– Я буду работать, я люблю тебя, Михаэль, – прошептала я. Его глаза повеселели, и мы расстались.
Я приехала на станцию рано, села на скамью и читала журнал, пока не прибыл Тришин автобус. Она вышла из автобуса, ее длинный красный шарф развевался на ветру.
– Расскажешь мне все, – сказала она, после того как мы поцеловались. – Что вы делали? Куда вы ходили? Держу пари, что каждый вечер он водил тебя в ресторан.
– Нет, чаше всего мы были просто вдвоем, – сказала я и описала, какой обед приготовила в день Благодарения.
Я показала ей медальон.
– Красивый, – сказала Триша, – из какой песни здесь написаны слова?
– Ах, – вздохнула я, поняв, что Триша могла бы и знать песню Михаэля, – так, нечто личное. – Мы не нашли такси и отправились домой пешком.
Триша не хотела, чтобы нас поймали на деталях, поэтому мы проговорили все еще раз.
– Если Агнесса спросит, – говорила Триша, – то у нас было десять человек за обедом Благодарения, мы ели утку и пирог.
– Это доказывает, что обед был замечательным, – сказала я, теперь настало мое время завидовать Трише, ее теплому семейному столу.
Мы были удивлены, когда застали Агнессу, дожидающуюся нас в коридоре. Очевидно она вышла, как только заслышала наши голоса. Но один ее взгляд заставил похолодеть мое сердце. Лицо ее было бледным. Никакой помады, никакого макияжа, ничего Ее волосы были зачесаны назад и собраны в пучок, на сей раз нельзя было сказать, играла ли Агнесса очередную роль или нет.
Что-то новое, подумала я, она играет присутствие на похоронах.
– Вы лгали мне!
Мы с Тришей переглянулись.
– Лгали?
– Ваша мать позвонила два дня назад. Она не знала, что вы поехали к Трише. Вы отправились, не получив разрешение семьи. Я чувствовала себя идиоткой, – добавила Агнесса прежде чем я что-либо могла ответить. Она стояла и мяла белый шелковый платок в руках. – Я вам отплачу, я верила вам, когда вы сказали, что получили разрешение. Я не должна была быть такой наивной! – на одном дыхании выпалила Агнесса Моррис. – Я ожидаю звонка от вашей бабушки каждую секунду, – она заплакала.
– Она не позвонит, – успокоила ее я, – моя мать, положив трубку, сразу все забывает. Она говорила, что лечится от склероза, когда звонила в последний раз, с ней подобное случается часто, – я твердо посмотрела в глаза Агнессе, сама удивляясь, как легко вру. Но могла бы предусмотреть это.
– Ох дорогая, – сказала она, не отказываясь от стиля высокой трагедии, – я не знаю, что и подумать.
Это случалось и прежде. Бабушка Катлер уже привыкла.
– Ох, как мрачно, – сокрушалась Агнесса, – ваша мать так мила, никто бы не подумал, что она настолько больна.
– Никто, никто, – сухо подтвердила я, но Агнесса не заметила моего сарказма.
– Вы хорошо отметили праздник? – Агнесса посмотрела на нас.
– Да, хорошо, – ответила Триша.
– Госпожа Лидди кое-что приготовила к вашему возвращению. Ох, дорогие, – воскликнула Агнесса, всплеснув руками, – я так волновалась.
– Она становится хуже, – прокомментировала Триша. – Она надела старый театральный костюм, готовясь к этому представлению. Любая новая мысль или настроение полностью захватывает ее, она перебирает реквизит и наряжается в соответствии с разыгрываемым характером.
– Мне жаль ее, но она не должна шпионить для бабушки Катлер. Мне было неприятно врать, но выхода не было, – сказала я.
Триша кивнула, и мы пошли в комнату, чтобы разложить вещи. Трише было любопытно узнать, каково прожить с любимым человеком в одной квартире такой долгий срок. Столько вопросов я не ожидала даже от нее. Я чуть было не проговорилась, не выдала Михаэля.
– Моя мать всегда говорила, что поздним вечером полно фантазии и романтики, но когда просыпаешься, обнаруживаешь одну голую реальность. Действительность низвергает в прах детские мечты. То же случилось и с вами?
– О, нет. Утро было так же прекрасно, как и поздний вечер, у нас был замечательный завтрак, и мы говорили, мечтали. Он так много мне рассказал, где он только не был!
– Почему он так много путешествует?
– Ох, это… его бизнес.
– Какой бизнес?
– Ну там импорт, экспорт.
– Вы так счастливы, ты талантлива и удачлива в любви.
– Ты тоже талантлива, и я уверена, у тебя будет большая, большая любовь, – предсказала я.
На лице Триши появилась довольная улыбка.
– Эрик Ричардс трижды приглашал меня отдохнуть.
