Джулиан остался в гостиной смотреть телевизор, а мы с Полом отправились прогуляться в его роскошный сад. Вовсю цвели плодовые деревья; красные, розовые и белые цветы вьющихся роз божественно смотрелись на красивой садовой решетке.
— Что все-таки произошло, Кэтрин? — спросил Пол. — Ты приезжаешь домой ко мне и привозишь с собой какого-то мужчину. Впрочем, можешь не объяснять, я и сам догадался.
Быстрым движением я схватила его руку.
— Молчи, не говори ничего! — воскликнула я и принялась медленно и нерешительно рассказывать о визите его сестры. Я поведала о том, как узнала, что Джулия жива. Я, конечно, поняла, что им двигало, когда он скрывал это от меня, но все же он должен был сказать мне правду!
— Зачем ты заставил меня поверить, что она мертва? Или ты думал, что я настолько мала, что не смогу вынести правды? Скажи ты мне правду, я бы все поняла! Я любила тебя, неужели ты мог в этом сомневаться? И я дарила тебе свою любовь не потому, что считала себя обязанной тебе, а потому что я так хотела, потому что отчаянно нуждалась в тебе! Брак не был для меня самоцелью, меня вполне устраивали наши отношения. Я бы вечно оставалась твоей любовницей, но ты должен был сказать про Джулию! Ты же знаешь, насколько я импульсивна, я всегда действую необдуманно, когда меня что-нибудь обидит, а в тот вечер, когда меня посетила Аманда, боль от обиды была просто нестерпимой! Ложь! — продолжала я. — О, как же я ненавижу лжецов! И ты лгал мне! Ты, кому я доверяла больше всех на свете!
Я остановилась, он остановился вместе со мной. Стоявшие в аллее обнаженные мраморные статуи, казалось смеялись над нами. И над несложившейся любовью. Потому что теперь мы были очень похожи на них, такие же холодные, ледяные.
— Аманда, — имя перекатывалось у него на языке, словно какая-то отрава, которую надо поскорее выплюнуть. — Аманда всегда любила полуправду. Почему же ты не поговорила со мной перед отъездом в Лондон, почему не дала мне возможности оправдаться?
— Но как можно оправдаться, когда ты лжешь? — Я наносила рассчитанный удар, мне хотелось, чтобы ему сейчас было больно так же, как мне в тот день, когда Аманда явилась в театр.
Мы еще немного прошли и остановились, опершись о ствол самого старого дуба. Он достал пачку сигарет.
— Пол, извини. И все же мне интересно услышать, что ты можешь сказать в свое оправдание.
Он медленно затянулся, выдохнул дым. Приблизившись ко мне, дым окутал мне голову, шею, все тело, заглушив запах роз.
— Помнишь, когда ты приехала, — начал он, помолчав, — ты очень переживала из-за Кори, я уж не говорю о твоей матери. Как я мог причинить тебе боль своей печальной исповедью, если ты и так пережила столько горя? К тому же тогда я не знал, что мы станем любовниками, ты казалась мне просто милым ребенком, которого преследуют несчастья, хотя я всегда испытывал к тебе нежность, всегда. Я испытываю ее и сейчас, хотя ты смотришь на меня обвиняющим взглядом. Впрочем, ты права. Я должен был тебе об этом рассказать. — Он тяжело вздохнул. — Рассказал же я, как в день, когда Скотги исполнилось три года, Джулия взяла его на реку и держала под водой, пока он не задохнулся. Но я скрыл, что она все еще жива… Целая бригада докторов пыталась вывести ее из комы, но им это так и не удалось.
— Кома, — прошептала я. — Она жива, но находится в коме?
Он печально улыбнулся и посмотрел на луну, которая тоже улыбалась саркастически, по крайней мере, мне так показалось. Потом повернул голову, и наши глаза встретились.
— Да, Джулия осталась жива, и пока вы не поселились у меня, я каждый день ездил ее навещать в частную клинику. Я сидел возле нее, держа ее руку в своей и заставляя себя смотреть на ее изможденное лицо и костлявое тело… Мне это казалось лучшим способом самобичевания, я думал, что так можно искупить вину, которую я чувствовал перед ней. С каждым днем у нее оставалось все меньше волос, они были везде: на подушке, на покрывале. Она угасала прямо на глазах! Всюду были какие-то трубочки, проводочки, через которые она дышала, в вене торчала иголка, через которую вводили питательный раствор. Мозг уже не давал импульсов, но сердце продолжало биться. По всем человеческим законам она была мертва, но жива физически. Если бы она даже вышла из комы, то не смогла бы ни говорить, ни двигаться, ни думать. Но уже в двадцать лет она была живым трупом, столько лет ей было, когда она повела топить моего сына. Я не мог поверить, что женщина, так любившая своего ребенка, сможет так безжалостно поступить с ним, чувствуя, как он пытается бороться за жизнь… И все же она сделала это, только для того, чтобы вернуться ко мне. — Он помолчал, стряхнул пепел с сигареты и взглянул на меня своими затуманенными глазами. — Джулия напоминает мне твою мать. Обе они могут пойти на все, если считают, что так надо. Я вздохнула, вздохнул и он, вместе с нами вздохнули ветер и цветы. Наверно, даже мраморные статуи не остались равнодушными, хотя они вряд ли понимают человеческую жизнь.
