— Да. — В его голосе послышались жесткие нотки. Взгляд его был направлен на вымытые дождем окна, а рука его, найдя мою, крепко ее сжала.
— Ты думаешь, только твоя мать совершает преступления против тех, кого она любит, но ты ошибаешься. Это происходит каждый день. Иногда это делается ради денег, но бывают и другие причины. — Он помолчал, вздохнул, а потом продолжал. — Я надеюсь, что когда ты услышишь мой рассказ, ты отправишься спать и забудешь о мщении. Если нет, ты нанесешь себе такой удар, которого тебе не нанес бы никто.
Я не верила этому, потому что не хотела верить. Но мне очень хотелось услышать рассказ о том, как Джулия и Скотти умерли в один день.
Когда Пол начал говорить о Джулии, я боялась услышать конец истории. Я зажмурила глаза и хотела, чтобы и уши мои ничего не слышали, не надо было новых мучений, мне хватало одного умершего маленького мальчика. Но он делал это ради меня, чтобы спасти меня, как будто что-то могло меня спасти.
— Джулия и я были влюблены друг в друга с детства. У нее никогда не было другого парня, а у меня другой девушки. Джулия принадлежала только мне, и я давал это понять всем остальным. Я никогда не давал ни себе, ни ей возможности узнать, каким может быть общение с другими, и это было ужасной ошибкой. Мы были так глупы, что считали, что наша любовь продлится вечно.
Мы были преданы друг другу, мы писали друг другу письма, хотя она жила в нескольких кварталах от меня. Год от года Джулия становилась все красивее. Я думал, что я самый счастливый парень в мире, а она считала меня совершенством. Каждый из нас возносил другого на пьедестал. Она собиралась стать идеальной женой врача, а я — идеальным мужем, мы хотели иметь троих детей. Джулия была единственным ребенком, и родители ее боготворили. Она обожала отца и говорила, что я похож на него. — Здесь голос его напрягся, как будто он собирался заговорить о чем-то очень наболевшем. — В день ее восемнадцатилетия я надел на палец Джулии обручальное кольцо. Мне тогда было девятнадцать. Когда я был в колледже, я все время думал о ней и о том, какие мужчины обращают на нее внимание. Я боялся, что кто-нибудь уведет ее от меня, если мы не поженимся. Поэтому в девятнадцать лет она вышла за меня замуж. Мне было двадцать.
Слова его звучали горько, взгляд был направлен в пустоту, а руками он крепко держался за меня.
— Джулия и я множество раз целовались, всегда держались за руки, но она никогда не позволяла мне никаких интимных ласк, с этим надо было ждать до свадьбы. У меня был сексуальный опыт, но небольшой. Она была девственницей и думала, что я тоже девственник. Я вполне серьезно относился к брачным клятвам и собирался стать именно тем мужем, который сделает ее счастливой. В нашу брачную ночь она два часа переодевалась в ванной. Она вышла оттуда в длинном белом халате, и лицо ее было белым, как этот халат. Она, без сомнения, была в ужасе. Я убедил себя, что буду таким нежным и любящим, что ей понравится быть моей женой.
Ей не понравился секс, Кэти. Я делал все, что мог, чтобы возбудить ее, а она лежала, съежившись, с широко открытыми, полными ужаса глазами и завизжала, когда я попытался снять с нее ночную рубашку. Я прекратил попытки и решил, что попробую снова на следующую ночь, но она умоляла дать ей немного времени. На следующую ночь было то же самое, только хуже.
— Почему, ну почему ты не можешь просто лежать рядом и обнимать меня? — спросила она со слезами в голосе. — Почему все должно быть так отвратительно?
— Я сам был почти ребенком и не знал, как справиться с такой ситуацией. Я любил ее, я хотел ее, и в конце концов я ее изнасиловал, во всяком случае так она всегда говорила. И все же я любил ее. Я любил ее большую часть своей жизни и не мог поверить, что сделал неправильный выбор. Поэтому я начал читать все книги об искусстве любви, какие только мог найти, я использовал все возможные приемы, чтобы возбудить ее, чтобы она меня захотела, а это вызывало только отвращение. Закончив медицинский колледж, я начал выпивать и, будучи в таком состоянии, нашел другую женщину, которая была рада видеть меня в своей постели. Все эти годы она держалась отчужденно, убирала мой дом, стирала мое белье, гладила мои рубашки и пришивала мне пуговицы. Она была такой милой, такой желанной, такой близкой, что иногда я принуждал ее, хотя она и плакала потом. И вот она обнаружила, что беременна. Я был счастлив и думал, что она тоже. Не было ребенка более любимого и обласканного, чем мой сын, и, к счастью, он был из тех детей, которых не испортить избытком любви.
