Фольц взглянул на нее без тени удивления и намека на приветствие, словно погруженный в прострацию, отгородившую его от окружающих, и уныло покачал головой:
— Бурбон. Был ирландский, да вышел. Стив подсуетился.
— Лихо, — одобрительно сказала Дол.
Раздался крик:
— Эй! Теодолинда!
Конфликт на корте, выдаваемый за игру, внезапно прекратился, мячик полетел в дальний угол. Сильвия помчалась к ней, Лен Чишолм побрел следом.
Сильвия закричала еще издали:
— Дол, дорогая! Ты соскучилась по нас? А я вот тут разделала Лена под орех.
Лен был легок на помине. Он приблизился, пошатываясь, и сразу объявил:
— Теодолинда, любовь моя, ты опоздала. Если бы ты приехала часа два назад, я бы так не набрался. Я так стражду.
— Слушай ты его, — презрительно сказала Сильвия. — Это он придуривается!
Дол кивнула:
— С ним всегда так. У меня жажда, мне бы ирландского да чуток воды? — Засим все пошли к столу, уставленному бутылками и стаканами. Дол заговорила с Циммерманом: — Хэлло, Стив! Как головка — бо- бо? — Сильвия наливала ей бокал, а она продолжала: — Я думала, что вы, ребята, будете у Мартина. Разве не так было задумано? Что до меня — так я здесь из вежливости. Около часа дня Пи Эл сменил гнев на милость и пригласил меня сюда, позвонив в офис по телефону…
— Дол! Это правда? — Сильвия протянула ей бокал. — Он взял назад свои слова, те, что сказал мне утром?
— Ну, ты плохо о нем думаешь! Сторс не пошел на попятную, просто проявил терпимость, но раз он пригласил меня в Берчхевен, то я сочла необходимым заехать сюда, прежде чем присоединиться к вам у Мартина. Я досмотрела спектакль с Диком, отправила его на такси к Ферпосонам, а сама прикатила сюда, как валькирия, только на колесах. — Она сделал пару приличных глотков, одобрительно кивнула и отпила еще. — А теперь мне надо почтить своим присутствием миссис Сторс хотя бы из все той же вежливости, раз уж я пью из ее посуды. А что, к Мартину вы вовсе не ездили?
— Да мы… — Сильвия прикусила губу и махнула рукой. — Мы были здесь. Мужчины, конечно, дураки, тут я с тобой согласна, но и мне до умной, как верблюду до балерины… Лен вел себя не лучшим образом, а Мартин тоже завелся. Мы ушли, потом пришел Мартин. Полагаю, мы с ним не разговариваем, но это ненадолго.
Лен завопил во всю глотку:
— Он просто тупица! Сильвия пыталась утешить меня. Еще бы, я вылетел с работы, ты меня бросила. Я отбивался от Сильвии как мог, Мартин стал шипеть и корчиться. А поскольку я только приехал…
— Лен, ты горилла, — возмутилась Сильвия. — Мартин не шипел и не корчился, просто разозлился…
Лен завопил еще громче:
— …только приехал, чтобы пасть ниц перед Пи Эл Сторсом, я направил свои стопы прямо сюда. В доме его не было, да и в округе я его не нашел. Пока тут слонялся, явилась Сильвия. Соблазнила обещанием, что проиграет мне в теннис, распорядилась насчет выпивки. — Он натянуто ухмыльнулся Дол. — Я тебе все это рассказываю, чтобы не разбить твое сердце. Если только ты разочаруешься во мне, наш роман лопнет как мыльный пузырь. У меня даже в мыслях не было… подтвердите, мисс Сторс! Вы ведь здесь уже с полчаса, каждый раз, когда я наливал себе выпить…
— Заткнись, Лен. — Дол отступила на шаг. — Как вы, Джэнет? Не обращайте на него внимания. Какое великолепное платье… и шарф так идет к нему. Это работа Коры Лейн?
Джэнет ответила «да». Она была выше Сильвии и Дол. Довольно симпатична, вот только нос немного великоват, то ли из-за аденоидов, то ли из-за примеси патрицианской крови. Ее серые глаза казались не то сонными, не то отрешенными, подбородок не слишком очерченным, шея и плечи излишне напряжены, но весьма впечатляющие, движения медлительны, но исполнены достоинства. Ей удавалось казаться загадочной: при кратком знакомстве трудно было определить, кто она — валькирия, випера[1] или просто неработающая молодая женщина, привыкшая подолгу по утрам валяться в постели. Голос ее, высокое сопрано, был не слишком приятен для слуха, но его переливы привлекали к ней внимание.
