меня и сказал искренне, как никогда:
— Я люблю тебя, Кэти, не думай, что это просто глупости.
Не успели мы передохнуть после «Щелкунчика», как Иолли упала и растянула лодыжку, а Эйприл уехала домой, к родителям, и вот у меня появилась возможность станцевать «Спящую Красавицу»! Поскольку Джулиан танцевал две партии для телевидения, Алексис и Майкл Думали, что пришла их очередь быть моими партнерами. Мадам Золта, нахмурившись, посмотрела на Джулиана, а потом на меня.
— Алексис, Майкл, я обещаю, что две следующие главные партии будут ваши, но пусть с Кэтрин танцу Джулиан. Между ними есть какая-то магическая связь. Я хочу посмотреть, как они справятся со «Спящей Красавицей».
Какие мысли переполняли меня, когда я лежала неподвижно на алом бархатном постаменте и ждала прихода своего возлюбленного, который должен был разбудить меня животворным поцелуем. Под звуки волшебной музыки я чувствовала себя на постаменте гораздо естественнее, чем за сценой, где во мне не было ни капли королевской крови. Я тихо и грациозно лежала, сложив руки на груди, сердце мое билось в такт музыки, и я купалась в обволакивающей меня ауре прекрасного. В темноте зала сидели Пол, Крис, Кэрри и Хенни, впервые попавшие на нью-йоркский спектакль. Я на самом деле ощущала себя заколдованной средневековой принцессой.
Сквозь полуприкрытые веки я видела его, своего сказочного принца. Он танцевал у моего ложа, потом он опустился на одно колено и нежно заглянул мне в лицо, прежде чем осмелился запечатлеть на моих устах робкий поцелуй. Я пробудилась, растерянно протерла глаза. Изо-бразила любовь с первого взгляда, но была такой напуганной, такой по-девичьи добродетельной, что он продолжал танцем умолять меня, уговаривать станцевать с ним, и в вихре страстного па-де-де я наконец поддалась его очарованию: он победно поднял меня вверх на вытянутой руке, которая так хорошо знала, как именно удержать меня, а затем унес со сцены.
Закончился последний акт, раздался шквал аплодисментов, занавес поднимался и опускался. Нас с Джулиа-ном вызывали восемь раз! Алые розы летели ко мне в руки, вся сцена была усеяна цветами. Я увидела одинокий лютик, к которому была приколота записка. Нагнулась, чтобы подобрать его, и даже не читая записки, я уже знала, что это от Криса. Четыре папиных лютика, и вот передо мной был один, замороженный, чтобы он оставался свежим до тех пор, пока не пришло время преподнести его мне в память о том, чем мы были раньше.
Я пыталась всматриваться в лица сидевших в зале, пытаясь отыскать среди них тех, кого я любила. Но я видела только чердак, страшный, мрачный чердак с его бумажными цветами, и около люка, ведущего вниз, стоял Крис, стоял рядом с зачехленным диваном и огромным сундуком, и с лица его, пока он смотрел, как я танцую, не сходило страстное выражение.
Я плакала, и публике это понравилось. Они продолжали аплодировать стоя. Я повернулась к Джулиану и протянула ему розу, и зал опять разразился аплодисментами. Тут он поцеловал меня! Прямо на глазах у всех он осмелился поцеловать меня, и в этом поцелуе не было почтения, в нем была властность.
— Будь ты за это проклят! — прошипела я, чувствуя себя бесконечно униженной.
— Будь ты проклята за то, что не хочешь меня! — прошипел он в ответ.
— Я тебе не принадлежу!
— Будешь!
Моя семья пришла за кулисы и излила на меня град восторгов. Крис еще вырос, но Кэрри была почти такая же, как раньше, если и подросла, то чуть-чуть. Я поцеловала упругую щеку Хснни. Только потом я смогла взглянуть на Пола, Взгляды наши встретились. Любил ли он меня по-прежнему, хотел ли меня, ждал ли? Он не ответил на мое последнее письмо. Я обиделась, поэтому в следующий раз написала только Кэрри, сообщая ей о предстоящих спектаклях. После этого позвонил Пол и сказал, что он везет всех в Нью- Йорк.
После спектакля был фуршет, который устраивали в нашу честь богатые меценаты, найденные мадам Эолтой.
