чтобы Адриан в самом деле поверил, что разыграл грека таким немудреным образом. – Ах да… о чем мы говорили?
– О свитках и как их трудно вывезти из Александрии, – подсказал Адриан.
– Ну да, ну да… Мне пришлось запрятать свитки в амфоры с зерном. И то я трясся как овечий хвост, пока чиновник из библиотеки осматривал корабль. А наш древоконь был огромен – пассажиров не меньше тысячи, да еще груз льняных тканей и папируса.
– Железные детали их заинтересовали? – спросил Адриан, пропустив мимо ушей описания корабля, – для него, императорского племянника, не было секретом, как велики корабли, везущие зерно и другие товары из Египта в Италию.
– Нет, на это они не обратили внимания. Железо или медь… Им плевать на железо.
– Но это же свитки не самого Герона?[98] – Конечно. Это просто либо копии, либо мои чертежи и расчеты. Я кое-что взял у Герона, кое-что у других. Кстати, я могу построить механический театр с акробатами. Женщинам это безумно нравится. Ты ведь женат, Адриан.
Племянник императора оставил более чем прозрачный намек без внимания.
– Эта штука будет работать?
– Наверняка.
– Мы можем ее испытать? Когда? – У Адриана загорелись глаза.
– Э, нет, не сегодня и не завтра! – В голосе грека послышалось торжество. – Я привез лишь железные и медные детали да жилы для механизма натяжения. А все остальное – деревянную раму, ворот, воронку и уж, конечно, дротики надо делать на месте. И ни за час, ни за два это никто не изготовит. Так что сейчас в баню… непременно в баню, или я умру. А потом обед – самый лучший обед с хиосским вином.
– Твоя взяла, идем в баню, – неохотно уступил Адриан. – Сколько машин ты можешь сделать?
– Что? Ну, три штуки могу. Металла у меня на три штуки. Этого хватит?
– Не знаю… Думаю, в горах твои машины будут бесполезны. Но они сгодятся на открытой местности. Вот тогда и посмотрим, можешь ты сделать что-то серьезное, а не только театр с акробатами.
Глава II
Сабина
Сабина была не в духе. Она бы с удовольствием осталась в Риме на зиму, а не тащилась сюда в этот варварский город, чтобы повидаться с супругом, хотя поженились они всего полтора года назад, и, поскольку прошлое лето Адриан провел на войне, все женщины в ее семье полагали, что молодые соскучились друг по другу. Бабка Сабины, старшая сестра Траяна, строгая костистая старуха Марциана, и мать Сабины Матидия, женщина вялая, вымуштрованная уступать матери и дяде, и Плотина – эта скучная правильная тетка, которая ни разу за свою жизнь так и не сумела забеременеть, – поехавшие вслед за Траяном сначала в Виминаций, а потом в Сирмий, – все они полагали, что знают, как сделать брак Сабины счастливым, а посему заставили-таки ее приехать из Рима на свидание с молодым супругом.
Встреча вышла на редкость холодной. Сабина чмокнула Адриана в губы – именно чмокнула, тут же отстранилась и пошла осматривать приготовленные ей комнаты. Была бы ее воля – она бы ни за что не потащилась в провинцию, где холодно, мерзко и каждый день приходится глотать от простуды розовое масло с медом, вместо того чтобы этим розовым маслом натираться. Но уж коль супруга самого Траяна Плотина сидела подле мужа покорно, как курица на насесте, то и Сабине волей-неволей пришлось тащиться в неведомые дали.
После прохладного чмок-чмок Сабина спешно отправилась наблюдать, как распаковывают ее сундуки. Выяснилось, что разбился флакон с духами, а в сундук с платьями попала вода, и желтый шарф, прежде сиявший как солнце, пошел белыми пятнами, зато белая туника сделалась местами желтой, будто перепачкалась в моче.