Его голос стал еще глуше, и я прижалась к нему теснее, боясь того, что последует дальше, потому что знала, что это будет ужасно.
— После рождения Скотта Джулия прямо сказала мне, что исполнила свой долг, подарив мне сына, и теперь я должен был оставить ее в покое. Я с радостью оставил ее в покое, но в глубине души был очень обижен. Я говорил с ее матерью о наших проблемах, и она намекнула мне на какую-то тайну в прошлом Джулии, какая-то история с кузеном, который сделал что-то с Джулией, когда той было только четыре года. Я так никогда и не узнал, что именно он сделал, но, что бы то ни было, это отвратило мою жену от секса на всю жизнь. Я предложил Джулии вместе сходить в семейную консультацию или к психологу, но она отказалась наотрез — это было бы слишком мучительно: и когда же я наконец оставлю ее в покое?
После этого я оставил ее в покое, — продолжал он. — Всегда найдутся женщины, готовые утешить мужчину, у меня в офисе была очаровательная секретарша, которая дала мне понять, что согласна на все в любое время и в любом месте. Наш роман длился несколько лет. Я думал, мы оба очень осторожны, и никто ни о чем не догадывается. Но однажды она пришла и сказала, что беременна от меня. Я не поверил, ведь она принимала таблетки. Я даже не мог поверить, что это мой ребенок, так как у нее были и другие любовники. Поэтому я сказал нет, я не могу развестись, рискуя потерять Скотти, чтобы стать отцом ребенка, про которого я даже не уверен, что он мой. Она взорвалась.
В тот вечер я вернулся домой и увидел жену такой, какой раньше не видел никогда. Джулия набросилась на меня, кричала, что я ей изменяю, в то время как она старается изо всех сил и родила мне сына, которого я так хотел. И теперь я предал ее, нарушил свою клятву и выставил ее на посмешище всему городу! Она угрожала, что убьет себя. Я жалел ее, когда она орала, что нанесет мне удар. Она и раньше угрожала самоубийством, но никогда ничего такого не делала.
Я надеялся, что этот взрыв разрядит наши отношения. Джулия больше не заговаривала о моем романе. На самом деле она вообще перестала со мной разговаривать, только когда Скотти был рядом, она хотела, чтобы у него был нормальный дом с якобы счастливыми родителями. От меня она получила сына, которого любила сверх всякой меры.
Потом наступил июнь и третий день рождения Скотти. Она собиралась устроить для него праздник и пригласила к нему шестерых детей, которые, естественно, должны были прийти со своими мамами. Была суббота. Я был дома и, чтобы отвлечь Скотти, ведь он был очень возбужден в ожидании праздника, я дал ему парусную лодочку, она как раз подходила к матросскому костюмчику, который он должен был надеть. Джулия, одетая в голубое прозрачное платье, спустилась с ним по лестнице. Ее прелестные темные волосы были повязаны сзади голубой атласной лентой. Скотти держался за мамину руку, а в другой нес лодочку. Джулия сказала мне, что купила мало конфет, а день такой хороший, и они со Скотти дойдут до ближайшего магазинчика купить еще. Я предложил подвезти ее. Она отказалась. Я сказал, что прогуляюсь с ними. Она снова отказалась. Она хотела, чтобы я остался дома, вдруг кто-то из гостей придет раньше. Я сидел на веранде и ждал. В доме уже был накрыт стол, с люстры свисали разноцветные шарики, были готовы хлопушки, маскарадные шапочки, и Хенни испекла огромный торт.
Гости стали съезжаться часам к двум. А Джулии и Скотти все не было. Я начал волноваться, поэтому сел в машину и поехал в магазин, надеясь встретить их в проулке, ведущем к дому. Но я их не встретил. Я спросил у продавца, заходили ли они, но никто из служащих их не видел. Вот тогда я действительно испугался. Я объезжал улицы, спрашивал у прохожих, не видели ли они женщину в голубом и мальчика в матроске. Я спросил четверых или пятерых, и тут мальчик на велосипеде сказал, что да, он видел женщину в голубом и маленького мальчика с лодкой в руках, он показал, в каком направлении они шли.
Они шли к реке! Я поехал на полной скорости, выпрыгнул из машины и помчался по тропинке в мокрой грязи. Каждую секунду я боялся, что опоздаю. Я пытался успокоить себя, что Скотти просто захотел попускать лодку, как я любил делать в детстве. Я бежал так быстро, что у меня закололо сердце и наконец выбежал к поросшему травой берегу. Там они и были оба, плавали в реке лицами кверху. Джулия вцепилась в Скотти, который явно пытался высвободиться, а лодочка качалась на волнах. Голубая лента плавала
