своим манерам тирана и деспота. Я никогда еще не видела сестру такой воспитанной и очаровательной. Она говорила о «Гринвуде», как будто ей нравилось в школе, хвасталась моими работами, словно гордилась сестрой. Дафне все это очень понравилось, и она наградила нас, разрешив удалиться сразу после того, как ужин закончился, чтобы мы смогли позвонить друзьям и пригласить их к нам. Дафна, Брюс и Кардены собирались перейти в гостиную для сердечных бесед после ужина, но, как только мы направились к двери, мачеха окликнула меня.
– Я только минутку поговорю с Руби, – извинилась она перед гостями и Брюсом. – Я сейчас же вернусь. – Дафна кивнула Брюсу, и тот повел Карденов прочь. Жизель выкатила кресло в коридор, раздраженная тем, что она не участвует в разговоре.
– Я очень довольна вами обеими, – начала Дафна. – Вы разумно приняли новый порядок вещей.
Миссис Айронвуд явно не проинформировала ее о слушании или об обстоятельствах, предшествующих ему. Я подумала, что, даже если директриса сообщила обо всем, мачеха проигнорировала это, раз уж результат оказался положительным.
– Если ты имеешь в виду папину смерть, то это мы вынуждены принять.
– Конечно, это так, – улыбнулась Дафна. – Ты сообразительнее, чем Жизель. Я знаю об этом, Руби, и понимаю, что твой ум позволяет тебе принимать более мудрые решения. Вот почему я всегда соглашалась с Пьером, что именно ты должна приглядывать за Жизель. Я дам вам обеим на каникулах больше свободы, чем обычно, но я хочу, чтобы ты отвечала за ваше поведение.
– Я думала, что я акадийка с горячей кровью, – съязвила я.
Улыбка мачехи увяла, она сощурилась на мгновение, но потом снова повеселела.
– В гневе мы часто говорим не то, что на самом деле думаем. Я уверена, что ты это понимаешь. Пусть это будет настоящий Новый год, подлинное начало нового для всех нас, – сказала Дафна. – Мы начнем с чистого листа и оставим в прошлом все неприятные эпизоды.
Давайте посмотрим, сможем ли мы жить вместе, и, кто знает, может быть, снова станем семьей. Идет?
Перемена в ее отношении беспокоила меня. Я чувствовала, что мачеха задабривает нас, подготавливая к чему-то, и я не могла не волноваться.
– Да, – осторожно ответила я.
– Хорошо, потому что иначе жизнь станет неприятной для всех нас, – заключила она, завуалированная угроза прозвучала ясно.
Я посмотрела Дафне вслед, потом вышла. Жизель поджидала меня в коридоре.
– Чего она хотела? – поинтересовалась сестра.
– Дафна хотела сказать мне, она надеется, что у нас у всех будет новый старт, что мы забудем о наших прошлых ошибках и снова будем любить друг друга, как одна семья.
– Тогда почему тебя это не радует?
– Я ей не верю, – отозвалась я, глядя в сторону гостиной.
– Я знала, что ты скажешь нечто подобное. Ты всегда представляешь себе самое плохое. Ты постоянно видишь все в черном свете, надеешься на то, что все будет ужасно, чтобы ты смогла почувствовать себя несчастной. Тебе нравится страдать. Тебе кажется, что это благородно, – обвинила меня Жизель.
– Это просто смешно. Никому не нравится страдать и быть несчастным.
– А тебе нравится. Я слышала, как кто-то говорил, что твои картины выдают твою грусть. Даже птицы выглядят так, словно сейчас расплачутся. Ладно, я не собираюсь позволить тебе омрачить хотя бы облачком мое солнечное небо. – Жизель покатила свое кресло прочь, чтобы позвонить подружкам и начать строить планы на каникулы.
Я подумала: «А вдруг она права? Неужели я склонна к печали и меланхолии? Как может это кому-то нравиться? Я же этого не хотела. Просто я так привыкла к затяжным дождям, что не могла не ожидать очередной тучи, когда случалось что-то радостное и солнце сияло для меня. Но, может быть, мне стоит попытаться стать немного похожей на Жизель, чуть более беззаботной?» Я поднялась в свою комнату и стала ждать звонка Бо. Когда зазвонил телефон, мне было очень приятно слышать его голос и знать, что он так близко.
– Мои родители смирились с тем, что я буду встречаться с тобой, – объявил Бо. – Судя по всему, они поговорили с Дафной, и та проявила больше благоразумия. Что происходит?
– Не знаю. Она ведет себя иначе, но…
– Но ты ей не веришь?
– Да. Жизель считает, что у меня ненужный избыток скепсиса, но ничего не могу с собой поделать.
– Мне все равно, чем руководствуется Дафна, пока я могу видеться с тобой, – заявил Бо. – Давай перестанем даже думать о ней.
– Ты прав, Бо. Я уже устала чувствовать себя несчастной. Надо просто радоваться жизни.
– Я приду после завтрака и проведу с тобой все время, кроме сна, если ты не против.
– Мне только этого и хочется, – призналась я. Дни перед Рождеством были наполнены весельем и возбуждением. Как только смогла, я рассказала Бо о Луи и поставила пластинку с его симфонией. Я не хотела, чтобы Жизель смогла внушить ему плохие мысли. Бо проявил понятную ревность, но я заверила его, что мы с Луи просто друзья. Я рассказала об устроенном миссис Айронвуд слушании об исключении и о свидетельстве Луи в мою пользу, хотя для него это означало скандал с кузиной и бабушкой.
– Я не стал бы его винить, если бы он в тебя влюбился, – заключил Бо.
– Луи спросил меня, люблю ли я кого-нибудь другого, и я ответила утвердительно.