Сабина дулась весь вечер, за обедом делала вид, что у нее нет аппетита, потом – что у нее болит голова, Адриан был вежлив, но брезгливо сморщился, услышав про головные боли. Ночью в спальне Сабина попыталась отговориться усталостью. Но Адриан был настойчив, и ей пришлось уступить. Потом все было ей не так, она отворачивалась, не желая хоть немного предаться фривольным играм, покорно встала на четвереньки, как это делают девки в дешевом солдатском лупанарии, и вздохнула с облегчением, когда Адриан оставил ее в покое.
На другое утро она прогулялась по торговым рядам и немного воспрянула – в Сирмий ушлые торговцы навезли много всяческих безделок: дорогие ткани, цветное стекло, янтарь. Торговцы всех мастей предлагали сомнительные товары, которые люди из многочисленной свиты императора ни за что бы не приобрели в Риме, но здесь покупали по баснословным ценам. Сабина отыскала терпкие духи во флаконе, выдолбленном из цельного куска хрусталя. Духи настолько густые, что их намазывали на кожу, и настолько пряные, что теперь Адриан точно знал, где находится его супруга, уловив струю одуряющего аромата. Но до вечера хорошего настроения Сабине никак не хватало, и к тому моменту, как они добирались до спальни, она начинала бурчать или сетовать на свою судьбу. Адриан предлагал ей сочинять эпиграммы, она в ответ обзывала его гречонком.
Их ссоры повторялись с завидной регулярностью. Вечерами ему приходилось брать ее спальню чуть ли не штурмом. После близости она начинала его распекать и упрекать неведомо за что, поэтому Адриан попросту сбегал к себе в комнату.
Так невесело текла супружеская жизнь Адриана в Сирмии до того дня, как приехал Филон.
– Как же здесь холодно! – Сабина демонстративно повела плечами.
В столовой-триклинии в самом деле было не жарко, но и незачем было надевать платье из тончайшего виссона с открытыми плечами на скромный семейный обед. Вполне бы подошла туника с длинными рукавами и поверх – стола из толстой добропорядочной шерсти.
Адриан велел служанке принести дорогую крашенную пурпуром ткань и окутать юную матрону, но та капризно надула губы:
– Какая колючая! Шерсть нынче не в моде, дорогой… Вот шелк и лен… О, да…
Она закатила глаза.
– Знаешь, в здешних местах холодновато щеголять зимой в шелках, – зло заметил Адриан.
Триклиний в снимаемом доме был не самый пышный, а штукатурить и заново раскрашивать было уже некогда – потому стены завесили тканями и шкурами да расставили повсюду статуи. Обеденные ложа застлали тканями и уложили подушки, набитые мягкой шерстью.
Подавали тетрафармакон – любимое блюдо Адриана. Каждую порцию повар сооружал из кусочков фазана, свиного вымени, окорока и укладывал все это на хрустящий пирожок.
– Это кто? Он не певец? – Юная матрона ткнула пальчиком в Филона.
– Он сочинитель. Но сочиняет научные трактаты о механике, – тактично обошел скользкую тему Адриан.
– А развлечения? Неужели не будет никаких развлечений? Уж раз мы обедаем дома, могли бы чуточку повеселиться. Но ты совсем обо мне не думаешь… Когда ты бываешь у Траяна, то напиваешься как испанец… – Сабина презрительно фыркнула.
– Сегодня я ничем не могу помочь прекрасной госпоже, – расплылся в сладкой улыбке Филон. – Но если госпожа соизволит подождать два или три дня, я бы мог соорудить для госпожи занятную игрушку.
– Какую? – Сабина расковыривала пальчиками выложенные на блюде яства, превращая изысканное творение повара в кучки отбросов.
– Механический театр с деревянными раскрашенными акробатами…
– Хочу! – взвизгнула Сабина.
В тот же миг Филон перехватил яростный взгляд Адриана – казалось, императорский племянник собирается испепелить его взглядом.
– Ну, или механического поющего дрозда! – живо постарался уменьшить притязания юной красавицы Филон.
– Хочу дрозда! И театр! Дрозда и театр! – Сабина от волнения вся раскраснелась.
– Дорогая, не сегодня, – проговорил Адриан, сжимая в руке серебряный бокал так, что он превратился в нечто бесформенное и плоское. – Игрушки надо еще изготовить. А на это понадобится много времени, очень