— Не переодевайтесь, — учила она нас. — Поклонникам нравится видеть балерин в их сценических костюмах. Но снимите грим, сделайте обычный макияж, получше! Ни на секунду не дайте публике подумать, что вы — обычные люди!
Играла музыка, и Крис пригласил меня на вальс — танец, которому я научила его много лет назад.
— Ты все еще танцуешь именно так? — поддразнила я его.
Он сдержанно улыбнулся.
— Ничего не могу поделать: все танцевальные способности достались тебе, а умственные — мне.
— Замечания вроде этою могут убедить меня в том, что у тебя и умственных нет.
Он опять засмеялся и притянул меня к себе.
— Кроме того, чтобы завоевать девушку, мне совсем не нужно танцевать и становиться в позы. Только посмотри на свою подружку Иоланду. Она настоящая красавица, весь вечер не спускает с меня глаз.
— Она не пропускает ни одного хорошенького юношу, так что не очень-то обольщайся. Если ты захочешь, она переспит сегодня с тобой, а завтра — с кем-нибудь другим.
— Ты тоже такая? — бросил он в ответ, зло сузив глаза. Я улыбнулась и подумала, что нет, я такая, как мама: милая, но холодная, умеющая управлять мужчинами, или по крайней мере учусь быть такой. Чтобы доказать это, я оглянулась на Пола, может он подойдет и разобьет нас. Пол тотчас поднялся на ноги, прошел через весь зал и забрал меня от Криса. Мой брат поджал губы и направился прямо к Иоланде. Через пару минут они исчезли.
— Наверное, потанцевав с Джулианом, ты думаешь, что у меня вся ловкость в руках, а ногам ничего не осталось, — сказал Пол, который танцевал лучше Криса.
Когда музыка стала быстрее, он не сбавил темпа и плясал, забыв про свою солидность, как обычный студент.
— Пол, ты просто замечателен! Он засмеялся и сказал, что молодеет со мной. Было так здорово видеть его спокойным и расслабленным, что я никак не могла перестать танцевать.
Кэрри и Хенни чувствовали себя уставшими и не в своей тарелке.
— Спать хочу, — пожаловалась Кэрри, потерев глаза. — Нельзя ли сейчас лечь?
Было уже около двенадцати, когда мы с Полом привез— ли Кэрри и Хенни в гостиницу, а потом мы сидели в тихом итальянском кафе и смотрели друг на друга. Он все еще носил усы, не аккуратные франтовские усики, а пышные усы, прикрывавшие его чувственный рот. Он набрал несколько фунтов, но это совсем его не портило. Он протянул руки через стол и забрал мои ладони в свои, а потом прижал их к лицу и потерся об них щекой. И все это время глаза его спрашивали меня о чем-то, вызывая на вопрос меня.
— Пол, ты нашел кого-то еще?
— А ты?
— Я первая спросила.
— Я никого не искал.
От этого ответа сердце мое забилось сильнее, потому что это так давно длилось, и я так его любила. Я смотрела, как он расплачивается по счету, берет мое пальто, подает его мне, потом передает свое пальто мне, чтобы я подала ему. Наши взгляды встретились, и мы бросились вон из ресторана к ближайшей гостинице, где зарегистрировались, как мистер и миссис Пол Шеффилд. В комнате с темно-красными стенами он стал так медленно раздевать меня, что я была совсем готова еще до того, как он опустился на колени и стал меня обцеловывать всю. Потом он прижал меня к себе, нежно обнял, гладил и ласкал до тех пор, пока мы опять не стали одним целым.
Когда мы наконец утомились, он провел пальцем по моим губам и нежно-нежно на меня посмотрел.
— Кэтрин, я действительно имел в виду то, что написал в гостиничном журнале, — сказал он, ласково меня целуя. Я смотрела на него и не могла поверить.
— Пол, не дразни меня.
— Я тебя не дразню, Кэтрин. Я так скучал по тебе. Я понял, каким дураком был, отказывая себе и тебе в возможности обрести счастье. Жизнь так. коротка, что времени на сомнения нет. Теперь ты ищешь удачи в Нью-Йорке; я хочу быть с тобой рядом. Я не хочу, чтобы мы прятались за спиной Криса, я не хочу думать о