— Пол, а когда ты видел Джулию в последний раз? Неужели нет никакой надежды на полное выздоровление? Я заплакала. Он обнял меня и поцеловал в голову.
— Не плачь о ней, моя прекрасная Кэтрин! Для нее теперь все кончено, и она наконец обрела покой. Она умерла в тот же год, как мы с тобой стали любовниками, наверно, через месяц, как мы впервые сошлись. Она ушла тихо. Помню, в тот день ты как будто почувствовала, что что-то не так. Не думай, что я в тот момент меньше любил тебя, просто я должен был остановиться и заглянуть в себя. Я испытывал странное чувство боли, грусти и вины, что кто-то, такой же милый и нежный, как Джулия, возлюбленная моих юных лет, должен уйти из жизни, не испытав всех радостей, которые она способна подарить. — Он взял в руки мое лицо и нежно поцеловал в щеки, слизнув слезы. — А теперь улыбнись и скажи слова, которые я читаю в твоих глазах, скажи, что любишь меня. Когда ты привела Джулиана, я решил, что между нами все кончено, но теперь понимаю, что был неправ. Ты отдала мне все лучшее, что имела, и я знаю, что, как бы далеко ты ни была, даже танцуя с молодым и более красивым партнером, ты останешься мне верна, и я буду верен тебе. Так и будет, потому что два человека, которые искренне любят друг друга, смогут преодолеть любые преграды.
Господи, как же я теперь ему скажу?
— Джулия умерла? — я была так потрясена, что вся дрожала; в этот момент я ненавидела Аманду и себя. — Значит, Аманда мне врала… Она знала, что Джулии нет в живых, и нарочно прилетела в Нью-Йорк, чтобы растоптать меня! Пол, ну что же она за человек!
Он так крепко обнял меня, что мне стало больно, но я не отстранилась, а еще плотнее прижалась к нему, потому что знала — это наше последнее объятие. Я принялась страстно его целовать, потому что мне никогда больше не придется почувствовать его поцелуи у себя на губах. Он счастливо засмеялся, поняв, как сильно и страстно я его люблю, и радостно произнес:
— Да, моя сестра знала, что Джулия умерла, она сама была на ее похоронах. Впрочем, она и там со мной не разговаривала. Ну, перестань плакать. Дай, я вытру слезы. — Он достал носовой платок, промокнул мне щеки и утолки глаз, а потом высморкал мне нос.
Я поступила, как ребенок, капризный, нетерпеливый ребенок, а ведь Крис учил меня никогда так не поступать. И вот в результате я предала Пола, который мне так доверял.
— И все же я не понимаю, зачем Аманде это нужно, — сказала я сквозь слезы, стараясь оттянуть момент признания, я боялась, что не вынесу этого.
Он обнял меня и стал гладить меня по спине, по волосам, а я обхватила его руками и не отрываясь смотрела ему в лицо.
— Кэтрин, дорогая, почему ты так странно себя ведешь? — его голос опять приобрел привычные интонации. — Разве то, что сказала моя сестра, может помешать нам наслаждаться жизнью? Она просто хочет выжить меня из Клермонта и занять дом, чтобы завещать его сыну, поэтому она не гнушается ничем, чтобы испортить мою репутацию. Она вращается в обществе и уже все уши людям прожужжала, какой я плохой. Но после того, как Джулия утопила моего сына, я очень переменился: если раньше у меня было много женщин, то после гибели Скотти ты первая. А Аманда распустила слухи, будто ты забеременела от меня, и твой курс лечения на самом деле был абортом! Да, коварная и злобная женщина готова на все. Он сказал мне это слишком поздно!
— Аманда, — тупо произнесла я, почти теряя контроль над собой. — Она сказала, что этот курс лечения — все равно что аборт. И еще она сказала, что ты сохранил зародыш, и будто у него две головы. Я сама видела его у тебя в приемной, заспиртованный в пробирке Пол, зачем ты его оставил? Почему не
