– Это мы и сделаем, – заверил Джимми. – Но если окажется, что вы знали, вернемся вместе с полицией и обвиним вас в преступлении.
– Я не знаю, – она посмотрела на Джимми в упор, так что тот с трудом выдержал ее взгляд.
– Пойдем, Дон, – сказал он.
– Скатертью дорожка, – пожелала Эмили. Что-то взорвалось внутри меня. Вся боль и гнев, которые я сдерживала, выплеснулись. Грубость тетушки вывела меня из себя, я вспомнила все унижения, все гадости, которые вынуждена была терпеть.
– Нет, мисс Эмили, – я обошла стол и приблизилась к ней. – Это вам скатертью дорожка, катитесь вы к черту и побыстрее. Желаю вам скорейшей встречи с Сатаной, он вас уже давно поджидает с большим жбаном жупела, он, вероятно, грызет свой хвост от нетерпения. Ваш дом – гадюшник, гроб, вероятно, вы специально приспособили под свои свинские привычки эти райские сады. Грязная свинья устроила себе хлев. Ищет во всех грехи, вспомни лучше, скольким людям ты попортила крови, скольких сжила со свету, я буду молиться, чтобы Господь покарал тебя за все твои страшные грехи.
Я смотрела сверху вниз на тетушку.
– Я еще никому, никогда не хотела так сказать «до свидания», как вам. И вам известно, что проживая вместе и наблюдая за вами, я поняла, что вы худшая из земных тварей, даже сам Сатана не заслуживает таких мук, как вы.
Я отвела руку и с размаху ударила тетушку по щеке, мне показалось, что я дотронулась до мерзкого, холодного трупа. Джимми взял меня за локоть и улыбнулся.
– Мама была бы довольна этим зрелищем, – сказал он.
– Я тоже так подумала, – мы вышли из библиотеки.
Я успокоилась только тогда, когда мы вышли из дому и подошли к автомобилю Джимми. Я услышала, что Шарлотта зовет меня, повернулась и увидела ее.
– Кто это? – спросил Джимми.
Шарлотта была одета как и в день моего приезда, те же ленточки, то же платье, те же стоптанные отцовские башмаки.
– Это Шарлотта, – пояснила я. – Все в порядке, мне хочется попрощаться с ней.
– Ты собираешься уезжать? – Шарлотта разглядывала Джимми.
– Да, я собираюсь искать своего ребенка.
– Тогда вы должны уезжать немедленно, – она не спускала глаз с Джимми.
– Да.
– Хорошо, тогда возьми, – она сунула мне в руки сверток, это было ее рукоделие с изображенной молодой женщиной, очень похожей на меня, только ее волосы были длиннее, и она была одета в легкое синее платье. Она держала младенца и с любовью смотрела на нее.
– Шарлотта, это красиво, я даже не могу поверить, что это сделали вы. Очень, очень талантливо. Вы, наверное, много трудились.
– Вчера, – ответила она и рассмеялась, все у нее было вчера. Возможно, ей было легче существовать, забыв о времени, в ужасном доме Эмили.
– До свидания, когда вернешься, привези, пожалуйста, шары, у меня они исчезли, тогда…
– Вчера, я привезу тебе их вагоны.
Она улыбалась и наблюдала, как мы садимся в автомобиль. Джимми включил газ, и мы поехали. Я оглянулась и увидела в тени большого серого дома одинокую фигуру Шарлотты, слезы навернулись на мои глаза. Дорога повернула, и она скрылась из поля моего зрения, но не из моей памяти. Она будет всегда светлым воспоминанием.
Я заплакала сильнее, Джимми начал меня успокаивать, и я улыбнулась при мысли о том, как трудно ему вести автомобиль и утешать меня одновременно.
– Все в порядке, Джимми. Я так рада, что оставила этот дом. Гони! Как можно скорее.
Небо было синим, как будто все темные тучи остались над Медоуз, и чем дальше мы ехали, тем светлее становилось, тем теплее был воздух, давно я не видела столько зелени. Так, наверное, себя чувствует заключенный, оказавшийся за стенами тюрьмы. Мои глаза никак не могли привыкнуть к окружающему великолепию.
– Джимми, едем на побережье Катлеров, быстрее, я хочу увидеть бабушку, чтобы узнать у нее, где младенец. Прошло уже очень много времени.
– Конечно.
– Ты знаешь, Джимми, что она сделала? – Я полностью поняла ситуацию. – Она сделала то же самое, что и со мной. Она договорилась с какими-то людьми, что они удочерят моего ребенка. Она считает себя Богом, которому можно решать судьбу каждого.
Джимми кивнул.
– Мы сделаем все возможное, – сказал он, – не волнуйся, все будет хорошо.
– Джимми, я не заслужила твоей помощи, – пробормотала я. – Я обещала тебе, когда ты приезжал в Нью-Йорк, так много, но сразу после твоего отъезда голова пошла кругом, музыка, звездная болезнь, все, чего ты так боялся. Этого не должно было быть, но… Я пробовала писать тебе все это время, но нужные слова не приходили в голову. Может быть, где-нибудь глубоко внутри я и не хотела этого.
– Просто некто воспользовался преимуществом своего положения, – слова Джимми удивили меня. – Я часто видел, как молодой красивой девушке пожилые люди обещают множество заманчивых вещей и потом манипулируют ими, пользуясь юношескими мечтами и надеждами. Потом девушки остаются одни.