Три девушки болтали. Лен Чишолм втихую подкрался к столу и сделал себе ерш. Он стоял, крепко держа бокал, разглядывая с высоты своего роста лицо Стива Циммермана. Тот подарил ему ответный взгляд, лишенный на этот раз присущего Стиву интереса к разглядыванию чужих физиономий. Лен старательно и нарочито подмигнул ему, пожал широченными плечами, залпом проглотил половину коктейля и снова подмигнул Циммерману. Тот, не изменившись в лице, явственно произнес:
— Параноик.
Лен прорычал в ответ:
— Меланхолия. Деменция прекокс. Шизо и так далее. Раздвоение личности. Растроение, расчетверение и прочее. Я тоже знаю много слов. Пойди-ка запрыгни на ветку, в тебе еще слишком много от обезьяны. — Он повернулся к Стиву спиной и стал взбалтывать лед в бокале.
Мартин Фольц, в своем кресле вдали от всех погруженный в прострацию, не двигался и не говорил.
Но настало время и его вызывать из небытия. Послышались звуки шагов на дорожке из гравия и голоса. Появились мужчина и женщина. А поскольку женщина была хозяйкой имения Берчхевен, Фольц поневоле заставил себя принять вертикальное положение. Он сделал несколько шагов, заговорил, взял миссис Сторс за руку и поклонился. С мужчиной был краток:
— Привет, Рэнт.
Тут парочка подошла к остальным, и Мартин с облегчением снова уселся.
Миссис Сторс поприветствовала всех. Даже умудрилась представить Чишолма Рэнту. Она была вежлива, вела себя по-светски, но ее голос вызывал у всех беспокойство — в нем чувствовалась постоянная напряженность. И не из-за того, что ей не хватало дыхания. Казалось, наоборот, ее грудная клетка работает настолько интенсивно, что горло просто не в состоянии обеспечить такой ритм дыхания. Во взгляде также ощущалась напряженность: ее глаза ни на что не взирали в обычном ракурсе, все, что оказывалось в поле зрения, они рассматривали так, словно видели впервые. Однако и глаза и голос в этот раз, по мнению Дол Боннер, даже для миссис Сторс были чересчур напряжены, и ей только оставалось надеяться, что по прибытии домой ее муж не проговорится.
Дол заставила себя не думать об этом. Ее больше интересовал Джордж Лео Рэнт, раз уж ее подрядили вывести его на чистую воду. С виду он вовсе не походил на мошенника. Доведись с ним встретиться в театре или на улице, его вполне можно было принять за торговца оливками или миндалем, от силы — за продавца обуви с Пятой авеню. Роста он был чуть выше среднего, лет сорока — пятидесяти, смуглый, хорошо одетый, с женщинами предупредителен, с мужчинами держится с достоинством. Однажды Дол была свидетелем, как за обедом Пи Эл Сторс обращался с ним далеко не лучшим образом, но Рэнт сумел сохранить свое достоинство, причем наблюдать за тем, как ему это удалось, было весьма приятно.
Теперь она, незаметно приглядываясь к нему, отметила, как деликатно он отвязался от Чишолма (одно это уже говорило о многом), подал коктейль миссис Сторс и стал беседовать сразу с Сильвией, Джэнет и Циммерманом. Дол поняла, что, воздав себе хвалу перед картиной Скотленд-Ярда на стене у себя в офисе, поторопилась. Операция предстояла не из легких.
Тут ей пришло в голову, что провал обеспечен, если у Джорджа Лео Рэнта возникнет повод подозревать о существовании заговора против него, и что она играет в этом первую скрипку, и хотя ее присутствие в Берчхевене в любом случае нельзя было считать необычным, но обстоятельства, которые привели ее сюда сегодня, были таковы, что любая случайная реплика могла дать Рэнту пищу для размышлений. Она, да и Сторс тоже, были слишком беспечны. Возможно, уже ее объяснение для Сильвии о том, что якобы Сторс пригласил ее сюда по телефону, дало трещину после того, что он сказал своей жене или дочери. Еще Сторс сказал, что хотел бы увидеть ее сразу, как только Дол прибудет.
Он мог в любой момент появиться и присоединиться к остальным. Ей следует увидеть его первой и
