсюда надо...

Она хотя и решила, что скажет это, но не верила, что сможет, но смогла и сама удивилась, что смогла.

Коля перестал доить, руки его опустились.

- Ясное дело, сынок, мне с тобой и лучше, и легче, а с Федькой - горе одно. Да только ты без меня проживешь, а он - пропадет.

- Куда, мам, уезжать? - тихо спросил Коля.

- К дяде твоему, к отцову брату. Помнишь дядю Юру? Хоть пятнадцать лет не разговариваем, приревновал твой отец его ко мне, так я сама поеду, упрошу. Он мастером на комбайновом. И на работу устроит, и квартира у них большая. Или в общежитии поселишься. В большом городе и с верой твоей легче будет затеряешься...

- Не хочу, мам, в город, - проговорил Коля еле слышно и прибавил шепотом: - Мне тут... хорошо...

- А мне-то как хорошо, сынок! - говорила тетка Соня, не замечая ползущих по щекам слез. - Только я же не о себе. А о тебе, сынок, да о Федьке, черте этом, сердце болит. Не жить вам вдвоем тут, вот беда какая... А может... Тетка Соня даже зажмурилась, чтобы сказать это: - Может быть, ты к дедушке Амриддину своему вернешься? А я гостинцев ему соберу. И передашь ему от меня низкий поклон и материнскую благодарность...

По Колиным щекам покатились слезы, точь-в-точь как по материнским, и точно так же он не замечал их...

IV

Смеркалось. На темнеющем небе проявилась большая круглая луна.

Неизвестный остановил машину, выключил двигатель, прислушался.

Из-за густой сосновой посадки доносился Колин голос - арабский речитатив.

Неизвестный усмехнулся, вышел из машины, тихо прикрыв за собой дверцу. Глянув по сторонам, он побежал к посадке, пригибаясь, а добежав до нее, остановился, вытащил из бокового кармана пистолет, взвел курок, выпрямился и пошел, шагая широко, готовый сделать наконец то, что задумал. Он уже видел в просвете меж деревьев сгибающуюся в поклонах Колину спину, когда вдруг услышал гул мотора и свист вертолетных винтов.

Зеленый армейский вертолет летел низко над рекой, и летел прямо сюда, на него, точнее - на Колю. Долетев до края крутояра, вертолет завис в воздухе и стал снижаться.

- Черт! - удивился неизвестный, спустил курок, сунул пистолет в карман и, пригибаясь, побежал к

Вы читаете Мусульманин
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату