Клэрборн не появлялась. Она даже не стала подглядывать за мной в приоткрытую дверь и тем более не вышла к столу. Мы с Луи сидели вдвоем в огромной столовой при зажженных свечах и наслаждались блюдом из утки, за которым последовал шоколадный торт «Французский шелк».
– У меня для тебя два подарка, – объявил Луи, когда мы покончили с едой.
– Два?!
– Я впервые съездил в город за… не помню уж сколько времени… и купил тебе вот это. – Он вынул из кармана пиджака маленькую коробочку.
– Ах, Луи, мне ужасно неловко. Я ничего не принесла тебе в подарок.
– Это не так. Ты подарила мне свое общество, свою заботу. Ты подарила мне желание снова видеть, снова жить. Невозможно оценить такой дар, но уверяю тебя, – молодой человек на мгновение взял меня за руку, – это стоит куда больше того, что я могу подарить тебе в ответ.
Луи пожал мне руку, поднес ее к губам и поцеловал мои пальцы.
– Благодарю тебя, – прошептал он. Потом выпрямился и улыбнулся. – А теперь открой свой первый подарок и не скрывай своих эмоций. Вижу я пока еще не очень ясно, но слышу отлично.
Я рассмеялась и развязала тоненькую ленточку, чтобы развернуть красивую бумагу и не помять ее. Потом открыла маленькую коробочку, заглянула внутрь и увидела золотое кольцо с рубином в целый карат. Я задохнулась.
– Это действительно так красиво, как мне обещали? – спросил Луи.
– Ах, Луи, это самое красивое кольцо, какое я когда-либо видела! Оно должно стоить целое состояние.
– Если кольцо не твоею размера, его подгонят для тебя. Надень его, – попросил он, и я надела украшение на палец.
– Оно как раз мне, Луи. Как тебе это удалось?
– Я запомнил каждую твою частичку, когда прикасался к тебе, – ответил он. – Это было легко. Я ощупал палец продавщицы в магазине и сказал, что тебе нужно кольцо на два размера меньше. – Луи гордо улыбнулся.
– Спасибо, Луи. – Я наклонилась и быстро поцеловала его в щеку. Его лицо сразу стало серьезным. Он поднес пальцы к щеке, словно мог почувствовать оставшееся там тепло моих губ.
– А теперь, – твердо проговорил Луи, ободренный моими словами, – ты должна сказать мне, правда ли то, что я чувствую сердцем.
Я затаила дыхание. Если он собирается спросить меня, люблю ли я его…
– Ты любишь кого-то другого, – произнес Луи вместо этого. – Верно?
Я отвернулась и опустила глаза, но он придвинулся ко мне, чтобы поднять мне подбородок.
– Пожалуйста, не отворачивайся. Скажи мне правду.
– Да, Луи, это так. Но как ты догадался?
– Я услышал это в твоем голосе, по тому, как ты сдержанна, хотя и говоришь со мной очень нежно. Я почувствовал это даже сейчас в твоем поцелуе. Ты поцеловала меня, как добрый друг, а не как любящая девушка.
– Мне очень жаль, Луи, но я никогда…
– Я знаю, – сказал он, находя пальцами мои губы. – Не думай, что тебе нужно извиняться. Я ни в чем тебя не виню и ничего большего от тебя не жду. Я все еще твой должник. Я только надеюсь, что тот, кого ты любишь, заслуживает твоей любви и будет любить тебя так же сильно, как я.
– Я тоже на это надеюсь, – отозвалась я. Луи улыбнулся.
– А теперь не будем предаваться грусти. Как говорят французские креолы: «Je ne regrette rien», верно? Я ни о чем не жалею. И кроме того, мы всегда можем оставаться хорошими друзьями, правда?
– Конечно, Луи, всегда.
– Отлично. – Он просиял лучистой улыбкой. – Я не мог бы пожелать лучшего подарка к Рождеству. А теперь, – Луи поднялся, – твой второй подарок. Мадемуазель Дюма, – он протянул мне руку, – позвольте мне сопровождать вас, s'il vous plait.[12]
Я взяла его под руку, и мы прошли из столовой в музыкальный салон. Луи подвел меня к диванчику, потом подошел к роялю и сел.
– Твоя симфония окончена, – объявил он.
Я сидела и слушала его игру, прекрасную, удивительную мелодию. Я почувствовала, как музыка уносит меня. Как будто ковер-самолет перенес меня в самые чудесные моменты моих воспоминаний, моего воображения. Иногда симфония напоминала мне журчание воды в каналах протоки, особенно после сильного ливня. Порой в ней слышалось утреннее пение птиц. Я видела закаты и время сумерек, представляла себе сверкающее ночное небо, когда звезды сияли так ярко, что их свет часами горел под моими веками, даже когда я уже спала. Музыка оборвалась, и я пожалела, что симфония уже закончилась. Луи превзошел все, что я слышала в его исполнении раньше.
Я бросилась к нему и обняла его руками за шею.
– Это было прекрасно! Слишком прекрасно, чтобы выразить словами!
– Ох, – отозвался он, ошеломленный моей реакцией.
– Невероятно красиво, Луи. Правда. Я никогда ничего подобного не слышала.
– Я так рад, что тебе понравилось. У меня есть кое-что еще для тебя. – Луи нагнулся и достал из-под
